разведку и уже подготовили площадки. Я напросилась в эту экспедицию. Мы будем вместе, Сережа!
Мне кажется, ты не станешь упрекать свою Нину за то, что она будет временами исчезать от тебя на неделю-полторы в горы. После этой разведки я останусь там же, рядом с тобой, на строительстве новой гидростанции. Что же может быть лучше?»
Мочалов прижал к щеке разлинованный листок.
— Боря, вы не спите? — Спицын привстал, упираясь ладонями в постель. — Получил письма от жены. Пишет — приедет работать с геологами, что исследуют перевал. На их площадке мы посадили самолеты. Счастливое совпадение…
— Счастливое! — согласился Спицын. Потом шумно заворочался в постели.
— Вам действительно хорошо, товарищ майор… А вот если, допустим, ты любишь человека, а в ответ получаешь одно равнодушие…
Мочалов провел ладонью по волосам и засмеялся. Рука с темным пятном татуировки на кисти потянулась в сторону лейтенанта.
— Это вы не про Наташу ли?
— А про кого же еще?
— Эх, лейтенант, лейтенант, — насмешливо заметил Сергей Степанович, — не годится грустить, отправляясь в дальнее плавание по жизни. Пока вы спали, Наташа дважды приходила. Ее сестра не впустила, ссылаясь на мою температуру. Я слышал их разговор за дверью.
Спицын смахнул с себя одеяло и быстро соскочил с постели. Сделав два шага по ковровой полосатой дорожке, наклонился к Мочалову.
— Товарищ майор, вы не шутите?
— Марш на место, врач явится…
Борис послушно забрался на свою кровать. В коридоре послышались шаги. Спицын почему-то подумал, что это Наташа. Но в распахнувшейся двери показался генерал Зернов. Он шел в накинутом на плечи белом халате, высокий, негнущийся. Генерала сопровождали Земцов и Оботов.
Увидев Зернова, Мочалов попытался сесть. Ослабевшее тело с трудом повиновалось.
— Товарищ генерал, — доложил он, — майор Мочалов в паре с лейтенантом Спицыным в учебном полете встретили иностранный бомбардировщик, нарушивший государственную границу. На сигнал немедленной посадки экипаж ответил огнем. Мы были вынуждены принять воздушный бой. Точных результатов не знаем. Из-за нехватки горючего сели в горах. Материальная часть повреждена незначительно.
Генерал слушал этот необычный рапорт выпрямившись, строго подняв голову. Едва Мочалов умолк, он порывисто склонился к нему и поцеловал в горячий лоб.
— Молодцы, — сказал генерал, обращаясь уже к обоим летчикам и слегка щурясь. — Говорите, результаты боя вам не известны… Но их знает Родина и хорошо знает. — Зернов обернулся к стоявшим позади Оботову и Земцову и попросил газету. Командир полка подал. — Внимание, — начал генерал торжественно. — Довожу до вашего сведения, что за образцовое выполнение своего долга перед Родиной Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик постановил наградить орденом Красного Знамени офицеров Военно-Воздушных Сил: майора Мочалова Сергея Степановича, лейтенанта Спицына Бориса Леонтьевича.
Читал он медленно, с расстановкой, старческий голос вздрагивал от волнения. Это было так неожиданно, что оба, и Мочалов и Спицын, растерялись и молчали, словно не сразу поняли, что речь в указе идет именно о них.
— Служу Советскому Союзу! — первым опомнился Мочалов.
— Служу Советскому Союзу! — с опозданием, но звонко выкрикнул Спицын.
Генерал возвратил Земцову газету, достал очки и укрепил их на носу, хотя теперь они были ему совершенно не нужны. Мочалов заметил — пальцы у Зернова дрожали.
— Хорошо служите, товарищи офицеры, — улыбнулся генерал.
После его ухода почти сразу пришла Наташа Большакова. Мочалов услыхал за дверью ее голос и уткнулся в подушку, сделав вид, что спит. Спицын нервно сжал пальцами одеяло. Он поймал себя на мысли, что ждет с нетерпением этой встречи и в то же время пугается ее.
Наташа ворвалась в палату с возбужденно пылающим лицом и встала у кровати Бориса. Она почему-то показалась лейтенанту очень высокой. «Наверное выше меня», — подумал Спицын и подивился, отчего эта ненужная мысль пришла первой. Белый больничный халат оттенял голубизну ее больших остановившихся глаз. Все такое знакомое — мягкие очертания подбородка и рта, золотистый завиток волос за порозовевшей от мороза мочкой уха. Только на лице не было всегдашнего подзадоривающего, полунасмешливого выражения.
— Боря, здравствуйте!
Она смущалась, щеки полыхали румянцем все сильнее. Девушка пододвинула себе стул. Спицын привстал на согнутых в локтях руках и ответил:
— Здравствуйте.
Разрисованное морозом окно отбрасывало на стену и пол солнечные зайчики. Они передвигались, как живые. Наташа неловко наклонила голову, повела глазами за одним из них.
— Я к вам уже третий раз, — заговорила она, — насилу прорвалась.
— Тут стража грозная, — подтвердил Борис, машинально следя за Наташиным зайчиком. «И опять не то, — подумал он. — При чем тут стража?» — А я решил, что вы уехали, — сказал он после минутного молчания и покраснел.
Наташа поправила прическу и, поборов смущение, заглянула ему в глаза.
— Уехать, не узнав, что с вами? Не дождавшись? Знаете, сколько я волновалась…
Спицын неловко заворочался.
— Зачем же волноваться, Наташенька. Ведь ничего такого не было. Обычное дело. Вылетели на задание с посадкой на чужом аэродроме, вернулись. Командир немножко приболел. А больше, ей-ей, ничего не было.
— Вот что, Боря, — строго перебила девушка и нахмурилась. — Посмотрите мне в глаза и перестаньте врать. Думаете, я ничего не знаю? Да ведь, живя в Энске, все можно было понять. — Решительным движением она положила ему на лоб руку. — Ах вы, лохматый, непослушный притворщик. Неужто вы думаете, я такая наивная! — голос был тихим, ласковым.
Борис крепко сжал ее руку.
— Спасибо, Наташа. С вами легко, как с хорошим другом. Вы бы еще пожили у нас в Энске. Я скоро встану, и мы снова пойдем бродить на лыжах.
— Под ночными звездами?
— Может, и луна в ту пору будет поярче.
— Нет, Боря, не суждено.
— Почему?
Не отнимая руки, Наташа взглянула на маленькие часики:
— Через семьдесят минут отходит мой поезд. Мне пора на вокзал.
Борис молчал. Тогда она осторожно высвободила свою руку из его горячей и твердой руки, сказала неуверенно, словно извиняясь:
— Да ну же, ну! Что вы нахохлились? Сестре я оставила письмо с московским адресом, к вечеру вы его получите. Мне сказали, что вскоре и вам предстоит поездка в Москву за получением награды. Я полагаю, вы разыщете там меня.
Глаза лейтенанта мгновенно заблестели.
— Что вы говорите, Наташа! Нас — в Москву? Как здорово! И мы увидимся снова.
— Если не поленитесь разыскать меня.
Наташа встала, сделала шаг к двери, но остановилась, над чем-то мучительно раздумывая. Видимо, решившись, она сказала:
— Боря, дайте слово, что будете лежать тихо и неподвижно, с закрытыми глазами.
— А глаза закрывать обязательно?
