Руки Евсея Минаича дрожали и не слушались. И это было не от старости. Иван рванулся помочь, но потом, сообразив что-то, сел на место и притих.
Наконец Евсей Минаич справился с тесёмками и развязал мешочек. Иван вздохнул… А выдохнуть-то и позабыл.
На ладони старика отливал серебром металлический круг, внутри которого была заключена испещренная непонятными символами пентаграмма. По бокам диска топорщились маленькие крылья. Мелкие, но удивительно правильно ограненные драгоценные камни украшали амулет, и не надо было быть большим знатоком антиквариата, чтобы понять, насколько это древняя и бесценная вещь.
– Откуда это у тебя, деда… – наконец выдохнул Иван.
– От твоего дедушки. Настоящего.
– Как? Ты его знал? И молчал столько лет?
– Молчал…
Седая голова опустилась ещё ниже:
– Может, зря молчал. Но уж теперь точно самое время. Дед-то твой уж больно страшно погиб на войне. И не от фашиста. Его бомба-то уж, почитай, мертвого накрыла. Я об нем не особо много знал, он такой был, не разговорится шибко. Малахольный маленько, земля ему пухом, сердешному. По ночам бредил, всё ему какой-то человек в чёрном мерещился. А перед смертью самой он мне вот это отдал и наказал тебе передать. Я сына его после войны нашел, воспитал. Отца твоего, то есть. А он, бедолага, пулю себе в лоб пустил. К нему тоже тот чёрный человек по ночам во сне приходил. Не выдержал парень, видать. Да там и помимо этого много всего было. И мамка твоя его не пережила?–?родила тебя и Богу душу отдала. Да про то ты знаешь. Вот так.
Дед протянул парню амулет:
– Держи, Иван, теперь это твое. Ты поосторожней с ним, что это такое?–?знать не знаю, но чую?–?не к добру вещица. Думал уж выкинуть его от греха, да как можно наказ предсмертный нарушить…
То ли слишком сильно тряслись руки у старика, то ли больно острым оказался край металлического круга, но на ладони Евсей Минаича внезапно открылся довольно глубокий порез. Только что не было ничего?–?и вдруг за секунду морщинистая рука окрасилась тёмной кровью.
– Ох ты!?–?Дед удивленно вскинул косматые седые брови. – Да как же это? Совсем старый стал, руки не держат…
Иван вскочил со стула и кинулся к аптечке, бросив на ходу:
– А сам мне только что?–?осторожней, осторожней. И на тебе.
Он залил зеленкой ранку и начал её бинтовать. А дед всё хмурил брови и бормотал:
– Чует мое сердце, не к добру это.
Потом ещё долго сидели они за столом, много несказанного накопилось за два года. Только под утро Евсей Минаич отправил парня спать, а сам после до самого рассвета сидел у окна, смотрел, как солнце осторожно высовывает из-за крыш соседних домов свою огненную макушку, вздыхал и шептал про себя, обращаясь к кому-то невидимому и могущественному:
– Прошу тебя, сделай так, чтобы проклятие потеряло силу… Пусть хоть у Ванюши все в жизни будет хорошо…
Иван проснулся поздно, удивляясь, что так долго дневальный не орёт: «Рота, подъем!»
Роты не было. Не было привычного глазу забора из двухэтажных металлических кроватей. Была однокомнатная квартирка из армейских снов, в которой он провел свое детство.
Из кухни пахло яичницей и… домом. Он есть, этот запах, родной и знакомый, который невозможно забыть и который узнаешь сразу из тысячи других запахов. Особенно если ты так долго не был дома.
Иван улыбнулся, откинулся на подушку и расслабился. Однако желудок требовал своё. Иван нехотя протёр кулаками не желающие открываться глаза, зевнул от души и поплёлся на кухню.
Дед, похоже, и не ложился. Дымящийся завтрак стоял на столе.
– Ну что, воин, проснулся…
«Воин», опухший от непривычно долгого сна, промычал что-то нечленораздельное и, с ходу плюхнувшись на табуретку, зачавкал омлетом с ветчиной.
После завтрака Иван засобирался на улицу:
– Пойду посмотрю, что нового на свете делается. Может, где на работу возьмут.
– Сходи, чего уж, – кивнул Евсей Минаич. – Только осторожней. На улицах черт-те что делается. Навоевался поди, хватит ужо, – добавил он, кивая на забинтованную руку парня.
– Да ты на свою посмотри, деда…
Евсей Минаич покосился на собственную забинтованную ладонь, покачал головой и ничего не ответил.
Лютый, жмурясь, вылез из-под дивана, потёрся об хозяина, вопросительно глядя ему в глаза, и, поняв, что сейчас в нем особо не нуждаются, полез обратно?–?досыпать после дальней дороги.
…Иван шел по улице, заново узнавая знакомые с детства места, которые два года снились ему почти каждую ночь. Дома, тротуары, автобусные остановки, хлопающие на ветру объявления на столбах?–?всё это было наяву… Двойственное чувство не покидало Ивана?–?какая-то часть его ещё не рассталась с армией, была там, её всё ещё давило низкое небо далекого города, где стояла его воинская часть… А другая была здесь, дома, в Москве, и до боли, до животного страха боялась, что волшебный сон окончится, прерванный истерическим криком дневального…
Возле одного из объявлений Иван остановился. На бумажке, наклеенной на столбе, был нарисован парень в замысловатой боевой стойке. Под рисунком красовалась надпись:
«Курсы самообороны. Современный реальный бой, энергетика поединка, защита от оружия, воспитание воинского духа».
– Смотри-ка, реальный бой, – пробормотал про себя Иван. – Надо б сходить посмотреть.
Он оторвал клочок с адресом и, радуясь, что так быстро нашёл то, чем советовал ему заняться лейтенант Калашников, зашагал к автобусной остановке.
…Спортзал расположился в подвале кирпичного двенадцатиэтажного дома. Иван cпустился вниз по искрошенным каблуками ступенькам и вошел внутрь. Внутри пахло теплой сыростью от протянутых под потолком труб. Зал был освещен несколькими электрическими лампочками, прилепленными под низким потолком. На стенах висели флаги с непонятными иероглифами, похоже рисованными от руки. Посреди зала стояли несколько человек, вытянув руки и согнув ноги так, будто они сидели на невидимых стульях. Худой, невысокий тренер ходил между ними и периодически хлопал в ладоши. Тогда ученики с шумом выдыхали и так же с шумом втягивали в себя воздух, вычерчивая при этом в воздухе конечностями хитрые фигуры.
Иван прислонился к косяку, с интересом наблюдая за действом. Подышав, люди стали по команде тренера отрабатывать прыжки, скачки и пируэты… Со стороны всё это выглядело действительно красиво, пластично, но уж очень напоминало какой-то экзотический танец.
Окончив тренировку, инструктор подошел к Ивану:
– Нравится? Хотите заниматься?
Иван пожал плечами:
– Вообще-то все это красиво, но в объявлении написано?–?реальная драка…
– Конечно, – улыбнулся тренер. – Отрабатывая элементы этого стиля, вы моделируете реальную драку. Это называется «бой с тенью».
– Но ведь, если я буду так скакать на улице, мне просто дадут пинка, не спрашивая, каким стилем я занимаюсь…
Тренер, похоже, обиделся:
– А вы попробуйте дать пинка моему ученику…
Из группы, разминая кулаки, вышел высокий парень.
– Начали, – неожиданно раздался крик тренера.
Иван не был готов к такому быстрому повороту событий?–?на это, видимо, отчасти и рассчитывал инструктор. Высокий парень скакнул, присел и зашипел. Иван понял, что сейчас его будут бить. В голове промелькнула фраза Калашникова: «Всегда лупи первым и не думай о последствиях».
