Ран пересек Центральную Германию на автомобиле, затем поездом добрался до Мюнхена. Он опередил первых агентов, занимавшихся его розыском, автостопом переехал через границу Австрии и добрался до деревни Куфштайн. На границе у него проверили документы, но поддельные бумаги интереса не вызвали. Он снял комнату у вдовы, сказав женщине, что в части ему дали отпуск по состоянию здоровья и он хотел бы несколько недель побродить по окрестностям, прежде чем вернуться на службу в Берхтесгаден. Женщина не приставала с расспросами, но, чтобы удовлетворить ее любопытство, Ран нарочно оставил на бюро бумагу, в которой ему предписывалось прибыть в Берхтесгаден девятнадцатого апреля. Свою форму он повесил в гардероб.
Иногда он говорил с вдовой о своих родителях, рассказывал о невесте, которая без объяснений разорвала помолвку с ним. История получилась трогательной, и женщина ему сочувствовала. Она советовала ему поскорее помириться с родителями: настанет время, когда он будет очень жалеть о ссоре с ними. Что до его невесты, то она еще пожалеет о том, что потеряла такого славного жениха. А ему нужно только время. Оно залечит его разбитое сердце! Ран сказал женщине, что она, скорее всего, права, но сейчас ему просто нужно побыть наедине с собой. Похоже, хозяйка дома это поняла и совсем не тревожилась, когда он запирался в своей комнате или уходил в лес в одиночестве. Прошла неделя, вторая…
В ту ночь, когда за ним пришли, Ран услышал, как хозяйка открыла дверь на стук и изумленно вскрикнула, когда в дом ворвались неизвестные люди. Прежде чем они вломились в его спальню, Ран схватил форму и документы — больше ему ничего и не нужно было, — распахнул окно, сбросил вниз сапоги и одежду и рискнул спуститься по водосточной трубе. Никто не гнался за Отто, хотя они видели, как он убегает. Преследователи очень легко могли попасть в него, но не стреляли, и Ран понял: Эльза все сделала так, как он ее просил. Пока у Гиммлера оставалась надежда снова завладеть Копьем, Ран нужен ему живым.
Добравшись до подножия горы Вильдер-Кайзер, Ран переоделся в военную форму и спрятался вблизи от узкого уступа над пропастью, куда в древние времена сбрасывали пленных. В таком месте и подобало умереть воину.
По приказу Бахмана гору окружили несколько отрядов. Как только начались поиски, он сделал все возможное, чтобы незаметно стянуть к деревне подкрепление. Он не хотел упустить беглеца, но в то же время не желал, чтобы жители деревни заметили, что в этих краях проводится военная операция.
Через час после полуночи нашли его гражданскую одежду, а двадцать минут спустя — самого Рана. Он был одет в форму гауптштурмфюрера, но прятался, будто беглый раб, в узкой расселине между скал. К тому времени, как подъехал Бахман, солдаты простояли почти целый час, окружив пленника. Беглеца было приказано только задержать, но все же с него сняли фуражку и перстень. Шарфюрер передал Бахману поддельные документы о переводе Рана на другое место службы.
Бахман посветил на бумаги фонариком и подошел к старому другу с улыбкой, в которой не было ни капли дружелюбия.
— У тебя ничего не получилось бы, Отто. Тебя арестовали бы сразу, как только ты показал бы эти документы. Розыск поручили мне! Мне ли не знать, что ты будешь делать! — Он немного помолчал и добавил: — Ты понимаешь, что мне придется убить тебя?
Ран усмехнулся.
— Лично? Или ты только отдашь приказ, Дитер?
— Думаю, для тебя большой разницы нет, но ты можешь выбрать себе смерть; легкую или нет — решать тебе. В этом смысле рейхсфюрер Гиммлер предоставил мне полную свободу. Я по-прежнему могу быть твоим другом, Отто. Я все сделаю очень быстро. Ты ничего не почувствуешь. Но для этого, друг мой, я должен получить то, что ты забрал у Гиммлера.
