— Да, права чертовка, — поддержал Берестага, — а ты-то пляски танцевать умеешь?
— Пять лет в школе занималась.
Берестага с Цыбулькой переглянулись.
— Профессионалка!
И он выложил план. Затея развлечься на горнолыжной базе всем понравилась. Но, когда дошли до танцевальной программы, покрасневшая Элен обрубила:
— Раздеваться не буду!
— Ну и зря, — Цыбулька нахальным взглядом оценил фигурку Элен, — столько всего красивого зазря пропадает!
А Берестага объяснил:
— Получите результат раньше, можешь не раздеваться. А если провалите заказ, то после этого вместо гонорара будут еще и крысы, и сантехники.
Помощники знали: у Берестаги всегда был запасной план.
Теперь же ему лишь оставалось понять, справились актеры с заданием или нет.
— Так что, зачет вам можно ставить за самостоятельный дебют?
— Да нормально все прошло, шеф. Мы им так операционку подвесили, что уже не перезагрузить. Такая порнография началась. Веб-камеру бы туда.
— Ладно, завтра клиент протрезвеет, узнаем.
Яркие ксеноновые фары среди хлопьев падающего снега с трудом выхватывали фрагмент проезжей части. Проще было ориентироваться на задние фонари впереди идущих машин. Но темная вечерняя дорога в Москву убаюкивала.
Пока ассистенты резвились, вспоминая нюансы проведенного дела, Артем опять задумался о Кате. Надо сказать, что не думать о ней удавалось, лишь отвлекаясь на текущие дела. Но спокойная дорога сквозь снегопад вернула его к волнующим мыслям.
Вариантов «подсадить» Ромашку на крючок много. Конечно, первым делом нужно рассорить их с Евой. Оградить, так сказать, от плохого влияния. Далее можно исполнить классическую схему с раскаянием и романтикой. Затем потеряться, желательно, предварительно сделав ее виноватой в чем-нибудь. Она девушка чувствительная, будет мучиться. Может быть, даже сама станет искать повод загладить вину. Простить и усугубить ее чувство вины, неправильно поняв ее. И тому подобное. А если цель — развести девчину на секс, то и план не нужен — достаточно импровизации. Только Артем не знал точно, чего он сам хочет от Ромашки. И что-то напрягало в самой схеме.
«Сомнения вредны для успеха дела, — решил Берестага после раздумий, — нужно выиграть, а там посмотрим, куда повернуть». Он взял телефон и набрал номер Ромашки. Трубка ответила короткими гудками. «Ну, что ж, создадим интригу», — подумал он и отправил ей СМС с текстом: «Ты не хочешь попросить у меня прощения?»
Эсэмэска пришла с незнакомого номера. Но Катя решила разобраться с ней позже, так как в этот момент у нее был непростой телефонный разговор.
— Ева, зачем тебе номер телефона Берестаги? Почему ты не хочешь просто забыть о нем?
— Ты не понимаешь, нельзя оставлять такое без наказания!
— Какое наказание? Ты же не господь бог!
— Я буду его палачом. Дай номер! Я поговорю с ним.
— Зачем унижаться? — пыталась пробиться через стену непонимания Катя.
— Тебе что, жалко этого ублюдка? Он успел нагадить нам обеим, а ты защищаешь его!
— Ты же сама сказала, что тебе было приятно с ним.
— Было, пока оно не уплыло! А теперь я хочу сделать ему «приятно». Как смогу. Может, он уже нравится тебе?
— Нет, что ты. Не в этом дело. Меня беспокоишь ты. И твое семейное положение.
— Плевать на семейное положение. Тебя не удивляет, что муж меня отпускает по ночам? Я ему вру про подруг, а он отпускает! Что это за любовь, если он не боится меня отпускать?!
— Мне всегда казалось, что это и есть самая настоящая любовь.
— Как это? Может, я трахаюсь со всеми подряд, а где ревность?
