– В курсе, где служить придётся?
– Объяснили, и я не против. Кара – человек в наших краях известный, и на деньги никого пока не кидал.
Казак окидывает наёмника пристальным, оценивающим взглядом, протягивает картонную бирку с номером 706 и кивает на улицу:
– Покажешь Игначу, он проверит, чего ты стоишь, и только после этого подписание контракта. – Пластун вписывает Петренко в свои бумаги, отмечает номер бирки, выданной наёмнику, и выкрикивает в зал: – Следующий!
Один соискатель уходит, и к столу подходит другой, что необычно – женщина, да ещё и очень эффектная. Стройная платиновая блондинка с ясно-голубыми глазами и весьма приятными чертами лица. Красивая баба лет двадцати пяти, но суровая, одета в чёрную кожаную куртку с непонятной нашивкой перекрещенных мечей на левом рукаве и в потёртые джинсы, а на стройных длинных ногах – сапоги до колен. Всё это дополняется АКСу за плечами, кобурой под курткой и финкой в красивых узорчатых ножнах на широком поясе. Странно, что её, как всех присутствующих, на входе не разоружили. Непорядок. Но видимо, хозяин трактира знал, что делал, так как охранники заведения, три здоровенных шкафа с бандитскими рожами, спокойно стоят у дверей и не суетятся.
Казак окидывает женщину пытливым взглядом, хмыкает и начинается прежний опрос:
– Фамилия, имя, отчество, позывной?
– Лида Белая. – При ответе женщины я вижу, что у неё не хватает пары передних зубов. – Позывной Лида.
«Да уж, видать, помотала судьба красавицу, которая наёмничеством промышляет», – думаю я, а казак продолжает:
– Что умеешь?
– Всё умею. – Белая горделиво вскидывает подбородок вверх, пластун снова хмыкает, а она, ощерившись, подаётся вперёд и спрашивает его: – Что тебя так развеселило?
– Порядок! – Писарь миролюбиво приподнимает перед собой ладони рук. – Это я о своём задумался. Обидеть не хотел. Продолжаем. Как со здоровьем?
– Хорошо.
– С контрактом ознакомлена?
– Да.
– Где служить придётся, в курсе?
– Да.
Запись в бумагах, наёмнице передается бирка с номером 707, и она выходит во внутренний двор трактира. За ней в очереди уже следующий боец стоит. Косматый и бородатый «индеец» лет за тридцать с косым рваным шрамом на правой щеке. Одет в камуфляжную куртку на меху, на голове небольшая каракулевая папаха, а на ногах стоптанные армейские берцы. Самый обычный абрек с гор, вот только черты лица его мне знакомы, присматриваюсь и узнаю своего сослуживца Исмаила Ахмедова, с которым пять лет в одной роте прослужил. Уж кого-кого, а этого я завсегда узнаю, как бы его жизнь ни била и какие бы отметины на лице ни ставила. Хотя, конечно, узнать его тяжело, да и не виделись мы с отставным сержантом уже три года.
Идёт стандартный опрос. Исмаил Ахмедов назвался Ахмедом Исмаиловым, позывной у него незатейливый – Горец. Желает заключить контракт, всё умеет, куда едет – знает, с условиями договора ознакомлен. Писарь хочет сделать запись и передать Исмаилу бирку, но щелчком пальцев я останавливаю его. Казак и бывший сержант поворачиваются ко мне, а я повышаю голос и говорю:
– Наёмник, подойди, поговорим.
Это не вызывает удивления и не является чем-то необычным, за сегодняшний день от общего стола я отзывал уже девятнадцать человек. Бойцы для Кары – это самые обычные наёмники, но были среди этой массы людей и исключительные экземпляры, а таких я хотел бы видеть на службе у себя. Подобными собеседованиями за вчерашний и сегодняшний дни, просеивая контингент будущих буровских бойцов, я уже семнадцать воинов к себе в отряд завербовал. Все как один – профи, но перед тем как принять решение, я с каждым не менее получаса разговоры вёл об их славном и не очень боевом пути.
