— Я вам скажу, наивная барышня, — отеческим тоном объявил старик. — За эту цену я вам прибавлю тот роскошный смычок, которым вы играли. Тогда вы будете не в обиде. Если желаете, завтра же утром все будет доставлено вам в отель.
— Даже не знаю, — замялась Изабель. — Мы довольно рано вылетаем. А вы не могли бы вызвать мне такси, чтобы я забрала их сейчас? — Тут она вспомнила. — Ой, банкет! Я же опаздываю…
— Не беспокойся, Изабель, — успокоил отец, входя в магазин.
— Папа! Как ты меня нашел?
Пропустив вопрос мимо ушей, Реймонд перешел прямо к делу.
— Надо было мне сказать, девочка, — пожурил он. — Я обижен. Но это мы обсудим завтра. А сейчас нас ждет Джино, как раз успеем на прием.
Джино гнал машину самой короткой дорогой, виляя по извилистым улочкам между Кампо-деи-Фьори и Пьяцца-Колонна, откуда повернул к отелю «Эксельсиор». Реймонд продолжал свои упреки:
— Тридцать пять тысяч! Почти половина твоей премии. Посоветовалась бы со мной, мне было бы приятно сказать тебе «да». Я бы с радостью тебе разрешил.
— Нет, папа, вряд ли, — тихо возразила Изабель.
— Это почему же? — удивился отец.
— Потому что я ее купила для мамы.
46
Адам
Большое путешествие Куперсмитов началось вполне благоприятно. Прославленные ученые от Сан- Франциско до Сан-Диего были очарованы молодой парой. Неделю они провели в Ла-Холле, и за несколько дней пообедали и поужинали, казалось, со всеми сотрудниками Института биологических исследований Джонаса Солка — не говоря уже о самом легендарном директоре, победившем полиомиелит, и его супруге.
В свои восемьдесят с лишком Солк по-прежнему обладал живым умом рвущегося к знаниям школьника и с восторгом слушал рассказ Адама о его открытиях.
Сам он, как выяснилось, был далек от почивания на многочисленных лаврах и увлеченно работал над поиском оружия против новейшей иммунной напасти — СПИДа.
Ужина с четой Солк Аня ждала с особым волнением.
— Никак не могу отделаться от мысли, что Франсуаза когда-то была замужем за Пикассо, — говорила она потом. — Стыдно признаться, но я даже спросила, как ей с ним жилось.
— И что она сказала?
— «Интересно».
— Думаю, это честный ответ, — прокомментировал Адам.
— Знаешь, меня одно удивляет, — продолжала Аня. — Джонас Солк — один из величайших умов столетия. Он победил недуг, который унес жизни миллионов людей и еще больше — искалечил. Почему же ему не дали Нобелевскую?
Адам с бутылкой холодного шардоне и двумя бокалами вышел на балкон. Отсюда открывался захватывающий вид на океан, которому, казалось, нет конца.
— Что ж, Аннушка, могу только высказать предположение. Пусть оно не покажется тебе экстравагантным…
— Да? — Она улыбнулась и поднесла вино к губам.
— Думаю, из Стокгольма приезжали лазутчики — посмотреть на Солка. Они поглядели на его институт и на тот рай, в каком он стоит, и решили, что с него и этого достаточно. Хорошего понемножку.
Пристально глядя на мужа большими карими глазами, Аня спросила:
— Если бы тебе дали выбирать, ты бы какую премию хотел?
Тот, ни секунды не мешкая, ответил:
— Тебя.
Предполагалось, что на Гавайях они проведут отпуск, но коллеги одолевали Адама просьбами о лекциях. Кончилось все тем, что ему пришлось работать больше, чем обычно.
За два дня до их отъезда на острова Южных морей телеграфные агентства раскалились от сенсационного сообщения о шестидесятидвухлетней итальянке, ставшей матерью.
Естественно, мамаша уже давно была в менопаузе. Врачи в пробирке оплодотворили яйцеклетку молодой женщины-донора спермой пожилого папаши и поместили ее в матку синьоры «Икс». Поддерживаемая гормональной терапией, она благополучно выносила плод до положенного срока.
На Адама сообщение не произвело большого впечатления.
— Это больше похоже на трюк, — сказал он жене. — Поскольку яйцеклетку взяли у молодой женщины, то эта синьора всего лишь стала инкубатором. Вот если бы это была ее яйцеклетка, тогда можно было бы назвать это сенсацией.
— Точно, — согласилась Аня. — А раз ты, кажется, веришь, что такое теоретически возможно, следовательно, у нас готова новая тема.
— Угадала. Я все утро думал над этим.
Он достал из стола фирменную бумагу отеля и набросал кое-какие принципиальные соображения.
— К шестидесяти годам у женщины ослабевает функция яичников, а потом и совсем сходит на нет. Теперь, когда наука кое-чему научилась, есть препараты, которыми можно стимулировать овуляцию у относительно пожилых женщин, во всяком случае, время от времени. Но делать это постоянно невозможно, к тому же существуют определенные факторы риска.
Тут он бросил мяч Ане:
— Ваши предложения, доктор?
— Ну, поскольку мы сейчас рассуждаем чисто теоретически, то почему бы не предложить простое решение — «отменить» менопаузу как таковую?
— Что ж, такое решение и самим женщинам понравится, тем более что это уже далеко не из сферы фантастики. Естественно, надо будет пригласить генетика. Никто на ум не приходит?
— Авилов, — рассмеялась она.
— Сомневаюсь, что у него на это хватит мозгов. — В Адаме взыграло мужское соперничество. — Я вообще-то подумывал о ком-то из геронтологов, скажем, о Рейвене — помнишь его фотографию на обложке «Тайм»? Парень, который повернул часы жизни вспять.
— Уверена, он почтет за честь работать с тобой, дорогой, — предположила Аня.
— На самом деле Рейвен из тех ребят, кто не рвется к сотрудничеству. Его уже однажды самым некрасивым образом оставили без Нобелевской. Но может быть, когда мы познакомимся и он посмотрит в твои честные глаза…
Он улыбнулся жене, а потом вдруг вспомнил:
— Послушай, мы разве не в отпуске?
— Да будет тебе, Адам, ты же жить не можешь без борьбы. Побалуй себя мечтой о новой победе.
Он рассмеялся. Она его видела насквозь. В последние дни он начинал маяться от безделья, и это — несмотря на лекции, которые он пренебрежительно называл «идеями из морозильника, размороженными по особому случаю». С того дня, как он познакомился с Максом Рудольфом — а было это бог весть когда, — Адам ни на миг не прекращал биться над проблемами, которые с виду казались неразрешимыми. И теперь ему недоставало здорового азарта борьбы.
На следующее утро Адам одолжил у Солка секретаршу и продиктовал пространное письмо Сэнди Рейвену с предложением поучаствовать в проекте, который, как он выразился, «лежит на стыке двух наших областей медицины». Адам надеялся, что ради такого случая Рейвен согласится умерить свой
