над горизонтом в теплые тона. Воздух был наполнен необычайной свежестью утра, такой, какая бывает только в рассветные часы. Все произошедшее ночью казалось обычным сном. Слегка жутковатым, но сном. Лямки рюкзака оттягивали плечи назад, заставляя идущего поднять голову вверх, что собственно и сделал Платон. Ярко желтые лучи солнца падали на поверхности широких листьев разных деревьев, просвечивая их насквозь, поэтому создавалось впечатлении, будто все листья светятся на фоне, безмятежно плывущих по глубокому синему небу, белых облаков. Андропов вздохнул полной грудью. Легкий, практически невесомый, но необычайно свежий и чувствуемый лесной воздух заполнил легкие, привыкшие к химикатам города. От этого юноша даже слегка закашлялся. Тоже самое происходило и с остальными.
Проходя по склону высокого холма, было видно холмики поменьше. Кто-то даже умудрился разглядеть место ночлега археологов. Прошли уже около двух километров. Шли, молча, почти не разговаривали. Лишь изредка кто-нибудь из группы задавал односложный вопрос, на который получал односложный ответ. Только Че Геваре, радующемуся жизни на полную катушку, было все время весело, он то и дело придумывал какие-то шутки, в попытке разогреть сонных коллег.
На ходу спали все кроме Пашки и еще, пожалуй, Сурянова. Он был единственным, кто хорошенько выспался за ночь. После того как одни отправились на поиски Роберто, а другие остались сторожить лагерь, Влад молча залез в палатку и завалился спать, аргументируя это тем, что Роберто ни чего не угрожает, и собственно лагерь сторожить не требуется. Сурянов выспался и теперь браво шагал прямиком за Араратом и Вероникой, у которых был слегка потрепанный вид. Андропов широко зевнул и утер рукой навернувшиеся от зевоты слезы. Как по цепной реакции за ним зевнули еще Варя и Семен. Платон снял с карабина на рюкзаке фляжку с водой и сделал глоток. Прохладная, набранная в ручье вода, приятно побежала по горлу. Платон протянул фляжку Варе, предлагая выпить. Девушка аккуратно отстранила фляжку рукой и легко улыбнулась. Андропов лишь ухмыльнулся и зацепил фляжку обратно на карабин.
Когда группа спускалась с холма, были слышны частые хлопки. В воздухе небольшими тучками висел таежный гнус. Комары в тех местах были, мягко говоря, кровожадными. Они так и норовили приземлиться на незащищенный участок кожи и вгрызться в него своим колющим ротовым аппаратом. Больше всего тогда не повезло девушкам. Они шли в коротеньких шортиках и маечках. Первой хлопать по себе начала Варя. Платон отдал ей свою ветровку, говоря сам себе что «эти частые хлопки меня сведут с ума». Хлопать же девушка стала не меньше, незащищенными остались еще и ноги. Привал намечался через полчаса, когда еще один холм будет пройден.
Остановились в сосняке. Утреннее солнце причудливо играло светом в прозрачных капельках янтарной смолы. Пока все сидели, кто на поваленных деревьях, кто просто на траве, Платон внимательно разглядывал смолу. Если приглядеться, то можно увидеть отражение. Юноша аккуратно надавил на капельку, та тут же смялась, превратившись в непримечательный желтый блин.
— Платон, — кликнул его Арарат, — будешь? — студент помахал Андропову яблоком. Платон коротко кивнул и тут же получил брошенное в его сторону яблоко. С утра юноша еще ничего не ел, если не считать кусок хлеба трехдневной давности, который он почему-то сунул в сумку, когда собирался.
Яблоко было сочным, куски звонко откусывались, брызжа соком. Платон сел на пенек рядом с Варей, быстро уплетающей пирожок, запасенный со вчерашнего дня.
— Арарат. Долго еще идти? — спросил Семен.
— Да нет. Тут осталось то километра два. Так что сейчас подкрепимся и вновь в путь.
Девчонки начали разговаривать на отвлеченные темы. Изредка из их речи доносились разные фразы типа «я хочу в душ, а то мои волосы уже как пакля», «я ноготь сломала вчера, было больно».
Платон старался не слушать, но самые громкие обрывки фраз все равно достигали его ушей. Че Гевара повернувшись к ребятам, ловил доносившиеся звуки и перефразировал их на свой манер. Получалось у него это очень даже ладно. Даже у сурового Роберто нет, нет, да проскакивала улыбка.
— Ну ладно поднимайтесь, пойдем дальше, — произнес Арарат, сытый и вдоволь наслушавшийся приколов Пашка. Всем остальным ничего не оставалось, как послушаться главного группы и выдвинуться в указанном направлении.
