Кошки говорят «мяу»

13

Не знаю, с чего это мне вдруг вздумалось откликнуться на приглашение своей старой институтской подружки — никогда не ходила на такие сборища. Просто не понимала, зачем — у всех давным-давно своя жизнь, говорить, в общем, не о чем, все постарели, подурнели… У каждой будет крутиться лишь две мысли: как бы покрасивей распустить свой хвост — похвастаться своим успехами на всех фронтах, и как бы у кого «хвост» не оказался попышнее. Раньше ревниво прикидывали, кто больше выездной, у кого муж чаще бывает за бугром, а теперь что? Кто новее русский? Впрочем, зачем гадать — сходим и поглядим.

Можно даже ради забавы поиграть в неудачницу, тем более, что мужа туда все равно не затащишь — одеться попроще, прийти эдакой одинокой грустящей девицей и половить на себе радостно-сочувствующие взгляды разряженных растолстевших баб. Очень радостно сочувствующих, потому что почти все они…

Не любили меня тогда. Я не была особенной красавицей, но… Вокруг меня всегда вертелось полно мужиков, меня всегда хотели, а бабы это чувствуют и бабы этого не прощают. Примерно так же, как не прощают те мужики, которым не досталось. Как дружки моего бывшего: Вань, тебе дала?… Нет?.. А тебе, Вась?.. Тоже нет?.. Вот, блядь-то…

И я оделась попроще, и напустила на себя грустный вид, и приготовилась ловить на себе такие взгляды (почему бы не позабавиться?), и… Не угадала. Облажалась, как говорили во времена моей юности.

… Этот день с самого утра вообще начался с каких-то мелких неудач — нелепых случайных лажаний (когда-то давным-давно переняла этот дурацки жаргон от одного дружка- музыканта, лабуха): неправильно набрала код программы на микрухе, кокнула за завтраком любимую тарелку, случайно смахнула со стола и выкинула в мусоропровод серебряную ложку, и наконец, выбежав в угловой магазинчик за кофе, поставила квартиру на охрану, а прибежав обратно, забыла снять и… Следя за готовым убежать кофе, вдруг услыхала за спиной резкий лающий окрик:

— Стоять, блядь!..

С едва не опустившейся маткой я повернулась, уперлась взглядом в двух молоденьких ментов в камуфляжных куртках и штанах, заправленных в высокие шнурованные ботинки, растерянно наставивших на меня стволы автоматов, и… Жутко расхохоталась.

Раздраженные менты выпили по паре рюмок водки, вяло пожурили меня за неаккуратное обращение с системой сигнализации и, сменив гнев на милость, отбыли, унося с собой каждый по десятидолларовой бумажке, а я все еще глупо хихикала…

И наконец последний штрих: позвонил Хорек и сообщил, что на сегодня у нас отменяется — дела, дескать, жуткий замот, никак не вырвется. Я изобразила досаду, но потом вошла в роль и даже послала его, обозвав выблядком и пожелав хорошо развлечься с самим собой, но… На самом деле даже обрадовалась — почему-то низ живота никак не отреагировал на его вкрадчивый голосок и вообще… даже соски не набухли,

(странно… какая-то ненормальная реакция на Хорька — может не отошла еще от ментов?..)

— и окончательно решила, что навещу сегодня свою старую подружку… Поскучаю, поиграю в неудачницу, вообще проведу высоконравственный вечер.

М-да, что там, говорят, вымощено благими намерениями? Вот-вот… А я честно хотела — оделась попроще, приготовилась…

* * *

Компания собралась очень разношерстая, институтских почти не было, а хозяйка — единственная, с кем в молодости нередко вместе бегали на блядки, симпатичная и веселая баба, — и вправду обрадовалась мне. Чмокнув по очереди обе мои щечки, она быстренько втолкнула меня в гостиную, где человек десять- двенадцать уже рассаживались за длинным столом, сказала: «Кого не знаешь — сами перезнакомитесь, а у меня мясо доходит…», — и убежала на кухню.

