Несколько минут он тешил себя мыслью об отпуске. За год работы ему полагается со льготами месяц, за свой счет можно прихватить еще недели две. Явиться в Москву с полным карманом, с важной рожей, с наградными грамотами и похвальными заметками — нет, неплохо, очень неплохо! Он с сожалением отбросил эту заманчивую мысль. Отпуска скоро не взять. Поселок живет подготовкой к встрече новоселов, в цехах и прорабствах — авралы, совещания, крик, перевыполнения, подстегивание, он — главная фигура совещаний и авралов, на него равняются, о нем кричат, он не может в такую минуту плюнуть на все и удрать! Москва не огорчится, она стоит уже восемьсот лет и почти все эти годы — без него, он всего два десятилетия играл роль в ее истории. Георгий все же весело ухмыльнулся, представив себе, какое смятение было бы на Абельмановской, появись он там.
Он снова пошел в поселок, снова слонялся по улице. Из столовой вышли Светлана и Вера и направились в клуб. Георгий заторопился, чтобы перехватить их, пока они не взяли билеты в кино, но опоздал.
— Доброго дня, девушки! — сказал он, огорченный. — Вы, конечно, на любимых артистов? А я хотел предложить вам располовинить грусть-кручину.
Светлана не ответила, Вера спросила:
— По случаю чего грустишь?
— Мебель расставил неудачно. Дело тонкое, без женского глаза не удается. Взгляните придирчивым оком, что не так.
— Нет, — сказала Вера. — До сеанса всего час — надо отдохнуть.
Светлана, пройдя немного, свернула к почте.
— Верочка, я напишу письмо папе, он обижается, что молчу.
Георгий взял Веру под руку, она высвободилась.
— Верочка, — сказал Георгий. — Ну, чего тебе отдыхать, ты же не старушка. Погуляем, пока есть время перед кино.
Она подумала и согласилась. Дорога разветвлялась — на рудник и в новый поселок. Вера столько месяцев шагала по второй дороге, что, не заметив, свернула на нее. Когда они подошли к дому Георгия, Вера сказала:
— Так тебе здесь дали комнату? Это здание мы строили — бригада Васи.
— А я в другом не взял бы — работа не та.
— Жаль, я не знала, какая комната тебе достанется, обязательно бы оставила щели, чтоб продувало.
— По-моему, ты это сделала, ветер так и гуляет по всей комнате — посмотри сама.
— Ладно, в другой раз. В кино опоздаю.
— Картина не молоко, не скиснет от проволочки.
— Слушай, — сказала она. — К чему эти приглашения? Не вздумал ли ты, по случаю разрыва с Леной, на меня переключиться? Старания твои напрасны, заранее предупреждаю.
— Зайди, — настаивал он. — Только взгляни. Нужен дружеский совет, больше ничего не прошу.
Она неохотно поднялась. В западное окно лился закат, на стенах играли цветные зайчики. Вера переходила от окна к окну, вышла на балкон, потрогала диван и стол.
— Нужны занавески, — сказала она. — А комната чудесная, даже не ожидала, что мы с Игорем так сделаем. Если не мужа хорошего, так уголок неплохой Лена потеряла.
Георгий глядел на Веру, словно впервые увидел ее — стройную, высокую, нарядную. Он не узнавал ее. В Москве, в райкоме комсомола, она тоже поразила красотой. Но то была иная красота, ее подчеркивали помадой и карандашом, вырезами и разрезами платья, красота кричала, о себе, лезла в глаза. Сейчас в комнате ходила та же, но другая девушка, она была красива без помады и туши, спокойной, сияющей завершенной красотой, она была лучше, много лучше той, прежней. И она когда-то любила его, он сам по- дурацки потерял ее.
У Георгия перехватило дыхание, он побледнел. Все было по-старому, все стало по-иному!
Вера почувствовала, что с ним творится неладное.
— Я ухожу, — сказала она. — До свидания!
Он загородил выход.
— Нет, — оказал он. — Нет! Ты не уйдешь.
Она оттолкнула его с такой силой, что он ударился о дверь.
— Только дотронься, подниму крик на весь поселок!
— Не трудись учинять скандал, — сказал он, с насмешливой гримасой ощупывая плечо. — Больше не рискну — у тебя, оказывается, медвежья сила.
— Во всяком случае, достаточная, чтоб отбиться от нахалов.
— Придется учесть при дальнейших семейных скандалах.
— Раз семьи нет, значит, и скандалов не будет. Пусти, я спешу.
— Я же сказал, что не выпущу тебя.
— Комнату завел, теперь хозяйку ищешь? В хозяйки я не гожусь — плохо готовлю, не стираю, шить не умею.
— Как-нибудь перебьемся по столовым. Кстати, у нас в доме открывается ателье и прачечная.
— Георгий, хватит шуток!
— Я не шучу. Прошу тебя, останься!
— На ночь? Поищи другую. Легкие отношения мы попробовали, ни тебе, ни мне не понравилось — незачем повторять.
— Верочка, да, на ночь! На эту и следующую, на все ночи и дни, что будут у нас с тобой в жизни!
— Где ты научился хорошим словам? Не с Леной ли? Со мной ты так не умел.
— Не нужно о ней, Вера. Лены нет.
— Она была. Она легла бревном на нашей дороге. Через такое бревно не перескочить.
— Обойдем его стороной. Не одна тропка на свете.
— Не понимаю тебя, — сказала Вера, пожимая плечами. — Почему такая спешка? Завтра прибывает первая сотня девушек, за ними торопятся еще тысяча девятьсот. От миллиарда женщин ты отказался добровольно, но зачем тебе отказываться от каких-то мизерных двух тысяч. По крайней мере, хоть с сотней этой познакомиться.
— Видишь ли… Никак не могу забыть, что с сотней девушек прибывают и полторы сотни мужчин. Вдруг, пока я буду перебирать новые знакомства, с тобой тоже познакомятся и уведут. Не хочу рисковать.
Вера посмотрела на часы.
— До сеанса — десять минут. Почесали языки и хватит на сегодня.
Он отошел от двери.
— Если на сегодня, не возражаю. У нас с тобой в запасе что-то около двадцати тысяч суток, случай еще поговорить найдется.
Она с досадой взглянула на него.
— Ты все-таки напрасно считаешь, что у нас все по-старому… Зашитая одежда не имеет того вида, как новая.
— Насчет одежды не скажу, а души после ссоры тесней сходятся. Любовь, как вино, — чем старее, тем крепче.
Уже в дверях Вера сказала:
— Одно обещаю — если среди полутораста новых парней не найдется моего суженого, я помирюсь на тебе. Но придется подождать, Георгий, ты сам понимаешь…
Он захохотал:
— Ты начинаешь уступать, Вера! Только меня это не устраивает. Я труслив. Боюсь каждого встречного и поперечного, не то, что ста пятидесяти организованных мужчин. Головой своей еще согласен рискнуть, тобой — нет!
Он вышел на лестницу и прокричал вниз:
— Слышишь, Вера? Рисковать не буду!
