первым шагом Крохина к его трагедии) случился в один из обычных, ничем больше не примечательных вечеров.
Мы говорили о контактах между цивилизациями, обсуждали такой вариант.
— Предположим, что цивилизация, которую открыли пришельцы, находится в самом начале пути, — сунув руки в карманы, расхаживал по кабинету Крохин. — Какими в этой ситуации могут быть действия представителей высокоразвитой цивилизации?
— Сумму своих знаний они передавать, конечно, не станут, — без затруднений ответил я. — Разве что попытаются немного ускорить прогресс: научат аборигенов пользоваться огнем или подарят им колесо.
— Совершенно верно, — остановился и поднял указательный палец Крохин. — Но дело-то вот было в чем: пришельцы ведь не могут не знать дальнейшего пути развития зарождающейся цивилизации аборигенов! Мы ведь с вами, Федор Ильич, пришли к выводу, что социальная эволюция, как и биологическая, имеет общие и совершенно определенные закономерности развития, которые пришельцам — конечно же — хорошо известны. А если так?..
Я напряженно наморщил лоб, но через минуту все равно пожал плечами.
— Но если так, то пришельцы не могут не знать, что наступит время, когда аборигены не только смогут воспользоваться суммой знаний, которой не владеют, эти знания не только не повредят, но резко ускорят дальнейший прогресс аборигенской цивилизации.
— Да… — несколько растерянно протянул я, — это, конечно, верно…
— Вернее верного, — подтвердил Крохин. — Но что же им делать, пришельцам? Особенно, если явились они из другой галактики?.. Высчитать, когда цивилизация аборигенов достигнет необходимого уровня развития, и наведаться снова?
— Нерационально… — вздохнул я. — Дело не только в расстоянии, но и в том, что во время повторного визита пришельцы почти не получат новой информации… Рациональнее зонд с суммой их знаний.
— Молоток! — одобрил Петр Иванович. — Но предположим, что время возвращения пришельцев и последующего полета зонда больше времени, которое необходимо цивилизации аборигенов для достижения той стадии развития, когда помощь явится не только действенной, но и желательной. И зонд окажется лишь визитной карточкой пришельцев…
Я молчал, напряженно размышляя.
— А помочь хочется… Очень хочется, — подогревал меня Крохин, поглядывая хитро и насмешливо.
— Единственный выход тогда — оставить информацию на планете аборигенов, но позаботиться о том, чтобы они смогли обнаружить ее и воспользоваться ею точно в срок… — наконец произнес я.
— Вот именно и только так! — с облегчением всплеснул руками Петр Иванович. — Причем сразу ясно одно: строить для нее какое-то хранилище — дело ненадежное: на планете, живущей активной геологической жизнью, не может быть совершенно надежных амбаров.
— Жизнь!.. — радостно выкрикнул я.
— Нет слов… — промолвил Крохин, всем своим видом изображая потрясенность моей смекалкой. — Жизни, живым существам и только им можно доверить то, что хочешь в целости сохранить даже миллионолетия, не говоря уже о жалких десятках тысяч лет.
— Ну да! — польщенно улыбался я. — Эволюция не мешает совместно с новыми организмами существовать и тем, которые возникли сотни миллионов лет назад. Взять грибы, водоросли, взять насекомых… Скорпионы, термиты и тараканы…
— Пример крайне удачный, — подхватил Крохин, — особенно касаемо тараканов. Неистребимые твари, бич больших городов даже в наших холодных широтах…
— Тема эта для мозгового тренинга, конечно, замечательная: какие организмы могли бы избрать пришельцы для хранения своей информации и как сделать, чтобы она попала к нам в нужный момент. Тут много аспектов, тонкостей… есть где разгуляться. Но час поздний, скоро начнет звонить ваша мама, поэтому разгул придется отложить до завтра. И он не потеряет своей прелести после того, что я сейчас расскажу.
Известно ли вам, что существует такая наука, как этномикология?.. Я так и знал, но расстраиваться не стоит: вряд ли сегодня найдется человек, который знал бы наименования всех существующих наук, не говоря уже о том, что каждая из них изучает.
Этномикология, например, — наука, исследующая влияние грибов на развитие культуры различных народов. Занятие это может показаться странным лишь на первый взгляд…
Монах-францисканец Бернардино де Саагуна, живший в 16 веке, в своей хронике сообщил, что индейцы-ацтеки во время празднеств употребляли некий «дьявольский» гриб, который вызывал галлюцинации. Сами ацтеки называли его «божественным»: «теонанакатл». Пользоваться им было привилегией жрецов: отведав гриб, они приобретали дар ясновидения.
Этому фрагменту хроники Бернардино де Саагуна значения не придавали, лишь через четыре века этнографы снова открыли, что в горных районах Южной Мексики есть таинственный ритуал, во время которого индейцы употребляют неизвестные г. дабы, вызывающие необычные видения.
Сообщением заинтересовались американцы — супруги Р. Дж. и В. П. Уоссон. Она — детский врач, а он — банковский служащий к этому времени уже тридцать лет увлекались этномикологией.
Индейцы встретили их недружелюбно, но все же, надеясь на лучшее, пожилые американцы поселились на окраине деревушки. Лед в отношениях с аборигенами действительно понемногу трогался, чему способствовали медицинские познания миссис Уоссон. Прошло два года, и настал день, когда мистера Уоссона, как равноправного члена общины, пригласили принять участие в таинственном ночном обряде, происходившем в заброшенной хижине на окраине деревушки. Костер освещал алтарь с распятием, возле которого лежали «священные» грибы. Жрица, старая женщина, съела их целых двенадцать, а потом с торжественностью вручила по нескольку грибов всем собравшимся…
В прихожей зазвонил телефон.
— Вас, Федя, — убил мою слабую надежду Иван Степанович, отец Крохина.
Я с досадой принял из его рук трубку.
— Ты сколько будешь еще надоедать людям? Ты знаешь, сколько сейчас времени?
— Ну, мам, — заканючил я. — Еще полчасика, ладно? Ну, пятнадцать минут? Еще чуточку?..
— Никаких «чуточек»! — отрезала она. — Людям завтра на работу, а тебе в школу!
— Конфликт поколений?
— Вечно мешают на самом интересном месте, — смущенно и с досадой ответил я. — Рассказывайте, Петр Иванович…
— Короче говоря, Уоссону удалось вынести несколько грибов, которые он передал французскому микологу профессору Г. Гейму. Гейму удалось вырастить эти грибы в искусственных условиях, без потери, как оказалось, ими их свойств. За дело взялись биохимики. Вот тут и начинается самое интересное…
Подопытные животные не реагировали на грибы, сколько бы и в каком виде их им ни вскармливали.
Крохин выдержал паузу, пристально глядя на меня, подчеркивая значительность этого обстоятельства.
— Наконец швейцарский химик А. Гофман отведал «священные» грибы ацтеков сам. К изумлению, он тоже, как в свое время Уоссон, увидел цветные индейские орнаменты, хотя в Южной Америке никогда не бывал и не видел их раньше. Когда А. Гофман очнулся от видений («галлюцинация» — провокационное слово: оно сразу настраивает на определенный лад), то записал в лабораторном журнале, что у него такое впечатление, будто бы вернулся из дальнего путешествия в странный, но все же реальный мир.
Вот эти два обстоятельства…
Подумайте над ними, Федор Ильич. Подумайте… а пока — до завтра. Родителей надо почитать. Опаздывать в школу тоже не годится. Спокойной вам ночи…
Продолжение этого разговора состоялось только через два дня: один вечер был занят я, другой — Петр Иванович: дежурил в институтской ДНД.
