— Разрешаю, — подал голос Ройвен.
Англичанин, как ему сообщили, раньше служил в армии и с Михаилом обошелся по-военному. Дальше последовала стандартная процедура, выполненная быстро, четко и эффективно. Обыскав Михаила, Кэррик вынул из плечевой кобуры пистолет и небрежно бросил Ройвену. Тот поймал.
Отличная сцена. Как в театре. Ройвен положил «Макаров» на стол. Закончив и не найдя никаких «жучков», англичанин удовлетворенно кивнул, отступил к стулу и сел. Ройвен заметил, как побледнели сжавшие подлокотники пальцы. На том, чтобы проверить Кэррика, настоял Михаил. Виктор его поддержал. Иосиф Гольдман всем своим видом показывал, что не желает участвовать в происходящем. А ведь это он притащил с собой чужака.
Ройвен повернулся к финансисту.
— Рассказывай. Все.
Он презирал Гольдмана. Тот делал, что умел, оказывал услуги, но никогда не принимал стратегических решений. Мелочь. Шавка под ногами.
Он презирал Гольдмана еще и потому, что тот, признавая за собой долг, ничего не сделал для человека, спасшего ему жизнь. Ни голоса не подал, ни шага не сделал, чтобы защитить своего человека от подозрения. Ройвен откинулся на спинку стула. Дальнейшую работу делали люди, которые были с ним с самых первых дней, когда он еще держал «крышу» в Перми. Пятнадцать лет назад они пришли к нему из органов и с тех пор повсюду следовали за ним. За Ройвена Вайсберга эти двое были готовы на все.
Вопросы сыпались один за другим.
Кто и как вышел на Кэррика?
Чем он занимался раньше?
Почему согласился работать на Иосифа Гольдмана?
Потом — перемена.
На кого он работает?
Перед кем отчитывается? Как часто?
Вопросы-ловушки чередовались с вполне невинными, самыми обычными. Ройвену было трудно следить за допросом — английский он знал не очень хорошо и за Михаилом не поспевал, — но его интересовали не столько ответы, сколько выражение на лице сидящего на стуле человека.
Когда он демобилизовался? Сколько времени после демобилизации оставался без работы? Сколько сменил мест работы? Сколько получал у прежних хозяев?
Кэррик отвечал. Виктор записывал ответы. Потом он позвонит Григорию и передаст информацию для проверки. Как часто он встречался с Саймоном Роулингсом до того, как тот сделал предложение? Как часто встречался со своим контактом? Что ему известно о бизнесе Иосифа Гольдмана?
Пока Ройвен ничего не заметил — ни ошибок, ни неуверенности. Но то было только начало.
Кэррику сказали показать мобильник. Михаил взял телефон и передал Виктору. Вопросы, нередко повторяющиеся, продолжались, а тем временем Виктор проверял звонки и сообщения. Ройвен обратил внимание, что англичанин отвечает коротко и четко, не сбивается, из всех вариантов выбирает наиболее ясный и довольствуется минимальным объяснением. Проверив память, Виктор наклонился к шефу и негромко сообщил, что со времени прибытия в Берлин Кэррик не сделал и не принял ни одного звонка.
Но этого было мало. На столе еще лежала дрель, а под столом — пила.
— Слишком уж гладко у тебя получается. Объяснений не слышно.
— Я все объяснил.
— Кто для тебя Иосиф Гольдман?
— Хозяин.
— За которого ты готов умереть?
— Я делаю то, за что мне платят.
— Служишь и докладываешь? Часто?
— Чушь. Ты же ничего не знаешь.
— Как часто ты встречался со своим куратором?
— Ты служил в полиции?
Ройвен заметил, как вздрогнул Михаил.
— Я спрашиваю…
— Ты был дерьмовым полицейским. У нас в Ираке были такие дознаватели, в сравнении с которыми ты — ноль.
Михаил сплюнул.
— А кто ты? Ангел? Свалил кого-то, кто якобы напал на Гольдмана? Это же была подстава. Так? Получил шанс отличиться, втереться в доверие. Удобно, да?
— Ты ведь не был в боевой ситуации, так? Откуда ж тебе знать, как человек себя поведет? Ты просто невежда.
— Уж больно удобная история. Плохо верится.
— Спроси, как было, у мистера Гольдмана. Он там был.
— А ты, значит, такой молодец, что готов умереть за постороннего? С чего бы это?
Виктор только что стоял рядом с Ройвеном, но теперь он мягко, по-кошачьи, прошел вдоль перегородки и встал за стулом, на котором сидел англичанин. И снова Иосиф Гольдман ничего не сказал, не вступился за своего человека.
— Побывал бы на войне, не спрашивал, а раз не был, то и не поймешь, — негромко ответил Кэррик.
Пока он не допустил ни одной ошибки, и все же Ройвен еще не принял окончательного решения. Странно было то, что человек на стуле абсолютно не выказывал страха.
Моленков все же не выдержал. Вопрос крутился в голове с того самого времени, как они выехали из гаража.
— Так ради чего все это?
Яшкин нахмурился.
— Что для чего?
— Ну, мы отвозим эту штуковину, продаем и…
— Какую штуковину? У нас ее называли «Жуковым» или, как я уже говорил, малым атомным фугасным вооружением. Серийный номер РА-114. Сейчас она в безопасном состоянии, так что не бойся, не укусит.
— Ты постоянно меня обрываешь, слова не даешь сказать. Я просто размышлял вслух.
— Бормочешь что-то, как выживший из ума старик. Для чего это все? Вот ты мне и скажи.
Мотор старенького «полонеза» работал четко, и мысли у бывшего замполита укладывались гладко, не прерываясь. Денег не осталось, но зато двигатель получил то, без чего обходился лет десять, а то и все пятнадцать. Пейзаж за окном не отвлекал, и в голове, словно вирус, росло нехорошее, не дававшее покоя предчувствие.
Теперь Моленков начал заново.
— Нам платят — дело решенное. Мы получаем деньги и…
— Мы получаем миллион долларов. Делим его пополам. Вот и все.
— Ты такой самоуверенный.
— А ты? Замполиты — не самоуверенные? Вот уж кого в армии не любят, так это замполитов. Что, разве не так? Так.
— Пусть так. Согласен, спорить не буду. Только и вы тоже большой популярностью не пользуетесь. Так что мы в равном положении. Нас никто не любил, а мы плевать хотели. Смешно было бы спорить. И все-таки… чего ради?
Дело, конечно, давнее, но Яшкин не забыл, кем был Моленков. Когда кого-то — чиновника, техника, служащего — приглашали в определенный час на беседу к замполиту, каждый, кем бы он ни был, какую бы должность ни занимал, начинал нервничать, потеть, заикаться и объяснять, что именно сказал кому-то, забыв об осторожности, и что имел в виду. Равную власть над людьми имел разве что сотрудник службы безопасности, который мог за обедом в столовой негромко напомнить о вынесенных за пределы Зоны