Ран посмотрел на людей, державших его за руки, и перевел взгляд на Бахмана.
— Поклянись жизнью своей дочери! Дай мне слово, что моя смерть будет безболезненной!
— Клянусь жизнью моей дочери.
Ран кивнул.
— Тогда я скажу тебе правду… но только тебе одному, Дитер.
Бахман несколько секунд молча смотрел на старого друга.
— Если ты лжешь…
— Я не лгу. Я задолжал тебе правду, Дитер.
— Оставьте нас наедине!
Солдаты отошли метров на пятнадцать и встали кругом. С трех сторон площадка была довольно ровная, поросшая деревьями. С четвертой стороны был обрыв. Солдат было двенадцать, и все они освещали Бахмана и Рана фонарями. Они стояли близко друг к другу, их лица озарял свет.
Ран потер руки и потопал ногами, пытаясь согреться.
— Где ты спрятал Копье? — спросил Бахман.
— Ты должен кое-что понять, Дитер. Как только я скажу правду, тебе придется солгать Гиммлеру. На самом деле лучше тебе ничего не знать.
— Очень трогательно, что ты так обо мне заботишься, но я все же рискну. Где оно?
— Ты говоришь об Антиохийском копье?
— О чем же еще?
— У меня его нет. Да и как я мог спрятать его? Я его в глаза не видел!
— Мы с тобой знаем, что это не так!
— Ах вот ты о чем! Ты говоришь о том, что мы привезли из Франции! Это не Антиохийское копье, Дитер. То, что ты счел реликварием, я заказал швейцарскому мастеру. Старинную шкатулку позолотили и украсили рубинами и жемчугом, которые я купил в магазине. Ты думаешь, зачем я тогда попросил у тебя денег? Достоверные подделки стоят очень дорого! А что до куска железа, который вы называете Антиохийским копьем, тут мне больше повезло. Я случайно выкопал его в твоем саду.
Бахман смотрел на Отто, вытаращив глаза.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что ты убил тех людей — мы убили их — ни за что! Я сам спрятал драгоценную реликвию Гиммлера в той пещере, Дитер. Поэтому я поехал туда заранее, до начала экспедиции, и направлял поиски в нужное русло. Все это было сущей ширмой, лишь бы только мы смогли привезти игрушку сумасшедшему и остаться его любимчиками!
— Я тебе не верю!
— Ты не хочешь верить, но я клянусь, это правда. Я клянусь в этом жизнью своего ребенка.
— Нет. — Бахман покачал головой и попытался улыбнуться. — Это просто твоя тактика… Ты лжешь. Ты скажешь что угодно, лишь бы тебя не пытали! Тебе известно, где оно.
— Антиохийское копье исчезло в Константинополе больше восьми веков назад, Дитер. Никто не знает, где оно. Что же до Кровавого копья катаров — оно в сердце каждого истинного рыцаря!
— Но ты говорил, что Раймунд отослал Копье в Лангедок с младшим сыном!
— Если он обладал Копьем и выбрал пытки вместо того, чтобы отдать его, то он был еще наивнее, чем Петр Бартоломью, но я знаю: Раймунд глупцом не был. — Видя, как обескуражен и растерян Бахман, Ран вдруг расхохотался. — Я все пытаюсь представить себе, как это воспримет Гиммлер, когда ты ему расскажешь. Он ведь станет во всем винить тебя? Никто не любит, чтобы его дурачили, а безумцы это любят меньше всех. Мой совет: скажи ему, что я унес тайну с собой в могилу. Обещай, что ты будешь продолжать поиски, но я погиб, а ты не смог мне помешать. Но ради всего святого, друг мой, не говори ему правду, иначе он прикажет тебя убить!
— Истинное это копье или нет, но я верну ему то, что ты у него украл!
— Я не могу позволить тебе сделать это, Дитер.
— У тебя нет выбора!
— У человека всегда есть выбор… даже если и не самый лучший.
