2. Когда возникли первые запреты, связанные с сексом? Кто их придумал?
3. Кто открыл Америку? Почему он, а не жители Папуа — Новой Гвинеи?
Самостоятельное задание к главе
1. Зайди в библиотеку (я часто отправляю тебя в библиотеку, но, с другой стороны, где еще брать знания, как не из книг) и попроси выдать тебе две книги: «Анну Каренину» Льва Толстого и «Ромео и Джульетту» Уильяма Шекспира. Это лучшие из книг, написанные о запретах, связанных с сексом. И очень интересные, хотя и сложные. Но мы с тобой не будем искать легких путей, верно?
Глава шестая, или Детям до шестнадцати (вторая серия)
Привет. В прошлой главе под названием «Детям до шестнадцати лет просмотр запрещен» было много историй, немного детей до шестнадцати и почти ничего из того, что им запрещено. Так вот, я исправлюсь прямо сейчас. Для начала расскажу тебе историю, которая произошла со мной, когда я служил в армии.
Дело было в очень далекой военной части на границе. Мне было девятнадцать лет, у меня были сапоги, зубная щетка, автомат и служебная овчарка по кличке Рекс. Зубная щетка у меня была своя, остальное мне выдало государство. Когда я отслужил, сапоги мне разрешили оставить на память, но забрали автомат (не жалко) и Рекса (а вот по нему я иногда скучаю до сих пор). Кроме меня, в части было примерно четыреста парней моего возраста, и у всех был примерно такой же набор материальных благ. Впрочем, собаки полагались только некоторым.
Казалось бы, чего еще может желать мужчина, если у него есть сапоги, немецкая овчарка, зубная щетка и автомат? Как ты уже, наверное, догадался, только общения с девушками. А вот их, как назло, не было ни одной: даже врач в санитарной части был мужчиной. Да что там общаться! Даже посмотреть на девушек было негде: мы ведь находились далеко от городов и деревень, а нарушителями границы, как назло, оказывались исключительно угрюмые бородатые мужики.
Поверь, оказаться в такой ситуации в девятнадцать лет еще хуже, чем в двенадцать. И учти еще, что многим моим товарищам было гораздо тоскливей, чем мне — ведь у них не было собаки. Правда, наш командир пытался исправить положение, выписав на часть Cool Girl (это такой журнал про девочек и для девочек от тринадцати до семнадцати лет; он и сейчас выходит), но это почти не спасало ситуацию: один журнал на четыреста человек зачитывался до дыр в мгновение ока. Надо было что-то придумывать, и тут мне в голову пришла одна идея.
В части был компьютер, за который меня иногда сажали работать. Монитор был четырнадцать дюймов по диагонали (раза в полтора меньше, чем тот, что стоит у тебя дома), звука не было совсем, а данные записывались на трехдюймовые дискеты. Ты мог не видеть и дискет, поэтому расскажу тебе о них. Это квадратная коробочка со стороной восемь сантиметров и гибкой магнитной пластинкой внутри. Если бы ты захотел записать на дискету песню или мелодию, которую ты закачиваешь на телефон, послав СМС, то влезла бы в лучшем случае половина. Кроме того, дискеты постоянно портились.
В общем, компьютер был старый и крайне медленный, зато монитор был цветным и умел показывать фотографии, что и натолкнуло меня на мысль. Я взял ручку, лист бумаги из принтера и написал своему другу письмо домой. «Друг мой Вова, — писал я. — привет тебе из армии от твоего друга Сергея. Передавай приветы Светке, Аньке, Ольке и Наташке, а заодно пришли мне посылкой дискет этак двадцать с порнографией, до встречи дома, жду посылку». Написал и, не дождавшись посылки, поделился секретом с парой лучших друзей.
В ночь моего дежурства возле компьютера собрались все солдаты, отслужившие больше полугода. Я не знаю, как триста человек уместились в комнате пять на восемь метров, но они это сделали. С видом мага и кудесника я вставлял очередную дискету и копировал очередную часть архива (друг Вова сжал все в один большой файл, чтобы на дискеты поместилось больше фотографий). Седьмая дискета из двадцати оказалась испорченной. Вечер не удался.
На следующий день я, прижимая к свежему синяку пятак, писал очередное письмо. «Друг Вова, — говорилось в нем — передавай приветы Машке, Ленке, Ирке и Катьке и пришли, пожалуйста, еще двадцать дискет. И не вздумай сжать фотографии в архив, а то я вернусь и объясню тебе, какой величины бывают синяки в этом случае. А лучше сделай с каждой дискеты копию и посылай все в двух экземплярах».
В этот раз все начиналось удачно. Дискеты оказались целыми (по закону подлости, резервная копия так и не понадобилась). Триста прекрасных юношей в кирзовых сапогах и гимнастерках вздохнули в едином порыве. И все было бы замечательно, если бы одному из нас (привет, Паша, прошло одиннадцать лет, а я не забыл) не пришло в голову распечатать часть картинок на очень старом принтере. Шуму было столько, что лучше бы он просто унес компьютер в казарму, честное слово.
А потом появился наш майор, и стало совсем шумно. Часть в полном составе получила по два наряда вне очереди, а я — десять суток гауптвахты (это вроде тюрьмы, но в армии и ненадолго). Но это не излечило от любви к порнографии ни моих друзей, ни меня.
Да, эта глава именно о ней. И о, собственно, предмете порнографии, и о любви к ней. Ты можешь строго спросить меня, зачем я написал ее (особенно, если ты — завуч школы по воспитательной работе), ведь просмотр порнографических материалов детям до восемнадцати лет строго воспрещен.
А потому что, во-первых, ты узнаешь про нее и без меня. Во-вторых, скорее всего, ты и так уже о ней знаешь (особенно если ты — завуч школы по воспитательной работе). В-третьих, я не показываю тебе ни одной картинки. А в-четвертых, и это главное, когда тебе будет восемнадцать, порнография будет интересовать тебя гораздо меньше, чем сейчас.
Ведь для чего нужна порнография? Например, какой-нибудь мужчина хочет заняться сексом с тремя негритянками одновременно. Но это трудно осуществить даже в Африке, не говоря уже про нашу страну, где даже просто увидеть одновременно трех негритянок — задача не из простых. И он берет фильм про мужчину и трех негритянок, смотрит его, представляет себя на месте главного героя, и ему становится немножко легче. Или юноша в армии, которому не до изысков, просто хочет посмотреть на красивую девушку без одежды (потому что вокруг на сто километров нет никаких девушек вообще) с риском для здоровья и звания сержанта выписывает из дома коробку с дискетами. Или двенадцатилетний пацан, которому просто интересно, как же, черт возьми, это делают настоящие взрослые люди, утаскивает у отца из тумбочки (не делай так ни в коем случае!) диск с фильмом, помеченным тремя буквами X.
То есть причиной для просмотра порнографии может быть неудовлетворенная фантазия на тему секса, отсутствие секса как такового или просто интерес. И тогда непонятно, почему взрослые (особенно завуч по воспитательной работе) говорят о порнографии, как будто в ней есть что-то плохое и запрещают ее просматривать детям до восемнадцати лет. А я тебе сейчас объясню.
