командировки, совещания, семинары. Прилетая в Москву в семь утра, она мчится к девяти не домой, а на заседание общественного совета Федеральной службы исполнения наказаний, который, кстати сказать, возглавляет. Она постоянно на связи: звонят освободившиеся заключенные, родственники тех, кого только что взяли под стражу, правозащитники, чиновники, сотрудники правоохранительных органов, ну и, конечно, журналисты. И это при том, что у нее большая семья – дети, внуки. Удивительно, но ее энергии, участия и внимания хватает на всех, наверное, чувство сострадания, желание помочь окружающим заложено в генах: она из старинного дворянского рода.
Как я уже говорил, мне интересно наблюдать, как известный, публичный человек строит свои взаимоотношения с журналистами. Судя по всему, для Каннабих это приятные моменты. На встречу или телевизионные съемки она всегда приходит одетой как-то особенно и отвечает на все вопросы корреспондентов, даже если они не по теме, никогда не торопится закончить встречу.
Я был вместе с ней в Можайской женской колонии. Меня тогда поразило, насколько хорошо она знает судьбы заключенных. Мария Валерьевна многих знала не только по имени, она была досконально знакома с материалами дел. Чувствовалось, что осужденные верят ей, потому что она не из тех, кто заедет один раз с журналистами, а потом долго показывает фотографии своего посещения колоний. Каннабих тоже порой брала с собой журналистов, и всегда мы спрашивали у заключенных разрешения, можно их снимать или нет.
Она много делает для молодежи, переступившей опасную черту: пристраивает их учиться после освобождения, собирает деньги на строительство школ и реабилитационных центров, привозит вещи, подарки, при том, что больше чем кто- либо понимает – ребят, с малолетства выбравших воровской или бандитский путь, очень трудно перевоспитать. К сожалению, благотворительность и искренняя помощь нередко приучает подопечных к тому, что ничего делать не надо, и так все дадут, все за тебя сделают. Однако Каннибах убеждена – оставлять попытки вернуть детей к нормальной жизни нельзя.
Мария Валерьевна как-то мне рассказала такой случай. В молодости, когда она только начинала помогать осуждённым, приехала на станцию в один северный город, рядом с которым находилась колония. Ее должна была встретить администрация колонии, так как она привезла неподъемные сумки с подарками. Но почему-то никто не появился. На лавочках сидели крепкие мужики, жившие то ли на вольных поселениях, то ли недавно освободившиеся и пытавшиеся уехать. На какой-то миг ей стало страшно, потому что они двинулись на нее. Вместо того чтобы бежать, она бросилась вперед, грудью легла на вещи и закричала: «Не трогайте, пожалуйста». На самом деле, ей, видимо, хотели просто помочь, хотя кто их знает. Ну, в общем, все обошлось в тот раз вполне благополучно.
Мария Валерьевна очень активно ратует за гуманизацию системы исполнения наказаний. Слишком уж суровые и жесткие наказания получают люди, впервые совершившие правонарушение, да еще и малозначительное. Во многих случаях вполне можно было бы ограничиться условным наказанием или денежным штрафом.
Александр Каньшин
Если меня спросят, как я могу одним словом охарактеризовать Александра Николаевича, я, не задумываясь, отвечу – патриот. Прослуживший в армии без малого двадцать лет, начавший службу командиром мотострелкового взвода и оставивший службу в звании полковника в далеком 1993 году, Александр Каньшин, став членом Палаты, начал заниматься проблемами Вооруженных сил. Тогда, восемнадцать лет назад, в разгар больших перемен и экспериментальных экономических реформ он понял, что по-настоящему счастливым может быть только независимый человек. Вместе с единомышленниками он создал коммерческое предприятие «Мегапир», которое впоследствии переросло в Национальную Ассоциацию объединений офицеров запаса Вооруженных Сил (МЕГАПИР), в которую вошли более пятидесяти общественных, благотворительных некоммерческих и коммерческих организаций.
Каньшин материально поддерживал тех, с кем он начинал свой жизненный путь и кто в силу превратностей судьбы был выброшен на обочину жизни, остался не у дел. Будучи истинно русским человеком и притом верующим, он стал заниматься меценатством, делом, непривычным для новой России, совсем забытым и опасным в советское время, а когда-то вполне естественным и почетным.
В Палате Каньшин возглавил комиссию по делам ветеранов, военнослужащих и членов их семей. Быстро собрал единомышленников, в число которых попал его давний друг, Народный артист СССР Василий Семенович Лановой (член Общественной палаты РФ с 2007 по 2009). Уже известный вам владыка Феофан тоже трудился в этой комиссии, правда, с совещательным голосом.
