время Войны, Аргза ловил себя на том, что у него волосы на затылке встают дыбом — не от ужаса даже, а от простого понимания: факт был в том, что эти нечеловечески умные твари могли выиграть бой всего лишь парой слов, сказанных нужному человеку. А иногда не нужно было и слов: они просто полностью подчиняли себе разум какого-нибудь влиятельного политика или главнокомандующего армией, и система врага разваливала сама себя изнутри.
И только на десятый день, проснувшись почему-то в необыкновенно благодушном настроении, Аргза наконец отправился в дом Хранителя Знаний, который теперь жил отдельно от родителей.
Антэ сидел на крыльце дома, увлечённо читая какой-то толстенный древний фолиант, и заметил пирата только тогда, когда его тень закрыла ему свет солнца, мягко ложащийся на книгу.
— Привет, — Аргза улыбнулся и сел рядом.
— Здравствуйте, — Антэ с готовностью подвинулся и улыбнулся ему тоже, совершенно искренне, а не так, как улыбались все остальные здесь. — Я боялся, что вы не придёте. Вы понравились мне… очень. Не знаю, почему. Может быть, потому, что я ещё ни разу не общался ни с кем подобным. Ваша энергия… у неё очень странное поле. Такое… живое. Я ощущаю эту энергию, даже когда вы молчите, и я думаю, что это — не только энергия вашего мира, она ваша собственная. У неё такой завораживающий, сильный ритм. Это меня восхищает. И я боялся, что вы увидите во мне угрозу после того, что я вам сказал, боялся, что вы не захотите общаться со мной, чтобы избежать потенциальной опасности. Но вы пришли. Я не могу выразить, как я рад этому. Я опять слишком много говорю, да?
Он хмыкнул, не отвечая. Признаться, он успел порядком соскучиться по этой обезоруживающей прямолинейности. Ему не хватало этого.
— Ничего. Мне нравится твой голос. Можешь щебетать дальше, пташка. Расскажи мне… о чём-нибудь.
— О чём? — тот даже отложил книгу.
— О чём хочешь. У тебя есть друзья, к примеру?
Антэ проследил за его взглядом — и увидел играющих неподалёку детей. Пожал плечами неловко:
— Нет, не думаю. Как я уже говорил, я предпочитаю общество книг человеческому. У меня не было времени заводить какие-либо отношения: я читал.
— Всё время? — он сделал вид, что удивлён, хотя на самом деле это было не так; он уже и так подозревал нечто подобное.
Ещё одно пожатие плеч.
— Не всё, разумеется. Я совершаю необходимые гигиенические процедуры, принимаю пищу, говорю с теми, кто прилетает сюда ради моих советов, отвечаю на возникшие у кого-либо вопросы, навещаю родителей, когда успеваю, они живут тут недалеко. Ещё решаю головоломки, которые мне привозят со всего мира путешественники. Но всё остальное время — да, читаю. Я читал всегда, сколько себя помню. Люди понимают, насколько важна моя миссия, и не проявляют инициативу в сближении со мной.
— И тебе этого хватает? Я имею в виду, ты никогда не хотел, чтобы к тебе относились не как к Хранителю Знаний, ходячей справочной, а как к живому существу? — вот это его действительно не на шутку интересовало.
Антэ выглядел немного удивлённым.
— Не знаю, — ответил он рассеянно. — Я никогда об этом не задумывался, если честно…
— Тоже не было времени, я так понимаю?
— Да… вы правильно понимаете… Мне некогда было думать о своей жизни. Но зато я помогаю своему народу! Я помогаю им делать этот мир лучше.
— Ну да, разумеется, и вы, конечно же, единственные знаете, что будет лучше для этого мира и всех его обитателей. Решили за всех, да? — пират недобро прищурился.
