– В священной книге древних иранцев «Зенд Авеста» подробно описан обряд посвящения в Меченосцы. Боги исчезли, но их культы сохранились в памяти людей, утратив свою функциональность и став религиями. Хотя, возможно, где-то сохранились и знания. В древности жрецы по одним им ведомым признакам выбирали подходящего человека и в течение месяца готовили его к службе теперь уже мифическому Богу Солнца. В основном это было обучение магии и всяческим обрядам. После этого человек становился не просто человеком, а носителем воли божества. Бог Солнца, или, возможно, кто-то из его потомков, которому люди поклонялись как богу, давал Меченосцу магическую силу. Тот мог сражаться любым оружием, рубиться двумя мечами, стрелять из лука так, будто он посылает не стрелу, а частичку себя. В результате такой воин всегда поражал цель что мечом, что копьем, что стрелой. Взамен же Меченосец был обязан выполнять волю божества.
– И чего ж там надо было тому богу?
– Тексты очень запутанны, многое выражено в аллегорической форме. Но основной функцией Меченосцев, как я уже говорил, были поиски сверхспособностей и тайных знаний среди обычных людей. И их уничтожение.
– Кого уничтожение? Людей или знаний?
– Судя по всему, и тех и других, – невозмутимо ответил Пучеглазый.
– Забавно!?–?хмыкнул Иван. – Слушай, ладно, чёрт с ними, с богами и со знаками. Может, ты и прав, а может, всё это сказки. Но вот то, что ты про остановку крови сказал, это и вправду интересно. Ты небось за столько лет и не только этому научился?
Пучеглазый кивнул:
– Не только. «Бог дал людям магию для того, чтобы помочь им защитить себя». Назидание отца фараону Мерикара, конец восьмой династии, – процитировал ученый слова древнего манускрипта.
Иван откинулся на «шубу», прикрытую ковриком из старой телогрейки, осознавая услышанное.
– Слышь, учёный, а сюда-то ты каким макаром попал??–?спросил он.
– Понимаете, я без ведома хозяина взял у одного человека очень ценный для него документ…
– Паспорт, что ли, спер??–?хмыкнул Иван.
– Да нет, что вы. Древнеегипетский папирус…
– Понятно. А тебе пришили сто пятьдесят восьмую, – продемонстрировал Иван знание Уголовного кодекса, почерпнутое из разговоров арестантов.
– Ну, в общем…
Пучеглазый повесил голову.
– Ладно, не переживай. Что там говорил твой отец фараона по этому поводу? Бог не выдаст?–?свинья не съест? Или по-другому как?
Стоящая на телевизоре карманная электронная игрушка тетрис, снабженная часами, пропикала три часа ночи.
– Ну да ладно, – подвел Иван черту под разговором. – Стало быть… Стало быть, по ходу, с сегодняшнего дня ты меня обучаешь всей этой мудоте… то есть мудрости. Если не брешешь, конечно. Всё равно тут больше делать нечего.
– Хорошо, – ответил Пучеглазый. – Мне нетрудно.
– Ну вот и ладушки.
Иван зевнул.
– Слушай. А что надо было сделать продвинутому Меченосцу для того, чтобы стать как там… носителем воли Бога Солнца?
– Предпоследний этап посвящения?–?это принятие человеческой крови, – ответил Пучеглазый.
– В смысле «принятие»? Это выпить, что ли?
Пучеглазый кивнул.
– Ну нет, это не по мне, – покачал головой Иван. Перед глазами живо нарисовался покойный дембель с разорванным горлом. – Что я, вампир, что ль, какой? Ладно, про последний этап не спрашиваю, и так понятно, что все это тема нездоровая. На этом завязываем. Давай-ка лучше спать.
Очкарик покорно кивнул и поплёлся к своему матрацу. Иван завалился на шконку.
– Меченосец, фараон, книги иранские… Ну охренеть можно, – пробормотал он, заворачиваясь в жиденькое тюремное одеяло.
Сергей, тридцатилетний боевик бандитской группировки, находящийся в следственном изоляторе по весьма популярной в его профессии сто шестьдесят второй статье УК, стонал и ворочался на жёсткой шконке, временами всхлипывая во сне и размазывая по подушке непроизвольно текущие слезы. Такое непотребное поведение даже во время сна было совсем несвойственно для двухметрового «шкафа» с плечами, свободно проходящими далеко не во всякую дверь. Но его можно было понять.
Ему снился кошмар. А может, это и не было сном. Так случается порой, когда человек уже приоткрыл глаза и видит сквозь ресницы свою комнату, узоры на стенах и слабый свет луны, пробивающийся сквозь оконные стекла, но сам ещё находится в стране ночных миражей, на границе между сном и реальностью.
Сергей смутно видел камеру, привинченный к полу массивный стол, синие одеяла, повторяющие изгибы тел спящих сокамерников. Картина дрожала, в красном свете ночного фонаря, привинченного над дверью, расплывались контуры предметов, странно искажаясь и теряя свою привычную форму.
Слабо скрипнула створка окна, со стороны улицы перечёркнутого решеткой. Но легкий сквозняк не принес пахнущей морозом прохлады, как это бывало раньше. В камере вдруг запахло сыростью и какой-то могильной гнилью.
Снова шевельнулась оконная створка. Но нет, это не был порыв ветра. Через частую сетку из металлических полос ползло что-то тонкое и живое. Оно извивалось, текло по шершавой стене, ощупывая неровности и постепенно двигаясь дальше.
Сергей попытался дернуться, заорать, но окаменевшее тело не слушалось, и бестолково трепыхались лёгкие, рождая вместо вопля слабый, клокочущий хрип.
Вот блестящее щупальце осторожно погладило плечо спящего Дмитрия, скользнуло вдоль по одеялу и перебралось на соседнюю шконку. Вот оно уже на подушке Сергея. Он чувствует удушливый запах подземелья, и вместе с запахом в его голову проникает ужасный гость, холодными прикосновениями лаская мозг, облизывая его, обволакивая тонкой пленкой прозрачной ядовитой слюны…
Сергей открыл глаза. Ничего… Только крупные капли пота на лице и насквозь мокрая подушка под головой.
Он осторожно повернул голову. Окно было плотно заперто.
Сергей шумно выдохнул, вытер лицо простыней и ещё долго смотрел в потолок, боясь признаться самому себе, что с ужасом ждёт?–?не скрипнет ли снова трижды проклятое окно.
Иван проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он вынырнул из трясины весьма запутанного сновидения и с трудом разлепил глаза. Над ним стоял Сергей.
– Тебе чего?
– Вставай, Снайпер, на прогулку выводят.
– А Димон чего, не пойдет, что ли?
– Видишь, дрыхнет человек без задних ног, не будить же…
Действительно, вся хата спала как убитая. Иван зевнул, потянулся и спустил ноги со шконки.
– Ну пошли… Чего-то раньше за тобой не замечалось особой любви к прогулкам.
– Ну так то было раньше… – криво усмехнулся Сергей.
…Худой и длинный, как жердь, дежурный вывел парней в прогулочный дворик и захлопнул за ними дверь. Иван, еще не до конца пришедший в себя после сна, начал помаленьку разминать затекшие суставы. Сергей стоял, подпирая спиной стену, и не шевелился.
«Странный какой-то. Разбудил ни с того ни с сего, а теперь памятник мученикам „Матроски“ изображает», – думал Иван, отжимаясь от шершавых плит дворика, слегка присыпанных мокрым снегом.
– Слышь, братан, может, разомнемся…
«И голос у него сегодня… Или это я вчера Пучеглазого наслушался, а теперь мерещится невесть
