духи “Энимал” – самый настоящий сексуальный взрыв, а Сабина ко мне давненько не приставала, кроме того, до сего дня она отдавала предпочтение парфюму “Дольче Вита”. Да, моя мадам явно изменяет фирме “Диор”, эта корпорация уверенно сбрасывает очки на мировом рынке: еще бы, такую клиентку потеряли.
Мое предположение усугубил наряд от Жерара Пипара; и вообще сегодняшний фурор, который Сабина собирается произвести на гостей, обошелся куда дороже, чем бондовский автомобиль Березовскому. Что поделаешь, Сабина, как и многие другие дамы, решила поддержать художника от иглы и ножниц Жана Луи Перри, которому собственные манекенщицы объявили бойкот. Он, видите ли, использует в своих туалетах натуральные меха, ах, бедные зверушки, куда смотрят зеленые, даже если они голубые?
Маэстро Жан вместо того, чтобы посыпать голову пеплом от сожженных платьев и манто, рванул к нам и продал свою последнюю коллекцию куда дороже, чем мог об этом мечтать на своей родине с явно бесящимися от жира тощими манекенщицами. Наши высокосветские дамы их комплексами не страдают, а потому поверх своего скромного платья Сабина накинула нечто невообразимое из парчи и натурального меха.
Правильно, дорогая, бабки рубят – люди летят, подумаешь звериная шкурка, у нас человечья – куда дешевле, а меньшим братьям лучше живется, чем многим двуногим. Взять хотя бы Педрилу. Жрет исключительно розовую парную телятину, спит, где ни попадя, в основном на дорогостоящем антиквариате, любой профессор ему может только позавидовать, а потом вздыхать, что родился с умными мозгами в голове вместо пушистого хвоста при приплюснутой морде. Лично я не против, если маэстро Перри со следующего сезона в своей работе станет не только колонков и соболей использовать. Чего не сделаешь ради святого искусства, я бы ему даже Педрилу подарил.
По-моему глубокому убеждению, день рождения нашего наследника уверенно превратился в демонстрацию последних достижений в области высокой моды, парфюмерии и автомобилестроения. Во всяком случае, мне приходится часто бывать на приемах, лица все больше одни и те же, однако не припомню, чтобы дамы два раза кряду надевали один и тот же наряд.
Исключение по поводу новейших достижений высокой моды составляют лишь драгоценности. Фирма “Де Бирс” со своими новоделами от зависти давно бы закрылась на переучет вечных ценностей, когда б узнала, в каких гарнитурах щеголяют наши дамы. Еще бы, почти вся тяжесть по снабжению их старинными украшениями лежала на моих довольно не узких плечах. В том числе – и собственной супруги, хотя ее папаша драгоценный оставил доченьке одних бриллиантов миллионов на десять, если не больше.
Сегодня Сабина нацепила мой давний скромный подарок на супердорогое платье известного портняжки. Золотая брошь выполнена в виде стрекозы, крылья и туловище сплошь покрыты бриллиантами, алмазными розами и рубинами с вкраплением жемчужин. Головка этого драгоценного стрекозла – большая жемчужина, глаза – крошечные изумруды, вытянутые лапки сжимают крупный бриллиант. Такую вот простенькую бижутерию выпускала в начале века фабрика Агафонова. Сабина наверняка хочет доказать: хотя мнения французских манекенщиц по поводу шкурок она не разделяет, но все равно животных любит, и “Стрекоза” этому лишнее подтверждение.
Глядя на своих гостей, мне отчего-то подумалось: вот бы взять их наряды да пустить на какой-то аукцион. Всяким-разным учителям-докторам и прочим рвущимся за прилавки ученым на три года вперед бы хватило. Шумиха бы поднялась, ажиотаж – куда там “Сотби”: выставляется платье “Шанталь Томас” и женское пальто работы Пауля Смита, принадлежавшие не какой-то там Софи Лорен, а самой Софе Карнацкой. Не знаете Софу? Тоже еще беда, главное, эти вещи купила дама, работающая скромным бухгалтером с годовым жалованием шестьсот долларов – вот в чем вся соль. Попробуйте выкроить с этакой годовой зарплаты двести пятьдесят тысяч франков на платьице. Ни у кого не получится? То-то же. Начинаем торги по этому поводу, хотя обладательница финансовых рекордов не попала в книгу Гиннеса исключительно по природной скромности.
