Завещание предков

улыбнувшись.

— Я не блядую.

Кубин хмыкнул.

— А ты юморист.

Демьян уже стоял у убитого степняка и размахивал стрелами.

— Вот, бояре, моё доказательство.

— Ну, стрелы, и что?

Парень, не смутившись, показал на пятки стрел.

— Посмотрите, бояре. Мои стрелы трёхпёрые, а у остальных два пера. Мои стрелы убили поганого.

Я показал на утыканное стрелами тело.

— А эти стрелы его что, пощекотали?

— Я их выдернул из головы, посмотрите.

Мы слезли с коней и посмотрели на голову степняка. Обе глазницы были пробиты. Демьян сказал гордо:

— И так у дюжины.

Мы в молчании обошли все трупы. Что говорить? У двенадцати глаз не было. В них торчали трёхперые стрелы.

— Ну, ты даёшь! Прям, Вильгельм Телль какой-то.

Кубин покачал головой.

— Нет слов.

Демьян задрал нос:

— Я ж говорил. А кто такие Робидуд и Вилетел?

— И зачем ты две стрелы тратил на каждый глаз?

— А оно так верней будет.

Я посмотрел на тело степняка. В нём, так, стрел с тридцать торчит, а дед Матвей озвучил мой вопрос:

— Остальные бояре, значит, их не убили бы тремя дюжинами стрел в каждого. И скажи мне, зачем тратить вторую стрелу, если первой попал куда целил? Ведь в два раза больше настрелял бы поганых. Токмо время терял. Чему я тебя учил?

Демьян понурился.

— Как лучше хотел.

— Как лучше он хотел. Бронь нацепил, а ума не прибавилось.

К нам подъехали Горин и Велесов.

— Что тут у вас, бояре?

Кубин показал на Демьяна.

— Посмотри сотник, зело вострый лучник у нас появился. Половине поганых, в каждый глаз по стреле вогнал.

Горин нахмурился.

— А где сей отрок добрый лук взял?

Я выручил Демьяна.

— Дал свой, на время. Надо же ратнику боевые трофеи иметь.

И хлопнул Демьяна по плечу.

— Ну, коли так, то будет ему добрый лук.

Горин посмотрел на трупы степняков. Хмыкнул. Глянул на деда Матвея, и сказал:

- В каждое око говорите? А ну отрок, видишь, берёза на отшибе стоит? Положишь три стрелы в трех вершках от каждой, то дам самый добрый лук из добычи.

Я оглянулся. В метрах двухстах стояла берёза. С лука не знаю, но с арбалета я попал бы. Демьян, тем временем, глядя на берёзу, наложил стрелу, и резко оттянув тетиву, выстрелил. На стволе, одна за одной выросли три стрелы. Горин вскочил на коня.

— Поедем, бояре, глянем на стрелы. Коли Демьян в урок уложился, самый добрый лук ему дадим.

Подъехав, к дереву Горин всмотрелся.

— Две стрелы аккурат по вершку, третья дальше. Что скажешь Демьян?

Я ответил за Демьяна:

— Я поручусь за отрока, Илья Демьянович. Он метко стреляет. А то, что стрелы не разумно тратит, так это на месть спишем, за мать и отца.

Горин кивнул.

— Добре. А теперь победу и отпраздновать не грех. С обеду отъехать пришлось. Пойдёмте бояре.

И показал на расстеленные ковры, где холопы споро расставляли снедь.

7

О Граде том свежо преданье,
Но многим верится с трудом
В славянский эпос и сказанье,
Как Он исчез перед врагом.
Дружина Князя отступала
Под свод Монастырей,
И на защиту призывала
Достойных, праведных людей.
Туда, где аура впитала
Все лучшее земли,
Над ними радуга сверкала,
Дорогой Ангелы вели.
Лучами трепетно ласкала
В цветах вишневые сады,
Легендой будущего стала
Пройдя сквозь время и суды.
Кинжальной сталью отражала
Те неприкаянные дни,
В доспехах воинов блистала
На поле брани и в тени.
(Владимир Бакшеев-Сказание о Китеж-граде)

— Не верю! — Вскочивший Кубин, сделал три шага, и остановился у спящего Демьяна. Что-то пробормотал и опять сказал громко:

— Нет! Не верю! Не может такого быть!

Демьян выглянул из-под плаща и спросил сонно:

— Что случилось, Матвей Власович?

— Ничего, спи.

Демьян сладко зевнул, и повернулся на другой бок.

Дед Матвей подойдя, сел на положенные на землю сёдла и, смотря мне в глаза, спросил: