спали и Митрич, и неизвестный хозяин сторожки Родион.
Все было на удивление спокойно, даже очень. «Я думал Арарат поставит кого-нибудь дежурить на ночь», — протирая глаза, подумал Платон и, не найдя взглядом дежурного, подошел к столу, на котором по его мнению должна была быть вода.
Несмотря на дневную жару, которая была, мягко говоря, не приятной, ночь выдалась прохладной. Если бы Андропов оставил свою ветровку в палатке то, он бы точно замерз. Правый карман джинс обожгло холодом. Казалось, будто там лежит кусочек льда, который неминуемо тает, потому что холод словно бы стекал по ноге. Юноша сунул руку в карман и извлек маленькую металлическую фигурку. Непонятные и довольно смутные ощущения мешали Платону повесить фигурку на шею, все-таки снял он ее с мертвеца, а с этим контингентом ему раньше сталкиваться не доводилось. В стороне что-то зашевелилось. Андропов резко повернул голову на звук. Это был Сурянов, в наказание привязанный к высокому шесту, вкопанному в землю. Хоть наказание и выглядело довольно средневеково, но этот тип его заслужил. По крайней мере, так думал Платон. Занимавшийся связыванием, Роберто постарался на славу. Из таких узлов, которыми археолог связал Сурянова, было не просто невозможно выпутаться, их было просто нереально развязать.
Влад, проснувшийся, уже видимо, не первый раз за ночь, коротко свистнул, подзывая Платона. Андропов сунул фигурку обратно в карман и медленно стал приближаться к пленнику.
— Она не твоя, — выдохнул Влад, не стоящий на ногах, а просто висящий на путах.
— Да, ты достал уже! — возмутился Платон. Сурянов твердил эти три слова весь вечер: от момента как он очнулся, и до того как все легли спать.
— Ты даже не понимаешь что это! — из всех сил, которых осталось крайне мало, выжал из себя Влад. Платон вынул фигурку и подвесил ее на цепочке, держа перед самым лицом Влада.
— Если я такой глупец, то может, ты объяснишь что это? — спросил Андропов, покачивая фигуркой из стороны в сторону. Луна ярко освещала половину небосвода, и поэтому математик достаточно четко разглядел разноцветные глаза Сурянова, жадно следившие за фигуркой. Пленник сделал резкий выпад вперед, будто хотел вцепиться в холодный металл зубами.
— Развяжи меня! — прорычал он, — и я расскажу тебе все что знаю.
— Сиди и не рыпайся, — спокойно произнес Платон, — смотри, погода какая хорошая, наслаждайся.
Он убрал фигурку с глаз Сурянова, она действовала на студента как красная тряпка на быка (хотя красный цвет быку не очень важен).
— Ты еще сам придешь ко мне! — прорычал Влад и повис на веревках. Андропов развернулся и зашагал к столу.
— Надейся и верь, — произнес он на ходу. Было слышно, как Сурянов брыкается, будучи привязанным к столбу, но Платону уже было не до него.
Как и ожидалось, небольшая фляжка с водой лежала на краю стола, совсем неприметная для обычного взгляда, но обезвоженный Платон нашел ее в два счета. Вдоволь напившись, юноша отправился обратно в палатку. По пути к месту сна он слышал, как пленник тщетно пытается вырваться из прочных шнуров. Но воспитательный момент должен был остаться воспитательным моментом до самого конца…
Утро для московских студентов началось уже ближе к обеду. Уставшие за прошедший день все спали крепко и долго, и даже Сурянов изловчился и задремал в довольно удобной, для его положения, позе. Всех будил Че Гевара, в той манере, которая присуща только ему. Он бегал по лагерю, распевая гимн России, подобно радиоприемнику, который, кстати, имелся в сторожке на холме. Митрич, решивший проверить как «студентики» провели ночь, принес этот прибор старой сборки, еще года с 2280.
По виду этот ящик, из которого попутно с волновым хрипом вырывались непонятные слова, побывал во всех возможных и невозможных условиях, от безумной жары, до промозглого холода. Поэтому пока археологи завтракали, а, давно поевший, Че Гевара кормил с ложечки Влада, Митрич увлеченно настраивал приемник.
— Тут, студентики, видите, какое дело, — начал он, — ловит этот ящичек не везде. На холме вроде ловит, мы с Егорычем вон еще вчера всё слушали, кто же в футбол то победит, а тут видимо нет.
Митрич увлеченно водил пальцем по сенсорной панели настройки. Среди беспорядочных хрипов и белого шума начал проявляться человеческий голос.
— Ага! — радостно заголосил бородач, — работает!
Радио хоть и с небольшими перерывами заговорило, и студенты услышали голос диктора.
— … а у нас на повестке дня аномальные скачки температуры в Москве. Еще вчера неимоверная жара плавила наш город, а уже сегодня термометры показывают чуть больше 12 градусов. Так что все те, кто спешит в школу или на работу одевайтесь потеплее. По сообщению метеоцентра «Озон», на солнце замечены яркие вспышки, которые, по всей видимости, и вызвали столь разнообразные перепады температур. Из сообщения метеоцентра «Озон» так же видно, что в ближайшее время ожидаются более мощные вспышки на солнце. Это может способствовать резкому повышению радиационного фона в городах. Президент Российской Федерации заверил всех — вспышки на солнце не принесут ничего плохого. Возможен временный отказ некоторой электроники. Но причин для паники нет…
Дальше последовал очередной сеанс белого шума.
— А ведь, правда, прохладней стало. Вчера то в это время жара была, — произнес Арарат, обнимая жену. Платон тоже это заметил, хотя ему почему-то казалось, что мерзнет только он один. Митрич еще немного пошаманил над приемником, в попытке поймать что-нибудь путное, но кроме радиостанции «Юмор-FM» и коротенькой сводки новостей, поймать ничего больше не удалось.
— Ребят, а от чего эти вспышки на солнце, — спросил Настя, одна из подружек Вероники.
— Да это вроде связано с генерацией магнитных полей на солнце и появлением пятен, — выдал Че Гевара, сующий Владу в рот ложку с тушенкой.
— Что ты можешь знать о генерации полей? — проговорил, Сурянов отплюнувший ложку, — Солнечные вспышки, как правило, происходят в местах взаимодействия солнечных пятен противоположной магнитной полярности или, более точно, вблизи нейтральной линии магнитного поля, разделяющей области северной и южной полярности.
Студенты слегка задумались над сказанным. Все что Влад произнес, еще несколько мгновений висело в воздухе, пока Роберто не предложил.
— А давайте ему еще кляп в рот вставим.
Все дружно захохотали, даже бородатый Митрич улыбнулся.
После завтрака, пока Влад, теперь уже с кляпом во рту, висел привязанный к шесту, а Митрич убежал к реке за водой, археологи решили обсудить, что делать с находкой.
Просто восемь мертвецов, запечатанных в герметичные упаковки из непонятно какого материала вот уже как 18 столетий назад, трое из которых в сверхсовременных защитных комбинезонах похожих на модель класса Е, слегка наводили на сложные мысли. Остальные пять упаковок решили не открывать, чтобы сохранить их историческую ценность.
Археологи обшарили и обмеряли каждый сантиметр земли второго поселения, и ничего больше не нашли.
— Ну что мы будем с ними делать? — спросил Арарат, глядя на всю бригаду «землекопов».
— По-моему, нужно сообщить в университет, — произнесла Варя, — просто это единственное место, куда можно сообщить.
Все посмотрели на девушку. В какой-то мере она была права, но находка выглядела столь невероятной, что если куда-то сообщать то, что сказать. Общие мысли озвучил Семен.
— Ну и что? Вот представьте, мы налаживаем в этой аномалии связь с Москвой, с Университетом. Звоним и говорим: «Мы нашли восемь жмуриков завернутых в бумагу и экипированных по последнему слову техники, если не лучше. Но вот есть одна загвоздочка: все они умерли почти две тысячи лет назад». Так? Так вы себе это представляете?!
Выглядело это довольно глупо. Хотя другого выхода никто и не видел. После продолжительных споров, размышлений и прочих дискуссионных моментов Арарат вывел вердикт, который он считал окончательным.
— Значит так, дорогие мои археологи, — начал он, вставая со стула и заходя ему за спинку, — мы
