благотворительного фонда “Счастье для всех”, директор международной культурной программы “Мир планете”. Ты все еще хочешь с ней познакомиться?
– Ну куда мне конкурировать с самим Арлекиной? – вздыхаю я.
– Тебе не с Арлекиной… Да, присмотрись ко второму, узнаешь?
– Нет, – пристально разглядываю изображение второго кавалера прелестной Жанны.
Рябов криво усмехнулся и извлек уже из другого кармана черно-белую фотографию.
– Твое ценное указание выполнено, – с явной издевкой сказал он. – Теперь узнаешь?
На снимке был запечатлен начальник Управления по борьбе с организованной преступностью Вершигора и человек, чье лицо было несколько смазано на фото рядом с Леди Джей. До меня окончательно дошло, почему Рябов дважды вспоминал о Вышегородском. Впервые я увидел этого человека перед знакомством с Вершигорой лет десять назад.
– Узнаю, Сережа, – прошептал я.
– Вот это и есть Петрович, которым ты так интересовался. Сегодня его фамилия Осипов, – самодовольно сказал Рябов и подтащил к себе “дипломат”.
– Понятно, отчего снимок стоил жизни фотографу, – словно со стороны слышу собственный голос. – Представляю, во сколько обошелся тебе этот снимок. И “колпачок” для генерала.
– Ты бы еще об Арлекине вспомнил…
– На высокооплачиваемую работу Бойко намекаешь?
– Претензий к твоей группе у меня нет. Премируем, обязательно. Тем более, мы же как бы поменялись местами.
– То есть?
– Я отвечал за безопасность фирмы, а ты тоже старался… Мне помочь. Но при этом еще и зарабатывал. Как было с Камловым? Я его убрал, но перед смертью он тебе четыре лимона баксов притаскал. В зубах.
– Ну и что ты этим хочешь сказать? Рябов рывком открыл “дипломат”. Чемоданчик битком набит золотом, бриллиантами, тугими пачками валюты, чековыми книжками.
– Я хочу сказать, – важно произнес Рябов, – что кое-чему у тебя научился. За все платит Арлекино. Полное, так сказать, самообслуживание. Даже хороший навар есть.
– А что еще?
– Извини, я уже валюсь. Теперь хоть сутки можно дрыхнуть. На тебе газету. Вторая страница. Читай внимательно. Поймешь, почему Арлекине не до Гуся было. Заодно о Петровиче помозгуй. Он мужик серьезный, сам знаешь, в аппарате президента вкалывает.
Я не собирался говорить Рябову, что знаю Осипова чуть лучше, чем он. Где бы ни работал, Осипов всегда предпочитал вкалывать на самого себя. Впрочем, как и все остальные. Вот почему, не считаясь с довольно поздним временем, проводив Сережу, я поднялся в свой кабинет. Что поделаешь, у меня очень суровый начальник, который спрашивает работу так строго, как никто другой в мире. Иногда, правда, несмотря на возражения Рябова, он позволяет мне расслабляться, в свободных охотах участвовать (а человеку в моем положении это просто непозволительная роскошь), но все-таки… Когда спрашиваешь с других, ты должен уметь гораздо строже спрашивать с самого себя. Это я давно понял.
36
Сидя в любимом вольтеровском кресле моего покойного тестя, я понял – слухи о кончине мифа по поводу того, что мы родились в самой читающей стране мира, несколько преувеличены. Моего Гарика, как и многих представителей подрастающего поколения, можно заставить заниматься внеклассным чтением только под угрозой физической расправы.
Помню, как-то в порыве откровенности, я поведал этому будущем нашей страны, что в его годы читал запоем. Сынок не стал сомневаться в отцовской искренности, более того – охотно согласился и с ходу доказал: мне в его годы элементарно нечем было заниматься, кроме чтения.
Оказывается, я бы от скуки пух, если бы не книжки: компьютеров не было, всяких элементарных сег-мег-денди тоже, не говоря уже о видеомагнитофонах. Телевизор, правда, был, но разве такой, как сегодня? Одна программа, а потом аж две, по которым из года в год катали исключительно “Поднятую целину”, “Тени исчезают в полдень” и супербоевик всех времен и народов “Чапаев”, занимающий второе место по числу повторов после десятилетиями актуального и неувядающего шедевра “Ленин в Октябре”.
Зато сейчас Ленин с Чапаевым исчезли с экранов куда быстрее, чем те полуденные тени, и ежедневно по десяти телевизионным каналам крутят какие хочешь боевики, кроме “Рожденная революцией”. Так разве после всего этого у Гарика есть время для чтения? Он даже видик забросил, только успевает телевизионным пультом щелкать. Мы в его годы “Щорса” и “Подвиг разведчика” по сто раз смотрели, а сегодня в ходу иные сюжеты, герои все больше не старинные Котовские, а современные уголовники вместе с Дракулой, который и теперь живее всех живых вместо прежнего Ленина.
Таким образом, самая читающая страна в мире уверенно превратилась в самую смотрящую. Точно не знаю, однако вполне вероятно, что кинотеатры давным-давно закрылись, ну, хотя бы на переучет вечных ценностей. В самом деле, зачем обывателю тратиться на билет, если вечером выйти на улицу еще страшнее, чем в том донельзя бандитском Чикаго, как годами ежедневно пропагандировало Центральное телевидение? К тому же, в отличие от Чикаго, по нашему родному телевидению можно бесплатно смотреть их фильмы еще раньше американцев.
А ведь когда-то считались самой читающей страной в мире. Правда, я сильно сомневаюсь, что это было на самом деле. Книга в те годы была одним из самых престижных, а следовательно, дефицитных товаров, библиотеками кичились, как сегодня автомобилями. Повышенным спросом пользовались даже авторы, постичь которых может исключительно интеллектуальная элита, а не люди, собиравшие книги под цвет обоев. Даже если принять на веру донельзя брехливую советскую статистику, так выпуск книг гигантскими тиражами еще не означал, что их читают. Тем более добрую половину изданных книг потом приходилось перерабатывать в макулатуру.
Зато теперь Достоевского миллионными тиражами не издают, а о Лесковых-Успенских можно забывать. Все на детективы набросились; критики, кормившиеся при великих мастерах соцреализма, которые в одночасье куда-то пропали со своими воспетыми на века талантами, взвыли, как народ деградирует.
Причем здесь это? Книголюбы просто наверстывают упущенное. Помню, сам читал о приключениях Ниро Вулфа самодельную книжицу, перевод с английского, сделанный на обычной печатной машинке. В те годы даже такая множительная техника регистрировалась; а вдруг некий отщепенец вместо того, чтобы в самодельных стихах воспеть поступь страны к вершинам коммунизма, возьмет и перепечатает в трех экземплярах какую-то явно подстатейную запрещенную гадость, вроде “Один день Ивана Денисовича”.
Как бы то ни было, передо мной лежит доказательство, что наши люди продолжают увлекаться чтением. Правда, многим из тех, кто любит книгу, она сейчас не по карману, зато эта газета, похоже, пользуется всенародной любовью в странах так называемого Содружества. “Криминальный экспресс” – это вам не изыски всяких непонятных широкой аудитории Камю, не набрыдшие, благодаря системе среднего образования, Достоевский и Чехов. Доступна ценой и пользуется спросом, за ней даже небольшие очереди выстраиваются, как в былые годы за книгами тех писателей,
