Вообще-то рынок труда не имеет границ. И если ты – профессионал определенного уровня и где-то есть большое количество людей, желающих тебя послушать, ты обязательно туда попадешь. Поэтому мы и работали в Америке, Германии, Израиле...
По просьбе Алексеича, наводившего в те времена мосты с малыми хоккейными государствами, я поинтересовался, есть ли хоккейная команда в Израиле. Честно говоря, я сильно сомневался в этом, поскольку никто еще не отменял русскую народную поговорку «Еврей не играет в хоккей». И действительно, к этой игре у нас в стране из евреев имели отношение единицы: Михал Гомберг, игравший в шестидесятых в Киеве, судья Наум Резников, воспитанник «молодежки» московского Спартака, а позже судья и скаут НХЛ Леонид Вайсфельд... Вот, пожалуй, и все, если не считать директоров и администраторов клубов. Думаю, что дело тут в менталитете российских евреев. Для них хоккей – это гойское занятие, и мальчика считалось престижным отдавать в музыканты, стоматологи, юристы, ювелиры, но никак не в хоккеисты. Другое дело – за океаном. Во всяком случае, звезды НХЛ Аарон Бротен и Стив Айзерман точно не китайцы. И зарабатывают они получше стоматологов и даже скрипачей...
Самое интересное, что хоккей в Израиле все-таки обнаружился. Оказалось, что там существуют искусственные катки, а в нескольких городах, в том числе в Хайфе, имеются даже свои команды, которые разыгрывают первенство страны. А в конце девяностых появилась и сборная Израиля, которая в качестве экзотического коллектива играла на одном из Кубков «Спартака». Насколько я помню, все игры она проиграла, но не особенно позорно. Так что, как выяснилось, еврей-таки играет в хоккей!
И еще о хоккее и национальностях. Алексеич, как человек вдумчивый и информированный относительно данного предмета, провел целое исследование относительно того, какие народы бывшего СССР склонны к занятию хоккеем. Он выяснил, что самые активные – русские, татары, украинцы и белорусы. Затем идут башкиры, украинцы, латыши. Парадокс, но если в Латвии хоккей любят, умеют в него играть и даже не так давно принимали мировой чемпионат, то в соседней Литве хоккеем не занимался никто, за исключением одного-единственного великого литовца – Дарюса Каспарайтиса, игравшего и в наших сборных, и в НХЛ. В Эстонии же хоккей существовал еще до Второй мировой войны, но при Советской власти эстонцы играть в него так и не захотели. Нет, первенство республики, конечно, проводилось, а некоторые команды – «Таллэкс», «Кренгольм» (Нарва) даже играли в первенстве СССР.
Но вот коренное население было представлено в советском хоккее весьма слабо. Алексеич вспоминал, что когда в 1985 году он играл во время турнира в Брянске против чемпиона Эстонии команды «Химик» (Кохтла-Ярве), в этом коллективе он обнаружил лишь одного эстонца, своего знакомого Тыну Вилля. Когда Алексеич поинтересовался, как тому нравится в новой команде, тот задумчиво ответил: «Знаешь, Алекс, коллектив у нас хороший, вот только по-эстонски поговорить не с кем...» Кстати, единственным эстонцем, который чего-то достиг в советском хоккее, был Тийт Ламбинь, которого в 1977 году Виктор Тихонов, пришедший в ЦСКА из рижского «Динамо», привел с собой. Тийт выделялся неплохим пониманием игры, высоким ростом, блондинистой внешностью и невиданным шлемом ярко-зеленого цвета. Поиграл в суперклубе он недолго, вернулся в Таллинн, где занялся бизнесом и даже спонсировал команду «Таллэкс», чье загадочное название расшифровывается как «Таллиннский экскаватор». Кстати, в советском хоккее «экскаватор» был не один: в Киеве играла команда второй лиги под названием «Красный экскаватор», или, в просторечии, «Червоний черпак».
В советские времена хоккей насаждали повсюду. Команды появлялись везде, даже в Казахстане и Узбекистане. Но если в первом случае это было как-то оправдано: весь северный Казахстан – это почти русский регион, то во втором – совершенно бессмысленно. Ни один узбек так и не вышел на лед в составе ташкентского «Бинокора». А костяк этой команды, созданной в 1971 году под названием «Спартак», составили бывшие игроки «молодежки» и сходящие, либо спившиеся ветераны московского клуба с таким же названием. Ходили слухи, правда, что у игравшего там Шукура Каримова какая-то доля узбекской крови все же была, но Алексеич утверждает, что эта кровь – татарская.