— Мы делаем это разумно… Мы помогаем заблудшим. Обездоленным. Тем, кто волей судьбы не смог выбрать правильный путь. Тем, кто нуждается в нас, даже не подозревая об этом. Мы…
Аргза перестал слушать его уже на второй минуте радостного вещания о том, каким чудесным их раса может сделать мир. Лицо у него, однако, при этом было такое вдохновенное, что прерывать его Аргза не спешил. Он бездумно наблюдал за его сияющими глазами, за мечтательной улыбкой, за ритмичным учащённым дыханием. Потом, усмехнувшись, поддался порыву и накрыл сверху своей ладонью лежащую на ступеньке руку Сильвенио, погладив большим пальцем запястье — перчаток сегодня снова не наблюдалось. Тот резко замолчал и уставился на него с таким смущением, с каким его родной Лиам смотрел на него первые годы после поцелуев на публике, хотя сейчас вокруг не было ни души, даже дети куда-то испарились.
'Ого, — мысленно обрадовался варвар. — Точно, у этого Лиама же, наверное, даже в прикосновениях опыта не было, если вспомнить, каким он ко мне попал недотрогой! Ушёл в свои дурацкие книжки ещё с детства, ха, и решил, что отношения с людьми ему не нужны вовсе. О, моя бедная пташка, за тобой без меня совсем некому присматривать!'
— Я… — Антэ залился краской. — Я попросил бы вас не делать такого… мы ещё не настолько знакомы…
С этим невнятным бормотанием он ненавязчиво убрал руку и положил её себе на колено. Но краска с его бледного лица всё не сходила, а глаза блестели из-под синих ресниц с явным удовольствием. Аргза хмыкнул, якобы смиряясь.
— Сколько тебе лет? — спросил он вдруг.
— По какой системе отсчёта?
Это, надо сказать, вызывало лёгкую ностальгию. Приятно было видеть лишнее подтверждение тому, что в любой Вселенной Сильвенио остаётся всё тем же маленьким дотошным занудой.
— По системе Федерации.
— Двадцать лет и семь месяцев.
Аргза кивнул своим мыслям. Двадцать — столько же, сколько и его Лиаму. Но этот, выросший в тепле и ласке, купающийся ежедневно в лучах славы и почёта, обожаемый своим народом и не знавший долгих лет рабства — этот должен сейчас в свои двадцать выглядеть ещё совсем ребёнком, тогда как он смотрится едва ли на несколько лет младше своего двойника. Выходит, так или иначе у него всё равно не было детства ни в одном из вариантов?
— Стресс, — пояснил Антэ. — Наш народ уже двести лет идёт против своей природы, что и сказывается. Вся эта Война… Мать Эрлана страдала, как и все её дети, и эхо её боли до сих пор отдаётся в наших сердцах. Поэтому мы здесь… быстро растём. Я расту ещё быстрее, учитывая моё предназначение, ничего страшного, — и, заметив насмешливо-подозрительный взгляд пирата, торопливо добавил: — Я не рылся в вашей голове, просто те, кто знает об эрландеранских сроках жизни, почти всегда удивляются, узнав мой возраст.
Потом они поговорили ещё о чём-то. Вернее, говорил в основном Хранитель Знаний, а Аргза не то чтобы слушал — наслаждался звучанием голоса, жадно впитывая эмоции, на которые его Лиам был обычно так скуп. Правда, по мере этого Антэ удавалось вытаскивать из него всяческие интересующие его подробности относительно его мира, и в таким образом выгоду получали оба. А затем к дому подошла какая-то делегация, и они, не прерывая их разговора, уставились на Хранителя Знаний с вежливым ожиданием, по привычке вслушиваясь в каждое его слово, словно он был каким-то мессией. Аргзе стало неуютно, и он, не попрощавшись, молча ушёл.
А чуть погодя после заката, когда Аргза уже собирался ложиться спать, раз уж заняться тут ночью всё равно было нечем, в дверь его комнаты робко постучали. После разрешения войти в спальню скользнул Антэ, несказанно удививший варвара своим видом собирающегося впервые в жизни нашкодить патологического отличника: блестящие, как и утром, глаза, пылающие розовым румянцем скулы