Правильно, зачем Софе слава, она продолжает жить так, как считалось высшей доблестью в характеристиках советского периода: трудолюбива, повышает морально-идейный уровень… Только вот, как ни крути, “живет скромно”, то есть ходит в обносках, сегодня получается у нее с большим трудом. Карнацкая в своей профессии – одна из лучших, как и мой бухгалтер. Когда-то они вместе работали в контрольно-ревизионном управлении, а потому у новоявленных проверяющих-молокососов на них никаких мер быть не может. Нашли с кем тягаться, лучшие в своих профессиях, от контрразведчиков до журналистов, давным-давно работают в наших структурах. Потому как знают, за что.
Некоторый кислый привкус в ходячую выставку “Хьюго Боссов”, “Марко Поло”, “Версаче”, “Экко”, “Лауры Биаджиотти” и прочих “Тиссо” придал визит посыльного от господина губернатора. Константин Николаевич передал для Гарика небольшой букет цветов, а мне – приглашение на бал-карнавал в честь еще одного дня рождения. Нашего любимого города.
На лице посыльного чуть ли не отпечаталась гримаса боли, когда он поведал: господин губернатор весьма сожалеет, однако у его супруги поднялось давление… Я до того стал волноваться, что решил помочь этой доброй женщине поскорее избавиться от недуга. Жена Константина Николаевича очень хорошо ко мне относится, когда был ранен, она даже собственноручно для меня угощение испекла, правда, Трэш его наотрез отказался жрать, но эта собака чересчур привередлива, вдобавок хозяина ненавидит.
Беспокоясь о супруге господина губернатора и памятуя о том, что с меня причитается, я передал для болящей небольшой сверточек. Скромненькая серебряная корзиночка начала прошлого века, а в ней вовсе не торт моего собственноручного изготовления. Кулинар из меня не менее хороший, чем из губернаторши.
В старинной корзиночке лежала серебряная гривна с топазом. Вряд ли добрая женщина догадается, что это современная работа мастера Мешкова, созданная в лучших традициях отечественного ювелирного искусства. Топаз – ее камень, пусть выздоравливает. А чтобы Константин Николаевич мог по такому поводу чарку пропустить, лежит в той корзиночке бокал завода Орлова: тулово с двойными стенками, ограненными фасцетом, прелестный пейзаж с прудом, выполненным из белой и цветной бумаги, мха, травы, измельченного кирпича на фоне полихромной росписи. Над ним надпись “Вид ландшафта рыбной ловли”.
Господин губернатор – настоящий ценитель красоты; этой таре для вина полтора столетия. Вдобавок иногда он на рыбалку выбирается с этой самой красотой, одной из прежних миссочек Южноморска, пусть ему будет вдвойне приятно, а подарков без намеков я просто делать не умею. К тому же в наших водоемах гораздо обильнее рыбы плодятся всякие бактерии; на рыбалке скорее триппер поймаешь, чем карася.
Березовский, как губернатор, тоже бывшим мисс отдает предпочтение. Прибыл с ней на “Порше-спайдере”, доказав тем самым: девушка из декабря помешалась на Грише окончательно и бесповоротно.
Когда Гриша увидел фотографии мисс Дженифер в “Пентхаузе”, он загорелся еще быстрее, чем один из его складов за день до ревизии, решение о которой было принято на донельзя засекреченном совещании. Склад, тоже еще событие, если у Березовского вспыхнул огонь желания, какой пожар его остановит?
Гриша впал в непонятную другим хандру; многие бизнесмены пытались ее развеять, взяв за образец мисс из журнала. Директор фирмы “Ирина”, организовавшая две школы манекенщиц не без помощи Гриши, подвела ему модель, соответствующую по всем параметрам, даже слегка красивее и вдобавок целку. Девица от своего счастья наверняка млела, примеряя в мечтаниях корону королевы красоты. Еще бы, спонсор Березовский, если не задумываться о большем, чем та корона, несколько свиданий на всю жизнь обеспечат, а Гриша кочевряжится – хочу только ту, что в журнале.
Разве когда-то бывало, чтобы Гриша не получал желаемого? Ровно через три недели эта мисс согласилась на предложение своего агента встретиться с одним из русских, солидным человеком, а не той шантрапой, которая пугает Запад золотыми ошейниками под платиновыми фиксами.
Миллион долларов – в такую сумму оценил сам Березовский радость встречи
