В дверной глазок вижу розовый куст. С удивлением отворяю.
– Александра? Доброе утро. Извините за раннее вторжение, боялся не застать!
Молодой человек передает мне букет упругих роз и подарочный пакет с ручками:
– Это вам.
– Мне?! Но от кого, простите?
– А это вы должны знать, – оглядывает меня с нескрываемым любопытством. – Я всего лишь посыльный…
Видок у меня и впрямь непрезентабельный, понимаю его недоумение. Для получения подобных подношений следовало бы выглядеть более пристойно. Даже если и в халате, то непременно шелковом или атласном, расшитом павлинами. Халат, впрочем, может быть и бархатным, перехваченным поясом с длинными кистями. Головка обязательно уложена в аккуратную прическу, из-под которой небрежно так пробиваются несколько непослушных прядок. Источать желательно запах ненавязчивых, но дорогих духов. Или же душистого мыла. На худой конец. Но принимать дары всенепременно холеными наманикюренными ручками.
А я, понимаешь, стою тут растрепанная, расхристанная, растерянная, в наспех запахнутом махровом халатике двенадцатилетней давности и соответствующей застиранности, в стоптанных тапках и абсолютно без маникюра. Но я же не ждала посыльных в столь ранний час! Я вообще не принимаю так рано. Обычно.
– Мне надо где-то расписаться?
– Нет-нет, до свидания, всего хорошего.
– Мам, мам, тебя к телефону, – зовет Димка.
– Всего хорошего, спасибо, – захлопываю дверь. – Алло, – взволнованно говорю в трубку.
– Здравствуй, моя милая-милая Алечка, – слышу я желанный голос. – Доброе ли у тебя утро? И какие у тебя новости?
– Новости? – переспрашиваю растерянно.
– Ну да, у тебя ведь есть новости, не так ли?
– Ах, да, представляешь, собираю я ребенка в школу, и тут…
– …неожиданно звонят в дверь? – продолжает за меня он.
– Да… – слегка теряюсь я.
– И тебе вручают букет свежесрезанных роз?
– Ну, примерно так, – начинаю догадываться я, – но… это невозможно!
– …а еще тебе передают…
– …бумажный пакет, но его я не успела открыть…
– Давай так. Приходи в себя, спокойно все рассмотри, а я тебе перезвоню. ОК?
– ОК, – машинально отвечаю я.
Вот теперь до меня доходит, что кино, в котором я живу последние три недели, выходит за рамки экрана и обретает вещественную форму. Это ошеломляюще и даже парадоксально… Я никогда еще не получала рано утром цветы с посыльным, впрочем, у меня никогда и не было таких кавалеров, тем более поклонников… нет, все не то, не то. Не могу же я назвать его возлюбленным. Рано это и опрометчиво весьма.
Но сердце забилось. В упоении. И для него, можно сказать, возникли вновь… и божество, и вдохновенье, и…
Да уж. Давно не билось сердце мое в таком учащенном ритме.
В пакете находится красивая коробочка. Открываю ее с замиранием сердца и вижу: в мягком углублении возлежит спрятанный в черный бархатный мешочек флакон с духами в форме объемного яйца. Сверху – золоченый бант, усыпанный бриллиантами. Не натуральными бриллиантами, разумеется, хотя играют они буквально как живые. «White Diamonds Elizabeth Taylor», – написано на коробке. Так и есть – «Белые бриллианты». От самой Элизабет Тейлор! Не знала, что она еще и духи производит. Восхитительный запах: густой, насыщенный, трепетный, страстный. В верхних нотах ощущается лилия, жасмин и что-то еще, нарцисс, наверное, а чуть позже вступают амбра… да, амбра и сандал. Обожаю цветы и всевозможные ароматы. В детстве таскала тайком с маминой полочки диоровские духи и душилась втихаря. Эти запахи всегда поднимали настроение. И самооценку. Когда они были на мне. Или, точнее, я в них.
Эти «Белые бриллианты» созданы для избранных. Для дорогих, уверенных в себе, роскошных женщин. Во всяком случае, не для задрыги в стоптанных тапках и с пустым кошельком. То-то посыльный рассматривал меня со скепсисом. И пакет передавал как-то недоверчиво. Кстати, внутри я еще приметила белый конверт. Куда он делся?
– Димка, что ты такое творишь? Разве не знаешь, что чужие письма открывать нельзя? – вырываю из рук сына разорванный конверт.
– Мам, но это же не письмо!
Я уже поняла, что не письмо. Из конверта рукой сынишки были извлечены пять стодолларовых купюр.
– Что это, мам? Это нам? Настоящие доллары?
– Подожди, Дим, отвечу на звонок, ты пока ботинки шнуруй, а то опоздаем.
– Да, алло!
– Алечка, милая, ну как, всё рассмотрела?
– Грегори!
– Для тебя просто Гриша.
– Гриша, Гришенька…
– Так-так, мне нравится, продолжай!
– Спасибо тебе! Это так красиво, очень красиво.
– Розы хороши?
– Розы прекрасны, духи восхитительны, я такой красоты в жизни не видела и… не нюхала!
– Их мне лично подарила Лиз со словами: «Презентуй от меня своей супруге».
– Лиз?
– Лиз Тейлор, она выпускает эти духи с одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Сегодня это самый успешный звездный парфюм.
– Ах вот даже как? Сама Лиз Тейлор? Подарила прямо лично тебе? И презентовать велела… кому? Супруге? Прости, я взбудоражена.
– Ты все прекрасно слышала. Я долгое время не решался их никому преподнести. Точнее, никто их не заслуживал. Теперь они – твои по праву!
– Гриша! Так чудесно и так ответственно!
– Да, я рад, что ты осознаешь это.
– Но… зачем ты передал мне деньги? Столько денег?
– Во-первых, я тебе задолжал, это раз.
– Но в конверте не двести долларов, а пятьсот!
– Совершенно верно. Тебе скоро потребуются средства на оформление визы, это – два. Ну и на короткие вспомогательные траты. До твоего отъезда ко мне тебе этого должно хватить.
Он оказался прав. На оформление визы ушло всего сто долларов. Мною занимались представители российско-американской фирмы по рекомендации Грегори. Точнее сказать, это я была представлена им по его рекомендации. Они возились со мной, как с дорогой хрустальной вазой, взяв на себя практически все хлопоты с утомительным оформлением. Однако на последней стадии – принятии пакета документов возникло неожиданное препятствие. Американская сторона пожелала побеседовать со мной лично.
– Понимаете, – словно бы оправдываясь, объяснил сотрудник компании, помогающей мне с оформлением, – в вашем случае есть большой положительный момент: у вас здесь остается ребенок, а это в глазах американцев главная гарантия возвращения. Но есть также и большой минус, из-за которого вам не избежать собеседования в посольстве.
– Какой же минус? – испуганно спрашиваю я.
