какое только Войси мог вообразить.
— Войси не говорил вам ничего, что заставило бы вас решить, что граф Бриджуотер имел дело с немцами? — спросил Портеус.
— Самый заклятый враг его светлости не смог бы сделать такое заявление и рассчитывать, что его примут серьезно, — ответил Роберт. — Насколько я понимаю, и Войси, и Бриджуотер были слишком фанатичны, чтобы думать о подобных шагах.
Рассел нахмурился и подался вперед.
— Слишком фанатичны? Что вы хотите этим сказать?
Роберт уточнил:
— Мне следовало сказать «слишком патриотичны».
— Но разве можно быть слишком патриотичным?
— Это суждение зависит от того, как вы посмотрите на действия, предпринятые обвиняемым, — спокойно парировал Роберт.
Стюарт прервал их пикировку:
— Спасибо. Этого достаточно.
Деканы отпустили Роберта. Зрители зашевелились, зашептались и закашляли, пока он возвращался на свое место. Распорядитель вызвал следующего свидетеля, Мередита.
Мередит занял место, которое освободил Роберт. Лэмберту показалось, что выглядит он скованно — возможно, потому, что оделся более официально, чем обычно, — в преподавательскую мантию поверх безупречно аккуратного костюма. Портеус снова заговорил первым:
— Джон Мередит, расскажите нам, как вы восприняли события вчерашнего дня.
— Как я их воспринял? — Мередит на секунду задумался. — Вы разбудили меня в середине ночи, вот как я это воспринял. Этот идиот Уильямс прислал из Ладлоу телеграмму с каким-то бредом насчет работающей версии устройства «Аженкур». Я только-только вернулся из Лондона, где несколько дней убил на бесплодные попытки добиться встречи с лордом Файви. Пустая трата времени!
— Пожалуйста… — Стюарт поднял руку, останавливая тираду Мередита. — Мы не могли бы ограничиться событиями вчерашнего дня?
Мередит успокоился.
— Хорошо. Наверное, я успел проспать часа три, когда меня разбудил Портеус. Он сказал, что устройство «Аженкур» работает. Уильямс собственными глазами видел, как его применили. Я попытался ответить ему, что если бы кто-то сделал такое, я бы об этом знал. Он, как всегда, не обратил на мои слова ни малейшего внимания. И не успел я опомниться, как оказался втиснутым в купе вместе с Портеусом и Стоу, и мы спорили о том, какое заклинание лучше всего будет применить, когда мы окажемся на месте.
Вид у Портеуса был крайне возмущенный, но не успел он заговорить, как Стоу спросил:
— В какой момент вы смогли оценить степень участия Войси?
— Мы уже полдороги проехали, когда кто-то вообще упомянул об участии Войси. — Мередит был раздосадован. — До того момента у меня было смутное впечатление, будто кому-то удалось проникнуть в университет и украсть устройство. По правде говоря, когда я услышал выдвинутые против Войси обвинения, то даже не смог поверить, что этот человек способен был совершить подобное.
Стоу откашлялся и спросил:
— В какой момент вы встретились с Адамом Войси?
— Как раз в тот момент, когда я смог оценить степень его участия, — с горечью ответил Мередит. — Мы успешно использовали Великий Глас, чтобы разрушить защитные заклинания, наложенные на приют Святого Хьюберта. Я был в числе первой группы преподавателей, вошедших в здание, — в первой разведывательной партии. В тот момент, когда я открыл дверь чулана и увидел наставленное на меня дуло этого проклятого устройства «Аженкур», — именно в тот момент я и понял, что все слышанное мною о Войси — правда. А в следующее мгновение он превратил меня в лиса.
— Вы в какой-то момент осознавали, что Войси трансформировал себя так, чтобы походить на вас? — поинтересовался Стоу.
Мередит с отвращением заявил:
— Ни черта я не осознавал, пока не очнулся на Летнем газоне, голый, как новорожденный младенец. У вас еще будут вопросы?
— Э… нет. На данный момент это все.
С чуть виноватым видом Стоу отпустил Мередита.
Распорядитель еще раз стукнул молотком и вызвал Николаса Фелла. Фелл в профессорской мантии составил яркий контраст аккуратному Мередиту. Николас стоял перед деканами и ждал их первого вопроса так терпеливо, словно дожидался поезда, на который не особенно-то и хотел попасть.
На этот раз от лица деканов заговорил Рассел:
— Николас Фелл, пожалуйста, объясните, почему вы пренебрегли своими обязанностями хранителя, а также обязанностями члена совета Гласкасла, чтобы осуществлять заинтересовавшие лично математические расчеты, для проведения которых у вас не хватало квалификации?
— Мои дорогие коллеги, — ответил Фелл, медленно обведя присутствующих бесстрастным взглядом, — со всем уважением я это делать отказываюсь. Каковы бы ни были мои соображения, они являлись достаточно весомыми, если принять во внимание, насколько ограниченные знания я имел на тот момент.
— Интересное заявление, — сказал Стоу. — Должны ли мы заключить, что в настоящий момент ваши знания приумножились?
Казалось, Фелл заскучал.
— Вы можете счесть, что я нахожу вопрос мистера Рассела нахальным.
— Вы поэтому отказываетесь отвечать? Потому что мните себя выше наших вопросов? — вопросил Рассел.
— Совершенно очевидно, что вы питаете слабость к нахальным вопросам, — парировал Фелл. — Вы способны задавать какие-либо другие?
— Джентльмены, позвольте мне вам напомнить, что мы собрались здесь не для того, чтобы быть невежливыми по отношению друг к другу, — предостерег их Стюарт. — Мы здесь для того, чтобы выяснить истину. Вы, как никто другой, имеете возможность нам помочь, мистер Фелл. Вы это сделаете?
Фелл заметно смягчился.
— Я помогу вам, если смогу.
— Возможно, мы могли бы обойтись без вопросов и продолжить. — Стюарт сверкнул глазами, заставив замолчать готовившихся протестовать деканов. — Мистер Фелл, с вашей точки зрения — что именно происходило?
— Я расскажу вам, что, по-моему, случилось, — сказал Фелл. — Кое-что из этого я знал уже достаточно давно, по пустым пересудам. Кое-что узнал из разговоров с Войси, пока находился в плену в приюте Святого Хьюберта. Кое-что я потрудился выяснить уже после того, как Лэмберт спас меня и сохранил защиту. Большую часть я вынес из тесных объятий Бриджуотера. Пока он пил из меня силы, мне стала ясна его озабоченность.
— И что это была за… э-э… озабоченность?
Казалось, Стюарт был не слишком уверен в том, что хочет получить ответ на этот вопрос.
— Во-первых, он хотел спасти мир.
Фелл горько улыбнулся.
— В каком смысле? — спросил Рассел.
— В самом прямом. Он намеревался обеспечивать безопасность всего мира лично, после того как контроль над ним перешел бы к Британской империи — под его наблюдением, конечно.
— Да что вы! И как он намеревался это осуществить? — поинтересовался Стоу.
— Через меня. По его мнению, я игнорировал возможности хранительства. А раз я ими не пользовался, это следовало сделать кому-то другому. Если я готов был что-то упустить, он имел право этим воспользоваться. По его мнению, естественно.
— А, да! Хранительство. — Портеус удовлетворенно заулыбался. — Несмотря на все современные
