похоже, уже были побиты; Айгер представлял собой легендарную скалистую вершину в Бернских Альпах. Да, пик оставался опасным, но восхождения на него уже не раз завершались успешно; если можно так сказать о горах, эта считалась почти «удобной». Кейт было семнадцать, и своим возрастом она рекорда тоже не поставила бы: на Айгере побывали альпинисты и младше ее. Она серьезно занималась альпинизмом уже три года и успела покорить многие славные вершины Европы, включая легендарный Маттерхорн.[7]
В первый день Кейт и ее отец поднимались на Айгер десять часов и шутили насчет того, что, возможно, их признают первой группой, в составе которой отец и дочь. Список побед был уже настолько велик, что воспринимать его без юмора стало попросту невозможно. Они планировали достичь вершины на следующий день поздно вечером, поскольку все шло на редкость хорошо, но ночью начался буран, сильно похолодало, и Кейт с отцом пришлось отступить. Они встали лагерем и попытались переждать бурю, но у них скоро закончились продукты, и в конце концов они прервали восхождение и вернулись.
Новую попытку Кейт предприняла на следующее лето. На этот раз она пошла с молодым германским альпинистом, с которым познакомилась весной. Двое суток они штурмовали нижние ледяные поля, а когда добрались до Бивуака Смерти, занялись любовью. На третий день они собирались завершить подъем. Когда они проснулись, был ясный, погожий день. Кейт и ее компаньон уверенно преодолели часть склона и прошли Траверз Богов. Но на Пауке спутника Кейт подвел ледоруб, и юноша прокатился почти сто метров по камням и льду, сравнительно удачно отделавшись переломами обеих ног.
Третью попытку Кейт предприняла с лордом Робертом Кеньоном и проводником-швейцарцем, который поднимался на Айгер более десяти раз. Идея совершить восхождение в качестве свадебного путешествия принадлежала Роберту.
— Мы покорим эту гору, — объявил он Кейт со спокойной уверенностью человека, который никогда не проигрывает, — или она убьет нас обоих. Третьего не дано.
Человека не столь страстного, как Кейт, такое зловещее предположение могло бы испугать, но Кейт оно понравилось. В жизни Роберта Кеньона не существовало компромиссов и терпения. Он всегда дерзко ловил удачу и принимал свои победы так, словно они дарованы ему Богом.
Они выбрали классический маршрут 1938 года и планировали совершить восхождение за трое суток. Вечером второго дня Альфредо, их проводник, разыскал в большой расселине остатки зимнего снега и вырыл в нем пещерку, а Кейт с Робертом разместились на узком козырьке, нависавшем над пропастью.
Два дня они штурмовали скалы и колотили ледорубами по подтаивающим глыбам льда. Кейт очень устала, но наутро предстояло покорение вершины, которое должно было занять всего три или четыре часа, а погоду обещали хорошую, и Кейт казалось, что она никогда в жизни не была так счастлива. Внизу, в деревушке Гриндельвальд, уже наступила ночь, а с той высоты, на которой они находились, еще были видны отсветы заходящего солнца на вершинах далеких заснеженных гор на западе. Обвязавшись веревками, Кейт и Роберт сидели, свесив ноги с козырька, и ужинали, запивая холодную еду обжигающим черным чаем из термоса.
Поужинав, они довольно долго молчали, и такое молчание было уютным, как у пожилой супружеской пары, хотя клятву верности они произнесли всего четыре дня назад. Наконец Кейт захотелось прервать размышления Роберта, и, вздохнув, она прошептала:
— Наша последняя ночь.
Кейт исполнился двадцать один год, она была белокожей красавицей, стройной, высокой и удивительно сильной. С нордически голубыми глазами и светло-медовыми волосами она могла бы стать фотомоделью или актрисой, но она говорила, что терпеть не может выполнять чьи-то указания или притворяться влюбленной. Тридцатисемилетний Роберт был очень хорош собой, богат, атлетически сложен и сдержан в проявлении чувств. Они познакомились всего шесть месяцев назад в курортном городке к югу от Генуи, на вечеринке у молодого человека по имени Лука Бартоли, который некоторое время был бойфрендом Кейт. Так уж вышло, что Роберт оказался старым другом Луки. Кейт и Роберт всю ночь проговорили (и не более того), а к рассвету оба поняли, что так, как раньше, больше уже не будет. Кейт предполагала, что события будут развиваться не так быстро, но они оба жили так же, как поднимались в горы. Ничто не могло их остановить, и меньше всего — здравый смысл.
В ответ на скорбный вздох Кейт Роберт рассмеялся и ласково сжал ее руку. В этом прикосновении нежности было больше, чем желания.
— Звучит так, будто ты хочешь, чтобы мы провели здесь еще пару ночей.
— Я бы не возражала, — ответила Кейт, устремив взгляд на мир внизу, погрузившийся во тьму, — лишь бы продолжать восхождение.
Роберт притворно застонал:
— Бог мой, на ком я женился!
Кейт расхохоталась:
— Только не говори, что тебя не предупреждали!
— Предупреждали! — согласился Роберт.
Кейт грустно улыбнулась.
— С тобой говорили мой бывший бойфренд и мой заботливый отец, так что, скорее всего, обо мне ты узнал только самое плохое.
— И между прочим, все оказалось правдой. Знаешь, если бы я не был безумно влюблен, я бы, пожалуй, прислушался к предупреждениям.
Кейт никто не желал ничего рассказывать о ее женихе. И действительно, у него не было таких опасных увлечений, как у нее, — тех самых, о которых могли сообщить Роберту отец Кейт и Лука. На самом деле только через несколько недель после знакомства с Робертом Кейт узнала о том, что он — седьмой граф Фолсберийский и владелец загородного поместья среди девонских холмов. Оказавшись в Фолсбери-Холле, девушка с изумлением увидела фотографии, на которых Роберт был запечатлен в военной форме и получал награды. Кейт стала расспрашивать его, вернее говоря, допрашивать с пристрастием, и Роберт признался, что он «несколько раз удостаивался наград за мужество и особые заслуги». Герой? «Нет, — ответил Роберт, — скорее, у меня вошло в обыкновение оказываться в неправильных местах в самое неподходящее время…»
Кейт была слишком молода для прагматизма, слишком самодостаточна для того, чтобы прельститься графским титулом, но впоследствии выяснила, что это не так уж плохо — называться леди Кеньон и видеть, как ровесники ее отца глядят на ее супруга с подобострастием. Но дело было не в этом. Кейт вышла замуж по одной простой причине: она влюбилась. Да и как можно было не влюбиться? Роберт Кеньон оказался настоящим романтическим героем. Загадочность Хитклифа[8] сочеталась в нем с деликатностью, природным чувством собственного достоинства и бескомпромиссной добродетельностью мистера Дарси.[9] Он лично знал премьер-министра и служил в армии с некоторыми членами королевской семьи. Роберт объездил весь мир, в совершенстве владел пятью иностранными языками и был хорошо знаком еще с несколькими. Но более всего Кейт нравилось в муже то, что он ничего не страшился, ни перед чем не останавливался.
Немного смущало Кейт лишь одно — разница в возрасте. В свои тридцать семь Роберт был на целых шестнадцать лет старше ее. Конечно, она всегда встречалась с мужчинами старше себя — с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Если же считать ее легкие увлечения ровесниками (исключительно скалолазами), то эти романы всегда заканчивались плохо.
С более зрелыми партнерами Кейт редко испытывала угрызения совести, которые у нее порой возникали, когда она фактически вызывала молодых людей на соревнования в физической выносливости. Мужчины старшего возраста были наделены большей уверенностью и, похоже, восхищались ее необыкновенными способностями в альпинизме. Поэтому она с неизбежностью вышла замуж за человека, крепко стоящего на ногах и чувствующего себя вполне комфортно в своем собственном мире. Восемь, десять, шестнадцать лет? Какая разница?
— Надеюсь, они не собираются останавливаться на ночлег вместе с нами?
Кейт перевела взгляд с далеких заснеженных вершин на две фигуры, взбирающиеся по скалам. В сгущающихся сумерках их было не так легко разглядеть, но все же Кейт сразу определила, что они движутся с равномерным ритмом альпинистов, ходящих в одной связке не первый год. Эти люди явно совершали