С самого начала Каньшин понял, что пытаться предотвратить отдельные случаи нарушения прав человека в армии – путь в никуда, нужно работать системно, совместно с Министерством обороны, показывать военным чиновникам конкретные проблемы и предлагать пути выхода из кризиса. Работа Каньшина облегчалась не только тем, что он сам знал всю подноготную армии, но и тем, что он собрал вокруг себя талантливую команду. Чего стоит хотя бы опыт генералмайора Владимира Богатырева, в прошлом возглавлявшего Главное управление воспитательной работы.
Одними из первых члены комиссии обнаружили оплошность в законе, определяющем порядок получения жилья ветеранами Великой Отечественной войны. Выяснилось, в законе стоит ограничение, не позволяющее фронтовикам после 2005 года иметь возможность получать квартиры. Достаточно оригинально, согласитесь.
Каньшин написал большое письмо первым лицам страны, первый канал показал сюжет, в котором была представлена наша позиция и проблема в целом. Ну и пошло-поехало. И президент, и премьер в один голос заявили, что деньги будут найдены и к 65-летию Победы все ветераны войны получат жилье, независимо от того, когда они вставали на очередь.
Каньшин очень болезненно переживал перемены, которые происходят в Министерстве обороны, и продолжающееся реформирование армии. Ему трудно было понять, как во главе военного ведомства может стоять сугубо гражданский человек, пускай даже отличный финансист, сумевший эффективно распорядиться бюджетом, заметно сократить коррупцию и воровство в армии. Большинство офицеров продолжало получать нищенскую зарплату, оставалось без жилья, многие в связи с сокращением численности армии вынуждены были увольняться из рядов Вооруженных сил. Не лучше складывалось и положение ветеранов военной службы: низкие пенсии, невозможность трудоустроиться заставляли их думать, что они брошены государством на произвол судьбы.
Чтобы узнать мнение регионов, Каньшин созвал общероссийское войсковое собрание офицеров запаса, на котором было решено отправить обращение верховному главнокомандующему с просьбой организовать Министерство по делам ветеранов, которое целенаправленно занималось бы улучшением социального положения ветеранов всех категорий. Кто знает, может быть, эта идея рано или поздно реализуется.
Занимаясь проблемами государственной значимости, Каньшин не проходит и мимо бытовых неурядиц.
Мы живем недалеко друг от друга, разделяет наши дома Нескучный сад, там мы однажды случайно встретились, гуляя с семьями. Это место в центре Москвы удивительное, уголок природы на берегу реки соединяется с Парком культуры и отдыха, где могли бы проводить свой досуг горожане. Но там очень мало беседок и недорогих кафе, туалетов – считанные единицы, да и те платные. Больше всего Каньшина поразило, что при таком минимуме услуг вход в парк, даже для людей пожилого возраста, платный.
«За какие такие удовольствия люди должны платить свои деньги?» – с возмущением спросил Каньшин руководителей Парка культуры, пригласив их на заседание комиссии.
Те говорили как-то невнятно и путано, рассказывали, как все у них там хорошо, и даже показали фотографии какого-то летнего фестиваля, якобы прошедшего с большим аншлагом. Но команда Каньшина показала свои фотографии, правда, с зимним пейзажем, но представлявшие все, как есть на самом деле: закрытые туалеты, дорогие кафе, сломанные лавочки и тому подобное. Получалось, за это надо еще и платить. Разговором Каньшин не ограничился, написал большое письмо мэру Москвы и получил заверение, что меры будут приняты.
Вторая история тоже связана с Парком культуры, а если быть точнее, с двумя красными датами календаря. Днем десантника и Днем пограничника. Праздники нашей воинской элиты в последнее время все чаще ассоциируются в массовом сознании с пьяным гульбищем в Парке культуры и отдыха, драками и купаниями в фонтанах. Что же это за праздник, если органы правопорядка каждый год должны поднимать по тревоге своих сотрудников, дабы защитить москвичей от таких «защитников»? А ведь лет двадцать назад многие мальчишки мечтали служить в воздушно-десантных войсках, носить голубой берет и с гордостью рассказывать на «гражданке» о том, как проходила служба. Книги известных писателей повествовали о героях-пограничниках, которые вступали в схватку с нарушителями государственной границы. После появления культовых фильмов «Маршбросок» и «Ответный удар», рассказывающих об учениях солдат ВДВ и морской пехоты, у людей укреплялось мнение – это настоящая воинская элита.
Но в начале девяностых, когда люди, отслужившие или уволившиеся из Вооруженных сил, оказались невостребованными, все изменилось. Каньшин счел нужным привлечь к этой проблеме внимание властей.