В Грузии, Азербайджане, Армении, Туркмении, Таджикистане, Чечено-Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Дагестане в хоккей не играли вообще. Говорят, что из-за климата. Но во Флориде или Лос-Анджелесе морозы тоже бывают нечасто, а команды НХЛ там имеются, в которых, кстати, играют и негры, и индейцы, и китайцы... Так что национальные особенности мирового хоккея – еще далеко не до конца изученная сфера.
В Израиле жить очень хорошо и вкусно. Хотя наша первая поездка не обошлась без некоторых накладок. Дело в том, что у евреев есть одна удивительная особенность: они умеют самым убедительным образом доказать, что находятся, извиняюсь, в полной жопе, хотя на самом деле – в шоколаде. И нам говорили: «Все так плохо, билеты не расходятся, на гостиницу денег нет, поэтому мы вам сняли огромную квартиру в центре Тель-Авива, где вы будете комфортно жить». Квартира, понятное дело, оказалась не в «шикарном районе», а где-то на его окраине, чтобы она была очень большой, сказать тоже было нельзя: в тесном Тель-Авиве больших квартир в принципе не бывает. И, в конце концов, жить всем вместе в одной квартире – это уже что-то типа общежития получалось. Хорошо, что не в одной комнате. Комнатки оказались, правда, у каждого свои, но место общего сбора – гостиная со столом и телевизором – на всех одна. Правда, в следующие приезды уже все наладилось. И это несмотря на то, что у наших артистов не появилось еще своих райдеров – официальных условий пребывания на гастролях, которые определяли бы все: от залов и аппаратуры до количества полотенец в номерах и виски в гримерке.
В отличие от Израиля, где люди в основном заняты производством и торговлей, Турция – страна, в которой производство стоит лишь на третьем месте после торговли и туризма. До «нашей» эры, то есть до того, как гражданам СССР разрешили свободно выезжать из страны, в Турции отдыхали по большей части немцы. Бундесмарка считалась главной валютой, а мечтой любого турка было разбогатеть и уехать в Германию, чтобы жить спокойно и подальше от строгих мусульманских законов.
А законы в этой стране для своих граждан – весьма строгие. Конечно, руки там не отрубают, но в тюрьму загреметь можно запросто. К примеру, за сутенерство, притоносодержательство и даже использование проституток по назначению рядовому турку грозит приличный срок. А попасть в местную тюрьму я не пожелал бы никому: говорят, что отечественные исправительные заведения по сравнению с ней – просто курорт. Но на шалости туристов власти смотрят сквозь пальцы, хотя до сих пор, чтобы воспользоваться эротическими услугами, нужно заплатить приличную сумму (больше чем в Москве раза в полтора), а потом тебя будут с час возить по городу, следя, нет ли хвоста, а может быть, и для того, чтобы ты потом сам не нашел дорогу к притону. Лишь после этого проходит «кастинг», осуществляется оплата, и тебя везут обратно в отель. Сутенер договаривается о беспрепятственном проходе (особенно если дело происходит ночью), и полный вперед! Дамы в этой стране в основном хоть и не русские, но, как правило, из стран бывшего СССР, грузинки, узбечки, украинки. Последних, как и у нас в стране в подобных заведениях, большинство.
В те времена, когда организованная проституция в Турции была еще в новинку (лет пятнадцать назад), этим делом охотно подрабатывали наши «челночницы».
Максим Капитановский рассказывал замечательную историю о супружеской «челночной» паре, с которой познакомился в 1991 году в Анталии. Эти граждане во время одного из своих рейсов сошлись с турецким полицейским, который, как выяснилось, являлся тайным эротоманом. Поскольку супруги были молодыми и симпатичными, он предложил им свое покровительство в обмен на любовь втроем. При этом активной стороной оказался он сам. Наши были просто счастливы! Мало того, что полицейский платил им по двести долларов за раз (в те времена это были очень большие деньги), он еще освобождал их от различных поборов, в том числе и бандитских, а если нужно, договаривался с таможней – в общем, отрабатывал по полной программе. Но такая «удача» выпадала «челнокам» не всегда – некоторые лишались товара, денег, но все равно возвращались на берега Эгейского и Черного морей, чтобы прикупить дубленок, кожи, дешевого золота и всякого текстиля.
Через некоторое время произошло то, что описано в бородатом анекдоте о беседе трех подруг, возвратившихся из Крыма. Одна рассказывала, что за ней ухаживал партийный работник, который «и мог, и хотел, но боялся», за другой приударил научный работник, который 20 дней готовил «научный эксперимент», так в конце концов и не состоявшийся «по техническим причинам». А третья рассказала о слесаре, с которым как зашла в первый вечер в номер, так только через две недели и вышла из него на балкон. Слесарь вышел вслед за ней, оглядел пейзаж и сказал: «О! А здесь ведь еще и море есть!» Вот наши граждане и почувствовали турецкое море, воспитанный на немцах сервис и поняли, что отдыхать в Турции
