В день, когда рождается государственный муж, у всех американских женщин боль внизу живота поднимает и опускает политические клавиши лобкового механического пианино.
Старая миссис Харрельсон выращивает крошечные кактусы на подоконнике. Они не растут. Однажды ты слышал, как старушка разговаривает с ними. Как будто они солдатики, уже знающие день, когда их расстреляют. Миссис Харрельсон говорила. Кактусы слушали и не росли.
Ручка сковороды вползает в тесный домик пяти пальцев. Деревянная судорога проходит по ее телу. Часто дыша, она опять мечтает быть рукояткой какого-нибудь ножа.
Три поросенка откармливают пойманную волчицу. Проходит два месяца и волчица становится неотличима от их сказочной мамки. Шерсть у волчицы выпала, она растолстела, кожа стала вкусно розовой. Ночью поросята нежно подползают к ней и дальше нельзя рисовать.
В Музее бейсбола есть фотографии матчей, которые проходили больше ста лет назад. Тебе запомнилась одна. (Она, правда, сделана уже в 60-х). Это момент, когда бейсбольный мячик взрывается от удара биты. Такой крошечный, весь голый, спортивный вьетнам.
В старом фильме «Сильверадо» Клинт Иствуд в одном из эпизодов долго смотрит, как две параллельные цепочки муравьев движутся в противоположные стороны. Долго смотрит. Потом опускает ногу, давя одну из насекомых цепочек. Уцелевшая начинает двигаться в два раза быстрее. Муравьям нужно успеть всем попасть в кадр.
Здесь очень любят памятники самым простым вещам и событиям. Есть памятник маникюрным Ножницам, памятник Названиям книг, памятник Человеку, пьющему кофе, памятник Шипам роз, памятник Длине и Ширине. На Мэйн-стрит скоро должен появится новый — памятник Стрелкам на женских чулках. Он будет похож на букет обиженных ножек.
Устрица хочет попробовать родить жемчужину прямо в человеческую ладонь. Она чувствует, как жемчужина бьется перламутровой головкой о неоткрывающееся влагалище. Теряя сознание от боли, устрица успевает попросить — хотя бы раз без ножа, ну, хотя бы один раз без ножа…
На дальневосточные города падают свинцовые овальные предметы. В получающиеся атомные впадинки внимательно вглядываются японские мертвые люди. Хиросима и Нагасаки от ужаса склеиваются в лесбийской позе scissor sisters.
Ива опускает в длинную тарелку реки свои зеленые деревянные вилки. Накручивает на них итальянские блюда волн. Сегодня дерево опять объелось и лениво оставляет грязной посуду ветвей. Нет более убедительного доказательства существования Бога.
В школу приходил полицейский и рассказывал о появившемся в городе человеке, заманивающем мальчиков в свой автомобиль. О том, что происходит с детьми потом, полицейский говорил, отводя глаза в сторону и смотрел в одну точку. После его ухода точка еще долго была видна на стене. Оставшись один в классе, ты, потрогав точку, понимаешь — когда вырастешь, купишь точно такой же автомобиль, а потом выучишь слова, которыми можно заманить в нее мальчиков.
На рисунке почти ничего не видно. Из Спайдермена, потерявшего контроль над собой, постоянно выделяется паутина. Внутри небоскребов думают, что это просто туман. Нарисуй, пожалуйста, муху, чтобы в Америке не было так страшно.
Наталья Иванова
Мои предприятия
В моём самолёте будет три салона для курящих: для тех, кто предпочитает сигареты, для тех, кто предпочитает сигары и для тех, кто предпочитает трубки. Салона для некурящих не будет — не летайте моим самолётом, ревнители здоровья и любители пробежек! В моём самолёте прекрасные стюардессы, строгие тоненькие девочки в афрокосичках, в шелестящих волнительных юбках, босиком, будут разносить ледяную водку и горячие закуски, уютные пледы и книги — пожалуйста, по специальному книжному меню. Сиденья в моём самолёте позволят вытянуть перед собой самые длинные ноги, столики будут застилать льняными салфетками, и столовые приборы будут из серебра. В моём самолёте будут душевые кабины и гардеробная с костюмами напрокат — если вы, например, вылетели на карнавал в спешке и не приобрели костюма. Рейсы моего самолёта будут причудливы и порой необъяснимы, а в билетные книжки будет вложен цветок, лотерейный билет или тонкая шелковая нить.
Чем вы там прилетите, приплывёте, прибудете на пятый путь — вас встретит девушка в пышной юбке, в туфельках с ремешками вокруг лодыжки, на плоском каблучке. Девушка с гладкой причёской, с родинкой на щеке, и её Кадиллак, с откидным верхом, с сидениями красной кожи, с серебряным клаксоном — вас отвезут на мой остров. На остров ходит паром. Пляжи крохотные, белый песок, дом с просторной верандой, для каждого свой, оплетённый виноградом, отгороженный бугенвиллиями и кустами чайных роз. Низкие, мягкие кровати, полог белёного полотна, кресла-качалки, подушки бархатные, ванна на львиных