— Я прочла в одной хорошей книге о том, что ревность исходит не из любви. Вот если бы Сергей считал тебя своей собственностью, он ревновал бы. А он любит. Я в этом уверена. Поэтому он верит тебе. И разрешает тебе все. Для человека, которого любишь, ничего не жаль, даже удовольствия.
— Не может быть! То есть, если бы ты не была такой привередой и все-таки вышла замуж, то разрешила бы мужу гулять налево? И еще бы в сауну к проституткам собирала: «не забудь, дорогой, водки и презервативов»! Так?
— Нет, я, наверное, так не смогла бы. Но мне кажется, в таком самопожертвовании что-то есть. И твой Сережа любит тебя. Он не собственник.
— Конечно, не собственник. Слюнтяй он. Так ты дашь телефон Берестаги?
— Боюсь, ты убьешь его, и тебя посадят, — с улыбкой сказала Катя, — не все в нем плохо.
— Ты уверена, что не интересуешься им?
— Конечно, уверена.
По большому счету Ева Силинская сама не знала, зачем ей номер телефона Берестаги. Наказать? Так этот план уже в работе. Она для того и позвонила Кариади — старому знакомцу. И, насколько она знала, Григорий Джонович слов на ветер не бросает. Скорее всего, может перестараться. Но Ева понимала, что если его найдут, «начистят» рыло, у нее все равно останется неясное чувство неудовлетворенности. Был, казалось, только один надежный вариант утолить ненасытную жажду мести — уничтожить самостоятельно. И ее злость подсказывала рецепт: динамо третьей степени. В этом случае все значительно жестче — полное унижение через подставу вплоть до обвинения в изнасиловании с привлечением правоохранительных органов. Он должен быть абсолютно унижен, раздавлен и находиться в ее власти. А в этом Кариади не помощник. Так Ева объясняла себе свою озабоченность Берестагой. Откуда-то из глубин подсознания лезло еще одно объяснение, но оно беспощадно подавливалось.
«Никакого другого интереса к этому засранцу у меня нет и быть не может!» — говорила она себе.
Впрочем, к супругу у нее тоже интереса давно уже не было. И, несмотря на сказанное Кате, это ее беспокоило.
Сергей — отличный муж и добрый человек. И, без сомнения, стал бы превосходным отцом их детям. Он давал ей максимум внимания и прощал все, но бывают люди, вниманием которых мы не дорожим. Таким человеком и был для Евы Сергей.
Когда-то он так красиво ухаживал. Многие девушки готовы были за него замуж по первому зову. А его крышу снесло на неприступной Еве. В то время он делал успехи в работе в качестве финансового директора в крупной компании. И он каждый день с цветами и подарками подъезжал к ней на дорогой служебной машине. Чего же еще надо? Все вокруг, родители и знакомые убеждали: вариант — супер! Второго такого не найти: добрый, симпатичный, влюбленный, с деньгами. Ева долго сомневалась, а когда тест на беременность показал две полоски, сломалась.
Сломалась, потому что нужно было вырваться, наконец, из осточертевшего родительского дома. Из неопределенности, из повседневности.
Сломалась, потому что, как старшая из трех сестер, чувствовала обязанность как-то помочь матери, измотанной домашним хозяйством, постоянными подработками и унижающей бедностью. От отца — ему уже было за шестьдесят — толку мало. В прошлом адвокат, он зарабатывал тем, что судился со всеми подряд по любому поводу. Например, вставал возле большой лужи у дороги и дожидался пока по ней проедет машина. А затем, забрызганный грязной водой, привлекал свидетелей и подавал в суд на водителя. Компенсации за испорченный костюм и моральный ущерб были невелики, но позволяли жить какое-то время. Судился с торговкой, назвавшей его старым пердуном. С соседом по даче, построившим сарай не в соответствии со строительными нормами. С крыши сарая снег якобы падал на его участок. Проще было заплатить старому вымогателю, чем переносить строение.
