тишины».
Иван пожал плечами и вернулся на свое место. Он просто решил испробовать свои предполагаемые способности, в которые до поры до времени сам не верил ни капли. Ну просто отказывался разум признавать такое. И вот сейчас Иван решился на эксперимент.
Он подошел к орущему психу и просто представил, как берет его за грязную шею и душит, вонзая кончики пальцев в горячую плоть… Псих и сейчас сидел в углу, мелко трясясь и боясь лишний раз шевельнуться… Способности явно были, и теперь вся «сборка» с любопытством косилась в сторону Ивана. А он сидел, прижавшись спиной к холодной стене, и пытался понять, что же он такое на самом деле.
Повисшую в камере тишину нарушил парень с наколкой:
– Твою мать, вода прибывает…
Действительно, пол был уже не просто сырым и грязным?–?под ногами хлюпала вода.
Парень встал, осторожно ступая, прохлюпал к двери и застучал в «кормушку». Та открылась, и дежурный заглянул в камеру.
– Старшой, вода уже по щиколотку, – сообщил парень.
– Примем меры, – прозвучал ответ, и «кормушка» захлопнулась.
Возможно, меры и принимались, но уровень воды медленно и неуклонно поднимался. Вероятно, где-то в соседней камере прорвало трубу, и теперь вода постепенно просачивалась сквозь щели в растрескавшейся от времени стене. Но на стук в «кормушку» «вертухай» больше не реагировал.
Под утро дверь отворилась, и в коридор хлынул поток воды.
– Ох ты, бля, сколько натекло, – отскочил в сторону дежурный, отряхивая сапоги. – Так, кого назову?–?на выход…
Он выкликал фамилии, и по одному, по два люди выходили в коридор.
– Ну, бывай, парень… – Дедок протянул руку Ивану. – Удачи тебе и скорейшей свободы.
– Тебе того же, отец, – ответил Иван, пожимая узкую, сухую ладонь.
Дед встал, окунув ноги в мутную воду, выше щиколоток заливавшую камеру, и шагнул в дверь, навсегда уходя из Ивановой жизни…
Они петляли по тюремным коридорам?–?Иван и еще четверо арестантов, сопровождаемые конвоем.
– Ну счастливо, братки…
Троих парней откололи от группы и повели в сторону «общака».
– Удачи, земляк…
Парень в кожанке скрылся за дверью «спеца».
Иван поднимался по лестницам выше и выше, коридоры петляли, свивались в немыслимый лабиринт, становясь после каждого поворота всё длиннее и запутаннее. Стены были покрыты уже не старинными потеками извести, а свежей краской. Здание, в которое привели хитрые лабиринты, было явно современной постройки. Коридоры перегораживали многочисленные двери и решётки, потолки были ниже и не давили своей высотой и мрачным старинным величием.
У одной из дверей Иванов конвоир остановился.
– Принимайте новенького, – сказал он, заглянув в «кормушку». Потом отомкнул большой квадратный замок и пропустил внутрь Ивана. Дверь за спиной захлопнулась.
Камера была не в пример меньше, светлей и уютней сырой «сборки». Посреди неё стоял здоровенный стол, вдоль стен вросли ножками в пол четыре железных шконки. В углу вместо параши?–?дырки в полу?–? стоял нормальный унитаз, отгороженный невысоким каменным парапетом. За застекленной оконной рамой помимо решетки были вделаны стальные жалюзи-«реснички», перекрывающие вид на улицу.
За столом сидели три человека. Четвёртый, блестя из-за очков совиными глазами, забился в угол с книгой на коленях.
– Здорово, мужики, – сказал Иван.
– Мужики в колхозе землю пашут, а здесь братва сидит, – вместо приветствия ответил высокий, худой парень с короткой стрижкой и серыми, пронзительными глазами. С первого взгляда на этого человека было понятно, что он в этой хате за главного.
Да, распростертыми объятиями здесь и не пахло. Иван недобро усмехнулся и приготовился к худшему…
Молчание затягивалось. Высокий парень пристально смотрел на Ивана, изучающий взгляд скользил по лицу, лез в душу, выворачивал её наизнанку. От парня исходила какая-то животная сила, глядя на него, многие опустили бы глаза, признавая превосходство сероглазого бандита… Многие, но не Иван. Он спокойно стоял, не отводя своего взгляда от лица парня…
«Наверно, в прошлой жизни он был тираннозавром», – мелькнула мысль в голове Ивана.
– Ладно, присаживайся, – нарушил молчание высокий «тираннозавр». – Все ясно, еще один первоход. Ну рассказывай, как, да что, да почему подсел…
– Подсел потому, что поймали, – ответил Иван, садясь на шконку.
– Хм… Весёлый, значит… А статья?
– 161-я, часть вторая.
– Понятно… А кто по жизни будешь?
Кое-что из того, что рассказывал блатной дед на «сборке», Иван запомнил. Запомнил он и то, что посылать куда подальше за подобные расспросы не стоит?–?можно поутру не проснуться.
– По жизни в кругу не общался, не довелось. Работу свою делал потихоньку…
– Работа, судя по статье, босяцкая?
Иван не совсем понял вопрос, но на всякий случай кивнул.
– Ну ладно, – высокий хлопнул ладонью по столу, – похоже, ты пацан достойный, далее увидим. Я?–? Дмитрий, смотрящий в этой хате. Тебя-то как звать?
– Иван…
– Ясно… Это Серега.
Здоровый, плечистый мужик кивнул бритой головой.
– Это Ринат.
Улыбчивый татарин подмигнул Ивану.
– Это… ну, в общем, Пучеглазый.
Дмитрий кивнул на очкастого с книгой, который, как уставился на Ивана, так и не отводил от него больше круглых, немигающих глаз.
– Он, по ходу, крытый на всю голову, его менты все никак на Серпы не отправят… Слышь, Пучеглазый, – окликнул очкастого Дмитрий.
Тот, наконец, оторвал взгляд от нового арестанта и медленно повернул голову в сторону положенца.
– Скидай-ка свое бельишко и машку со шконаря, поспишь на полу, пока кого-нибудь из хаты не дёрнут. Пацану после «сборки» отоспаться надо…
– Да-да, конечно, я и сам хотел предложить… – промямлил очкастый и начал стаскивать на пол свои пожитки.
– Иди, отсыпайся, после поясним тебе за жизнь в хате, – сказал Дмитрий, и Иван, у которого после бессонной ночи слипались глаза, расстелил на освободившейся шконке свой тощенький матрац, выданный мордатым каптерщиком перед «заездом» в хату.
Он уже начал засыпать, когда его окликнули:
– Слышь, парень, а какое погоняло у тебя на воле было?
Как ни странно, но Иван понял вопрос, заданный на старом, как мир, блатном языке.
– Снайпер, – ответил он, проваливаясь в глубину бездонного, словно омут, сна.
Он проснулся от звона посуды и крика «вертухая»:
– Обед, граждане бандиты и хулиганы…
Арестанты подхватили алюминиевые миски и выстроились в очередь у «кормушки».
Тощий баландёр оделил каждого жиденьким супом, в котором, как ни странно, плавали мясные волокна. На второе последовала вполне приличная на вкус перловка. Иван с удивлением отметил, что в тюрьме кормили намного лучше, чем в армии, где, кроме хлеба с маслом и чая, фактически есть было нечего, – от