Платон сразу понял, что они уже добрались до топей, как только в его кедах начала хлюпать вода. Травяной покров под ногами нередко начал ходить ходуном. Мох, коим было покрыто болото, словно ковер устилал лес на много километров вокруг. Этот ковер подобно батуту слегка пружинил, от чего создавалось впечатление, что все немного подпрыгивают. После получаса такого пути у Платона замерзли ноги, и большие пальцы на ступнях предательски стали терять чувствительность.
Из-за высоких хвойных исполинов, стоявших здесь уже не один век, свет лишь тонкими лучами падал на болото. В связи, с чем было холодно. Археологи не стали испытывать свой иммунитет и все как один надели теплую одежду. Андропов частенько останавливался, чтобы вылить из кед воду. Он опирался на какое-нибудь дерево и наскоро стягивал с себя ботинки. Промокшие носки он выжал и сунул в рюкзак еще при первой своей остановке. Кеды натирали его босые ноги всю дорогу. После такой процедуры Платон бежал, догоняя ушедшую дальше группу.
Ребята шли, молчали, не расходуя попусту энергию, которая, судя по планам Верховцева, еще должна была понадобиться на раскопки. Один Че Гевара, будто у него где-то был спрятан аккумулятор, прыгал и дурачился. Если у Платона были мокрыми только кеды и носки, то Че Гевара, который казалось слегка спятил после бессонной ночи, был мокрым насквозь. Чего только стоила его попытка сделать сальто. Куртка на археологе была как половая тряпка, да и сам археолог выглядел аналогично. Вскоре болото из густых зарослей мха, стало переходить в глубоководный водоем. Некоторые места приходилось переходить, закатав брюки выше колена. Но теперь Платон был спокоен, что не он один будет вытряхивать из ботинок воду. Вода, если уж говорить о ней, была на редкость холодной, можно даже сказать студеной.
Медвежьи топи, казались бесконечными. Куда бы археологи не повернули всюду был лес и вода. Солнце, продираясь сквозь дырки в вечнозеленом потолке леса, играло бликами на холодном болоте.
До поселения, обозначенного на карте Верховцева синим кругом, было чуть меньше километра. И вскоре археологи команды Феникс прибыли на место. Болота на территории поселения почти не было.
— Вот и пришли, — сказал Арарат, радуясь тому, что он только что произнес.
— Ну, нифига себе, — только и смог выдать Семен и повалился на землю. У остальных было такое же чувство, но никто ничего не мог сказать.
На проплешине, находящейся, среди бесконечных топей Урала стояло около пятнадцати, хаотично разбросанных, вросших в землю, деревянных домиков. Эта картина богом забытых руин, некогда заселенных людьми, с которых начался русский народ, приводила в некое непонятное чувство. Казалось что мир здесь замер сразу после того как исчезла цивилизация. Общую картину доисторической таинственности, набитой тайнами под завязку, портила вырубленная недалеко полянка со стоявшим на ней корветом и тремя вагончиками. Туда ребята первым делом и отправились. На пеньке, растущем прямо возле одного из вагончиков, сидел мужчина с густой бородой и в камуфляже. Нашивка на плече гласила. Научно исследовательский центр Зеленый Город. Мужчина курил, он нервно затягивался папиросой, поглядывая на голубое небо по которому мерно плыли мягкие пухообразные облака. Он мельком оглядел лес вокруг поляны и вдруг, завидев приближающихся к нему людей, встал с пенька и расплылся в широченной улыбке. Папироса выпала изо рта, мужчина затушил ее огонек и развел руки.
— Виталич! — громко пробасил он, — у нас гости! Накрывай на стол! Они живые!
Фраза «они живые» заставила Платона слегка притормозить и задуматься. Сзади его в спину ткнула Варя.
— Ты чего, Плутошкин?
— Меня зовут Платон, — как можно более серьезно поправил ее юноша. А впереди уже басил встречающий археологов мужчина, похожий на заблудившегося и долго блуждающего по лесу вояку.
— Вы даже не представляете, как я рад вас всех видеть, — он крепко обнял Роберто идущего впереди, затем семью Верховцевых, а потом и всех остальных. Судя по хрусту в костях после объятий лесника, он и впрямь был очень рад. Из вагончика показались еще две головы. Одна была густо покрыта бородой и, судя по всему, принадлежала Виталичу. Обладатель второй головы был пока не известен.
— Ну, все ребятки прошу вас пройти в наши скромные хоромы. Сумки бросайте прямо здесь, — произнес он, заметив, как археологи столпились возле входа.
Через каких-то пять минут все уже сидели за одним столом, который был явно не рассчитан на столь большую кучу народа. Сторожи, как оказалось, такая у них была должность, накрыли на стол, поставив на
