боевых действий, вахтенным, навигационным и прочими. И двинулся к единственной оставшейся на борту спаскапсуле. На ходу Сухов опустил прозрачный шлем-капюшон и теперь ему был не страшен вакуум.
Трах!!! Ударная волна сбила его с ног. Каплейт покатился под уклон по коридору, который вдруг стал дыбом. Грохот взрыва еще звучал в ушах, переборки еще сминались с диким скрежетом, а Бульбиев уже кричал в наушниках:
— Петя!!! Ты жив?!
Поток уносящегося за борт воздуха повлек каплейта к рваной дыре в переборке, но он сумел зацепиться за поручень. С остановкой реактора сдох генератор искусственной гравитации, и на «Джанкое» воцарилась невесомость.
От невесомости Сухов успел отвыкнуть. Лишь на редких тренировках в «нулевом» отсеке личный состав посменно «наплавывал» положенные часы. Куда чаще в журнал тренировок писали туфту и ставили жирные галочки.
— Петя!!! Ответь, черт тебя!!!
Голос старпома гремел в наушниках, но Сухов не сразу его услышал.
— Жив, — прокашлявшись, ответил каплейт.
Аварийный кибердиспетчер как ни в чем не бывало сообщил своему командиру о полученных корветом повреждениях. Торпеда ударила в корпус рядом со спасательным отсеком. Спаскапсула уничтожена вместе с погрузившимися в нее военморами. Корпус «Джанкоя» раскололся на границе шкафута и юта. Из коридора моментально ушел воздух. Затянуть эту пробоину смертельно раненный корвет уже не мог.
Поднявшись над полом и держась за поручень, Петр устремился в десантно-штурмовой отсек, где хранились индивидуальные боевые модули. Без ИБМ ему до рейдера не добраться. До взрыва корабля оставалось чуть больше двух минут.
Боевой модуль был полностью автоматизирован, имел сферический обзор и мог стрелять по всем направлениям. Его боезапас позволял вести непрерывный огонь в течение пятисот секунд. За такую прорву времени можно погибнуть раз сто. Запас хода его был четыреста тысяч миль — можно долететь с Земли на Луну и обратно.
— Ты не ранен? — спросил Семен Бульбиев.
— Я цел. Я остался один.
Петр Сухов запаковался в ИБМ, когда до взрыва «Джанкоя» было двадцать три секунды. Он катапультировался из десантного отсека и полетел в межзвездной пустоте — в тысяче парсек от дома. Позади беззвучно взорвался заряд и сдетонировали боеприпасы. Корвет превратился в россыпь разлетающихся в стороны обломков.
Видеокамеры модуля давали нужное увеличение, и каплейт видел висящие в безопасной дали от агонизирующего «Джанкоя» пять хаарских фрегатов (или как их там). Если учесть изувеченный остов шестого, то они полностью перекрывали небесную сферу вокруг «Джанкоя». Как выскочили из гипера, так больше и не двигались с места.
Впереди был плененный рейдер. Петр про себя называл его «Улитычем» из-за гипер-спиралей, так похожих на домики странного морского моллюска. Корабль приближался едва заметно. Хаарцы по-прежнему не стреляли — ни по рейдеру, ни по модулю. А ну как пальнут?.. Каплейт запретил себе об этом думать. Надо было долететь и возглавить экипаж.
Открывшаяся ему картина на удивление напоминала увиденный ночью кошмарный сон. Кошмар, о котором военмор за сегодняшними событиями напрочь позабыл. А тут вот вспомнилось… Воздух, рвавшийся из подбитого корабля, выдавил Петра наружу. И каплейт вынесся в пустоту. Раскинув руки, он медленно плыл в вакууме, удаляясь от горящего корабля. Черноту небес украшало сияние мириад разноцветных звездочек, которые переливались и помигивали, будто гирлянды на тысячах новогодних елок…
«Почему они не стреляют? — думал Сухов, сидя в жалкой скорлупке, которая застряла в перекрестье вражьих прицелов. — Быть может, хаарцы — азартные игроки? Они играют нашими жизнями и кораблями? Быть может, перед принятием любого решения они кидают кости — на чет и нечет? Чет-нечет: жить или умереть…»
В наушниках снова раздался голос Семена Бульбиева:
— Командир! Как ты?
— Лечу к тебе, дружище. Пока лечу, — с нервной веселостью ответил Петр Сухов.
— Шлю катер.
— Не надо. Я доберусь.
Сухов боялся, что хаарцы собьют десантный катер. Они были непредсказуемы.
— Надо, Федя, надо, — не послушался старпом.
И катер полетел навстречу модулю. Он летел, рассыпая в стороны АЛЦ, и был сбит. Умная ракета не метила точно в цель — она рванула неподалеку. Этого оказалось достаточно. Взрыв был такой силы, что бронированный катер насквозь прошило осколками, как лист фольги. Пилот погиб.
А целый и невредимый ИБМ двигался к рейдеру. Серебристо-черные хаарские корабли поворачивали дырчатые тарелки и витые антенны радаров вслед крошечному модулю. Их огневые башни тихонечко двигали стволами — провожали Сухова.
Он чувствовал себя голым и беспомощным. Индивидуальный боевой модуль был у врага как на ладони: хлопни второй рукой — только брызги полетят.
— Дай мне Шамраева, — попросил Сухов. Начальник БЧ-шесть лучше всех понимал в гипергенераторах и прыжках в гипер.
— Я на связи, командир. — На командирском экране модуля открылось окошко, в котором было смуглое лицо старлея Шамраева.
— Разобрался в управлении посудины?
— Пока нэт, командыр. Эти машины делали нелюди для нелюдей.
— Времени в обрез, Джавдет, — напомнил каплейт. — Мы должны убраться отсюда, как только я к вам доползу. — Тут ему в голову пришла светлая мысль: — Дай-ка мне Пупырского.
Варлам Пупырский, корабельный кибернетик, покинув корвет, остался без работы. Его дело — содержать в порядке электронные системы «Джанкоя», а также бороться с вирусными атаками и попытками вражьих ИскИнов просочиться на корвет по Сети. Подобных атак отродясь не случалось, и Пупырский успел привыкнуть к роли запасного игрока. На корабле он стал едва ли не вечным вахтенным. А теперь и «Джанкоя»-то нет.
— Младший лейтенант Пупырский слушает.
Испуганное лицо кибернетика появилось на экране переднего обзора. Он казался не строевым офицером, а неоперившимся гардемарином. На долю секунды Сухову стало его жаль, затем каплейт перешел к делу:
— Ты делал вирус, который мог просачиваться через электропитание, брать под контроль любой уснувший комп и даже поднимать из могилы сдохшее железо. Получилось?
— В первом приближении. Их называют «программа-насильник». Надо еще отлаживать…
— Слушай сюда. Возьми в помощь Шамраева и запускай свою зверюгу в мозги хаарца. Другого выхода нет. В лепешку расшибись, но заставь рейдер подчиниться. Он должен двигаться — или нам конец.
— Петр Иваныч! Я ведь на людское железо рассчи…
— Закрой рот!
Пупырский замолк.
— Упаси тебя боже болтануть эту глупость еще кому-нибудь. А себе скажи: «У меня все получится» — и сделай. Вот такая механика, дружок. Пора тебе взрослеть и становиться первым номером. Самое время.
Варлам Пупырский сдавленно булькнул, затем шумно сглотнул — раз, другой.
— Задача поставлена, лейтенант. Вы-ы-пол-няй.
— Есть, командир.
Младший лейтенант выполнил беззвучную команду: «Кругом, марш», и его стриженый затылок исчез