Я сделала ручкой всем, кого знала (их было немного), вежливо-нейтрально улыбнулась всем незнакомым и уселась на любезно подставленный каким-то худощавым мужиком в свитере и бабочке стул. Бегло оглядев присутствующих, я сразу усекла, что пар всего две, а остальные — сами по себе.

Возникла обычная для таких вечеринок минута неловкости, когда малознакомые люди присматриваются друг к другу, не зная, что говорить, и инстинктивно тянутся к знакомым. Получается такое недолгое деление на своих и чужих, где у своих есть преимущество, а чужие сидят с натянутыми улыбками и, может даже, слегка жалеют, что пришли. Я не жалела, что пришла, не испытывала ни малейшей неловкости — мне почему-то сразу стало тепло и уютно, — но изобразила натянутую улыбку, чтобы не выделяться, и стала незаметно рассматривать тех, кто молча сидел с такими же вежливо растянутыми губами. Две простенько одетые (почти как я) женщины в левом углу, между ними мужчина в дорогом темном костюме, потом полная крашенная блондинка с кучей золота на шее, а рядом, прямо напротив меня…

На меня уставились два странных желтых глаза, очень похожие на… Кошачьи. Я слегка вздрогнула, моргнула и… Чуть не рассмеялась: глаза у этого мужика были, конечно, самые обыкновенные, карие, просто отблески от пламени свечки, стоящей между нами, вызвали такой забавный эффект, заставили светиться желтизной, а в остальном… Глаза, как глаза, только слабое сходство с кошачьими все равно присутствует, потому что… Не смотрят, а скорее рассматривают. С равнодушным любопытством. Равнодушным и… Холодным.

Странно, подумала я, сама разглядывая сидящего напротив мужика, примерно моих лет, с уже заметно пробивающейся сединой в чубчике, но как-то по-мальчишески длинноволосого, холодными бывают синие глаза, или серые, а такие обычно…

Прибежала хозяйка с дымящимся блюдом, за столом возникла небольшая суматоха — стали освобождать место для блюда, — и общая неловкость первых минут исчезла. Все дружно выпили, закусили, опять выпили и… Все пошло-поехало по обычному расписанию, и я здорово поддала.

Мужчина в дорогом костюме пытался издалека делать мне пассы, но не получив никакого ответа, переключился на крашенную блондинку. Однако ему и там не обломилось, поскольку крашенная явно клеилась к тому, кто сидел почти напротив меня. Он реагировал дружелюбно, но я сразу просекла, что крашенной лучше было бы не упускать темного костюма, потому что с Котом (так я его мысленно окрестила за первый взгляд с отблесками желтоватых язычков пламени свечки) ей явно не светит — от Кота с его поседевшим чубчиком исходил во все стороны какой-то равнодушный холодок…

— Кто — этот? — улучив секундочку, когда на нас никто не смотрел, спросила я сидящую рядом хозяйку.

— Этот?.. А-а, это бывший Веркин хахаль… Помнишь Верку, темненькую такую? Ну, не хахаль, так, трахнул вроде бы ее пару раз когда-то, она, дурочка, стала приводить его на наши девичники… — она хихикнула.

— Ну? — подстегнула я.

— Ну, он и пошел у нас по рукам. Почти со всеми… Верка, дура, хотела из него любовника сделать, но ты же сама видишь, он не того типа… Приятный парень, не зануда, но…

— Дружок, — пробормотала я.

— Во-во, а Верка психанула, стала истерики нам устраивать, ну и… Словом, он у нас в компании так и остался, а она разобиделась, со всеми расплевалась…

— А он, правда, приятный? — спросила я, наливая себе и ей водки.

— Не знаю, — помолчав, пожала она печами и залпом выпила рюмку. — У меня с ним как-то… Не