Несмотря на протекцию, которую оказал ему в свое время Вителлий, Пилат вовсе не жаждал встречи с сенатором. Мало того, он многое отдал бы, чтобы не видеть этого человека снова.
— А ты неплохо устроился, наместник, — любезно заметил Вителлий, когда оба они оказались в кабинете Пилата, что рядом с большим залом.
Со дня их последней встречи Вителлий сильно постарел. Волосы поседели, и весь он как-то потускнел, но характер этого человека, судя по всему, не изменился. Он был по-прежнему напорист, хитер и опасен.
Пилат никак не мог понять цели приезда Вителлия в Иудею, а потому ответил на первый же вопрос со скромностью лояльного государственного чиновника:
— Я всегда стремился лишь служить Риму, сенатор.
— Это хорошо, наместник, поскольку Риму нужны только преданные слуги.
Обычно за таким замечанием неизбежно следовал приказ пожертвовать жизнью, и Пилат ощутил, как по спине пробежал холодок.
— Делаю все, что в моих силах. Впрочем, вряд ли стоит напоминать вам, что я командую лишь половиной римского легиона. Сирийская кавалерия, как и большинство наемников, сохраняет преданность лишь при свете дня.
— Армия вам не понадобится. Разве что умение хранить тайну.
— Сенатор знает, что мне можно довериться.
— Скажи мне, Пилат, ты когда-нибудь слышал о еврее Иешуа? Вроде бы он из Назарета.
Пилат тотчас расслабился.
— Да, но не сталкивался лично. Он будоражит народ в горной Галилее, а не в Иудее. Антипа терпит его лишь потому, что боится всех блаженных. А в чем дело?
— Он стал угрозой миру.
— Только не миру в моих провинциях.
Но Вителлий с ним не согласился.
— Многие считают, что этот человек собирается провозгласить себя еврейским Мессией.
Пилат позволил себе улыбнуться.
— Ну и пусть! Он просто нищий. Бродит по Галилее без денег, без оружия, даже армию не пытается создать! Насколько мне известно, за ним следуют такие же нищие, больные и целая толпа женщин. Когда он объявит себя царем Иудейским, я, конечно, им займусь, если Антипа не справится. А до той поры…
— Человек по имени Иуда Искариот стал одним из его последователей, наместник.
— Не знаю такого.
— Разве? А у меня создалось впечатление, что ты имел с ним дело. «Самый опасный человек в Иудее». Кажется, так ты назвал его в одном из первых своих докладов в Рим.
— A-а, этот Иуда! Да, конечно, я его знаю и продолжаю придерживаться того же мнения. Он крайне опасен. Но… позвольте спросить, ваши источники совершенно уверены, что назаретянин не находится на службе у Иуды?
— Друзья в Галилее сообщают нам, что этот назаретянин не так прост, как кажется.
— Пусть так. Но Иуда не произвел на меня впечатления человека, который может стать чьим-то последователем.
— Возможно, кто-то его вдохновляет.
— Если это действительно так…
— У нас есть сведения, что Иешуа оживил умершую. Молодую девушку, которая, кстати, является дочерью раввина синагоги в Капернауме.
Пилат улыбнулся, покачал головой.
— На Востоке, сенатор, такие способности часто приписываются разным магам, волшебникам или людям, которые вообразили себя святыми. Не стоит придавать этому большое значение.
— Нет, это не просто слухи. Жена Антипы — очень разумная, как мне показалось, женщина — говорила с отцом этой девушки. Он отказывался говорить правду, но затем все же признался, под пытками. По другой информации, Иешуа встретил и накормил толпу из пяти тысяч человек несколькими хлебами и рыбами. Скорее всего, это абсурд, но если человек ни в чем не повинен и никому не нужен, как получилось, что в пустыне его встречают пятитысячные толпы?
— Понимаю! Немедленно займусь выяснением всех подробностей.
— В этом нет необходимости. В целом план действий уже определен. Нужно заставить Антипу арестовать этого человека, причем как можно быстрее, и доставить его в Иерусалим. Когда он окажется здесь, ты должен отдать приказ казнить его. Чтобы отбить у других всякую охоту называться Мессиями!
Пилат был не в восторге от этой идеи.
— Немедленно свяжусь с Антипой.
— Значит, мы поняли друг друга. И еще одно: последователей Иешуа трогать не надо.
— Мне кажется, это ошибка, сенатор. — Вителлий удивленно заморгал. — Я хотел сказать, оставлять Иуду на свободе. Будет куда как лучше, если мы казним вместе с Иешуа Иуду. Я знаю, что он собой представляет! Вы же не хотите, чтобы он затеял беспорядки, особенно в Иерусалиме.
— Я вижу, твое положение вселило в тебя уверенность.
— Благодарю, сенатор.
Вителлий помрачнел.
— Я здесь не для того, чтобы делать тебе комплименты. Приказы ты получил. Действуй.
Вителлий покинул дворец, и Пилат погрузился в невеселые размышления. Тиберий вообразил, будто это так просто, устроить для острастки публичную казнь. Но он не видел, как десять тысяч человек покорно подставили шеи мечам римлян, а все потому, что этот пример им подал Иуда! Да император понятия не имеет, как вспыльчивы и фанатичны евреи и как они безразличны к собственной жизни, стоит их только завести.
Пилат вызвал Корнелия и объяснил ему задачу.
— Разрешите откровенно, наместник?
— Говори.
— Думаю, что Иродиада нашла дрова, чтобы разжечь огромный пожар.
— Выражайся яснее.
— Война в Иудее только на руку Сеяну и дворцу Ирода. Мне кажется, Иродиада наконец поняла, как ее развязать.
— Через Иешуа?
— Да, господин. А нас тут не так много, чтобы противостоять толпам, которые Иуда поведет после того, как мы распнем еврейского Мессию. Ваша гибель станет предлогом для того, чтобы Сеян мог направить войска на усмирение Иерусалима. Когда он отомстит за вашу смерть и разрушит Иерусалим — а он об этом всегда мечтал, — Тиберий уже не сможет ему противостоять. Сеян возглавит армию, завоюет любовь народа, и тогда императору придется признать поражение.
— Но приказы исходят от Тиберия!
— Вы уверены, наместник?
Пилат вздохнул.
— Нет. Но если я попробую связаться с Тиберием и узнать правду, Сеяну сразу станет это известно.
— Тогда придется выполнять приказ… И готовиться к худшему.
— Думаю, ты прав.
Несмотря на просьбу Пилата арестовать Иешуа, Антипа делать этого не спешил, и святой человек продолжал свободно проповедовать в Галилее. Наместник осведомился о причинах задержки и узнал, что Иешуа выработал своеобразную тактику — говорил с людьми несколько часов, а затем быстро уходил,