Пластун подзывает следующего рекрута. А Исмаил идёт ко мне и садится напротив.
– Привет, Исмаил-ага. – Мой голос тих, и нас вряд ли кто сможет услышать.
– Здравствуй, Мечник. – Адыгеец спокоен и уравновешен, говорит так же, как и я, негромко, почти полушёпотом.
– Рад видеть тебя, братан. Какими ветрами сюда занесло?
– По радио голос Игнача услышал и решил, что пора в большой мир возвращаться. Я тебя своим появлением не подставляю?
– Нет, всё ровно. Чем я могу тебе помочь и чего ты хочешь?
– Есть интерес на Украину смотаться, в отряд к Каре. Там меня преследовать не станут, так что относись ко мне как к обычному наёмнику.
– А может, у меня в отряде останешься? За прошедшие годы ты сильно изменился, и борода, и шрам на щеке, да и искать тебя перестали, так как в государстве проблем других хватает.
– А это возможно?
– Да, и мне это видится так: ты будешь постоянно находиться на нашей базе в Гвардейском. И на тебя ляжет тренировка бойцов моего отряда. В посёлке люди надёжные и неболтливые, левых граждан нет, а у тебя, как я слышал, в родной Адыгее девушка была. Так что остепенись, поставь домик, заведи хозяйство и живи спокойно.
– Согласен.
– Вот и отлично. Пиво будешь?
– Лучше кофе.
– Кофе? – удивился я.
– Ага, кофе. Здесь один предприниматель из дубовых желудей и цикория вполне неплохой кофе делает. Обратись к бармену, у них должен быть.
– Попробуем. – Я заказал пару чашек горячего тёмного напитка, который действительно по вкусу напоминал кофе, и спросил: – Как жил все эти годы, Исмаил?
– Относительно неплохо. После того как Гене Симакову глотку перехватил, окопался в отдалённом горном ауле на территории Алании, сошёлся с одной вдовушкой приятной и занимался охотой. Так целый год прожил, а потом что-то затосковал, вышел к Пятигорску и почти два года наёмничал. Ходил с торговыми караванами на Зеленокумск, Степное и даже с отрядом поисковиков за Ачикулак забредал. Такого в Ногайской степи насмотрелся, что ну ее к чертям, такую жизнь, какой там люди живут. К цивилизации захотелось вернуться, думал, на Одессу пойти или ещё куда, а тут – предложение у Кары послужить. Как услышал объявление, так и решил, что кто-то из наших парней рядом.
– Ногайская степь, говоришь. Хм! И что такого там может быть, чего мы раньше не знали?
Исмаил помедлил, нахмурился и сказал:
– Сложно объяснить, Мечник. Это всё видеть надо. Ты ведь «беспределов» помнишь?
– Конечно, моя первая военная кампания, такое не забывается.
– Вот и там что-то похожее. Люди меняются и превращаются в животин, ведомых только инстинктом. С виду – обычные человеки, работают, укрепляют свои поселения, мародёрствуют, охотятся, а психика изменена. Например, есть одно небольшое поселение невдалеке от Каспия. Там живут фермеры, всего пять семей по двадцать душ в каждой. Отцы трахают дочерей малолетних, а потом отдают их братьям попользоваться. И это норма, Мечник. Это самое обычное положение дел в тех краях, и этим занимается не кто-то один и не извращенец какой-то, а все подряд. Родился нормальный ребёнок – это уродство, а принесла девка калеку, от кровосмешения родившегося, так это благословение неба. Я случайно туда забрёл, в одиночку, и еле ноги унёс. Эти твари меня каким-то зельем сонным опоить хотели. На автомат и снаряжение моё позарились и за это грохнуть хотели. И хорошо ещё, что я сразу беду прочуял и слинять успел, а то бы всё, там бы мне и пришёл конец.
– Ну, жив, и слава богам. А моральных уродов и у нас хватает. Где-то больше, где-то меньше, но они есть везде и всегда.
