Несколько минут они помолчали, потом Лена продолжила:
- Когда папка вернулся из тюрьмы, он тоже долго не пил. Стал лесником. Работал так, что ему даже орден дали: один на четырех вооруженных браконьеров не побоялся пойти. И вообще они его как огня боялись. За лес наш горой стоял. Такой новый ельник насадил, такую рощицу сделал… И все было хорошо, пока Дескатьчацкий к нему не подъехал…
- Кто? – удивился Стас.
- Ну, Молчацкий. Какая разница – мол или дескать, главное, что он не благородный, как ты говоришь, Чацкий! Между прочим, это Ванька их познакомил. Потом в магазин побежал за вином. Дальше – больше: за водкой. Словом, подпоили отца, и тот, уже сам не видя, что подписывает, поставил подпись с печатью, что лес в нашей округе никакой ценности не представляет. Что никакой беды, если он под затопление попадет, нет. Тут как тут нотариус, он с Якобычацким все время на заднем сидении ездит. И все! Когда отец проспался и понял, что наделал, то, конечно же, спохватился, стал ездить по всем инстанциям, но - поздно. Ну, а когда узнал, что за всем этим Адов стоит, то стал пить так, что, наверное, ничто ему уже не поможет…
- Неужели так-то уж и ничто?
- Ой, Стасик, - всхлипнула Лена. - Мы уж и молимся, и таблетки всякие покупали, и чего только не делаем – все без толку! Все ниже и ниже опускается наш папка… Только и успеваем следить, чтобы он спьяну с собой что не сделал…
- Да… - пробормотал Стас. – Дела тут у вас…
- И с Ванькой, сам видел, какая беда. Совсем в этой жадности, как в болоте, на котором раньше ваш дом стоял, утонул. И как теперь его из нее вызволить? Он ведь у нас хороший. И из-за отца вон как страдает, понимает ведь, что в этом горе и часть его вины. И сам давно измениться бы рад, а сделать с собой ничего не может. Я ведь все это вижу!
Лена, вытерла тыльной стороной ладошки слезы и умоляюще посмотрела на Стаса:
- Ты бы не уезжал так сразу, Стасик! Помоги, выручи Ваньку! Придумай что-нибудь, чтобы остаться подольше. И дом чтоб не продавать… Ведь еще и Покровку спасать надо…
Стас, жалея, взглянул на Лену и сокрушенно вздохнул:
- Тут знаешь, какой серьезный повод нужен, чтобы мне хоть какое-то время отказывать Ване?
- Да что я, маленькая, что ли совсем? – обиделась девочка. - Конечно же, знаю…
Она прошла в угол, где висела старая, в цветочных украшениях из фольги икона и, перекрестившись, прошептала:
- Господи, пошли нам, пожалуйста, этот повод! Ну хоть самый-самый малюсенький! Батюшка Тихон, помоги нам найти его!
3
- Что?! – пальцы Стаса зависли над клавиатурой…
И такой повод нашелся. Причем, как ни странно, словно бы сам собой. Да такой серьезный, что Ваня просто забыл о Стасе.
Началось все с того, что он пришел и, ни на кого подозрительно не поглядывая, ни о чем не расспрашивая, - очевидно, твердо знал, что его сестра не способна на подлость, - стал разговаривать обо всем, кроме денег.
«Надо же! – подивился Стас. - Не было бы счастья, да несчастье помогло!» Перед ним был обычный Ваня. Тот самый, с которым интересно было пойти на рыбалку, поиграть в ножичек и вообще поговорить обо всем на свете!
Но шло время, и Ваня стал постепенно меняться.
- С рукою-то что? – поначалу с заботой кивнул он на палец Стаса.
- Да вот, решил тоже что-нибудь во дворе поискать… - огорченно махнув рукой, объяснил тот.
- А я думал, в Покровском уже мода такая пошла – забинтованными ходить! – усмехнулся Ваня, показывая свою перевязанную ладонь, и, зевая, небрежно спросил: - Ну и как, нашел что-нибудь?
- Только одно бутылочное стекло…
- Все верно, под березами – подберезовики, под осинами – подосиновики. А под нашим небом – одни лишь бутылки растут… Вот будет работы нашим потомкам-археологам! – покачал головой Ваня и упрекнул: - Зря только порезался, да и я у вас уже основательно с миноискателем прошелся…
- И как – что-нибудь было? – затаил дыхание Стас.
Ваня пренебрежительно махнул рукой:
- Да так, ерунда!
