Пришлось выставить его силой. Ночь он провел под мостом Мари. Сейчас болтается по набережным. Дюбуа должен скоро позвонить.
— Меня не будет здесь, так ты скажи ему, чтобы доставил его сюда и запер в камере вместе с тем, кто там сидит уже.
— Ясно.
Мегрз вернулся домой и стал собираться. Пообедал он в кабачке, неподалеку от площади Республики, посмотрел железнодорожное расписание и нашел отличный поезд до Эльзаса — в десять сорок вечера.
Пока он неспеша занимался разными мелочами, стало уже четыре, а немного позднее он появился на террасе кафе Ройяль. Не успел он усесться, как вошел Джеймс, протянул руку, ища глазами гарсона. Потом спросил:
— Перно?
— По правде сказать…
— Два перно, гарсон!
Джеймс, скрестив ноги, сел, вздохнул и уставился в пространство, как человек, которому не о чем говорить и не о чем думать. Погода была пасмурной. Налетающие порывы ветра проносились над мостовой и поднимали тучи пыли.
— Гроза будет! — вздохнул Джеймс. Потом вдруг спросил:
— Правда, что там пишут в газетах? Бассо арестовали?
— Да! Вчера днем.
— Ваше здоровье. Глупо это.
— Что глупо?
— То, что он сделал. Серьезный, солидный человек, уверенный в себе и вдруг теряет голову, как мальчишка. Куда разумнее было бы с самого начала явиться в суд, он мог бы защищаться. В конце концов, чем ему было рисковать?
Мегрэ уже слышал подобные речи из уст госпожи Бассо и иронически усмехнулся.
— Ваше здоровье! Быть может, вы и правы, а может, наоборот, ошибаетесь.
— Что вы хотите сказать? Ведь преступление не было преднамеренным? Строго говоря, это даже нельзя назвать преступлением.
— Совершенно верно! Если у Бассо нет ничего на совести, кроме смерти Файтена, то он просто неумеющий владеть собой истерик и тряпка, по-дурацки потерявший способность соображать.
И совершенно неожиданно, настолько неожиданно, что Джеймс даже привскочил, спросил:
— Сколько с нас, гарсон?
— Шесть пятьдесят.
— Вы уходите?
— Мне надо встретиться с Бассо.
— А!
— Вы, наверно, непрочь его повидать? Согласен! Я подвезу вас. — Разговор в такси не представлял особого интереса — пустые фразы.
— Как госпожа Бассо перенесла удар?
— Это мужественная женщина. И очень интеллигентная. Я бы не подумал сначала. В особенности, когда увидел ее в Морсанге в матросском костюме. А как ваша жена?
— Великолепно. Как всегда.
— События эти не взволновали ее?
— Ей-то что? Не считая того, что она не из тех, кто волнуется вообще. Занимается своим хозяйством, шьет, вышивает. Бродит по универмагам в поисках удачных покупок.
— Мы приехали. Пойдемте.
Мегрэ провел своего компаньона через двор до охраны.
— Там они?
— Да.
— Спокойны?
— За исключением того, кого Дюбуа привел сегодня утром. Грозится пожаловаться в Лигу прав человека.
Мегрэ едва заметно улыбнулся, открыл дверь и пропустил Джеймса.
В камере был только один диванчик, и устроился на нем бродяга, предварительно сняв башмаки и куртку.
Когда дверь открылась, Бассо ходил, заложив руки за спину, по комнате. Он вопросительно посмотрел на вошедших, потом взгляд его остановился на Мегрэ.
Что касается Виктора Гайяра — тот недовольно поднялся, сел, процедив что-то невнятное сквозь зубы.
— Встретил вашего друга Джеймса, — сказал Мегрэ, — и подумал, что вам будет приятно…
— Здравствуй, Джеймс, — проговорил Бассо, пожимая ему руку.
Однако что-то было не так. Трудно сказать, что именно. Какой-то еле уловимый холодок, чувство чего- то недоговоренного, возможно, заставило Мегрэ решиться ускорить события.
— Господа, — начал он, — прошу вас сесть. Разговор наш займет несколько минут. Ты подвинься там на диванчике. А главное, минут пятнадцать постарайся не кашлять. Здесь приступов не бывает!
Бродяга ограничился усмешкой, как человек, который ждет своего часа.
— Садитесь, Джеймс. И вы тоже, господин Бассо. Отлично! Теперь, с вашего позволения, я попытаюсь в нескольких словах обрисовать ситуацию. Вы внимательно меня слушаете? Недавно один приговоренный к смерти, звали его Ленуар, обвинил перед казнью человека, имя которого он назвать отказался. Речь шла о старом преступлении, заурядность которого обеспечила безнаказанность. Короче, шесть лет тому назад некая машина выехала из какой-то парижской улицы и направилась к каналу Сен-Мартен. Там водитель машины вышел, вытащил из нее труп и стал подталкивать его к воде.
Никто никогда ничего бы не узнал, если бы свидетелями сцены не стали двое бродяг, звали которых Ленуар и Виктор Гайяр. Им не пришло в голову заявить в полицию. Они предпочли воспользоваться находкой, и вот они отправляются на розыски убийцы и регулярно вытягивают из него более или менее крупные суммы.
Однако они новички в таком деле. Они не предусмотрели всех возможностей, и в один прекрасный день их банкир меняет адрес.
Вот и все! Жертву зовут Ульрих! Речь идет о старьевщике, который живет один в Париже и, следовательно, о котором никто не беспокоится.
Не глядя на собеседников, Мегрэ медленно разжег трубку. Рассказывая дальше, он больше не смотрел на них, а пристально изучал свои ботинки.
— Шесть лет спустя Ленуар случайно натыкается на убийцу, но не успевает установить с ним плодотворные отношения, так как преступление, которое он сам совершает, стоит ему смертного приговора.
Прошу вас слушать меня внимательно. Как я уже говорил, перед смертью он кое-что рассказал, что позволило мне четко ограничить круг поисков. Кроме того, он успел написать своему старому дружку, сообщив ему новость, и тот мчится в двухгрошовый кабачок.
Вот вам, если хотите, второй акт. Не мешайте мне, Джеймс. Ты тоже помолчи, Виктор.
Вернемся к воскресенью, когда погиб Файтен. В тот день убийца Ульриха находился в кабачке. Это были вы, Бассо, или я, или вы, Джеймс, или Файтен, или кто угодно другой.
Единственный человек, который может точно назвать нам его — это присутствующий здесь Виктор Гайяр.
Тот открыл было рот, но Мегрэ буквально крикнул:
— Молчать!
Дальше он стал говорить уже другим тоном.
— Однако Виктор Гайяр — великий умник и подлец, ко всему прочему, не желает говорить за красивые глаза. Он требует тридцать тысяч франков в обмен на имя. Предположим, он пойдет и на двадцать пять. Замолчи, черт тебя побери! Дай мне кончить.
