— Что он говорит?
— Как ни странно, ничего особенного. Он даже не разозлился. Просто сказал: «Надеюсь, это в последний раз». Еще он передал, что не потерял ваш номер мобильного телефона. И ничего не забыл.
— Ладно, подождем. Ваши ребята работают на улице Ватт?
— Да, они вернулись туда в поисках свидетелей. Звонили из Института судебной медицины. Вскрытие мальчика назначено на шестнадцать часов, а старухи — на восемнадцать. Думаю, нет смысла вам говорить, что у меня нет ни малейшего желания присутствовать на вскрытии ребенка.
— Венсан, вы же сами знаете, как следует поступить. Это болезненно, но очень важно. Ваше преимущество в том, что вы в курсе других дел, можете все обсудить с судмедэкспертом. А что касается второго вскрытия — уведомите Дюмона, пусть пришлет кого-нибудь.
У себя в кабинете Мистраль занялся разбором почты. К часу дождь постепенно стихает. Он пользуется этим обстоятельством, чтобы заскочить в книжный магазин на бульваре Сен-Мишель и купить детям книгу. Возвращаясь на службу, он перекусывает по дороге сандвичем. Потом звонит домой, чтобы узнать, как няня справляется с его мальчишками. Та отвечает, что все хорошо, и он успокаивается. Днем ему звонит Эвелин Жирар и сообщает, что со следующего дня высылает ему в помощь двенадцать сотрудников. Эта маленькая энергичная брюнетка очень рада, что ее служба теперь будет еще теснее сотрудничать со следственным отделом. Мистраль горячо благодарит ее. Под вечер начинают звонить журналисты. Он сбрасывает им достаточное для написания дежурных статей количество информации, но о деталях умалчивает. К убийству дамы из шестнадцатого они проявляют весьма умеренный интерес, а вот в происшествии на улице Ватт все чуют след Фокусника. Мистраль назначает на завтра несколько встреч.
Позднее к Мистралю заглядывает Дюмон, вид у него спокойный.
— Похоже, в этом расследовании затрагиваются интересы высшего общества. Обитатели дома говорят, что к ней в гости приходили представители бомонда. Постоянно мелькали черные лимузины, шоферы и телохранители. Но никто нам не сообщил каких-либо полезных сведений в отношении убийства.
— Что это была за женщина?
— Отнюдь не маразматичка. Эдакая властная старая дама. В доме у нее на постоянной основе работали трое слуг, и жилось им несладко. Еще у нее был секретарь — пока его не видел: он сейчас в отпуске. Я ему оставил сообщение на автоответчике.
— Ты уже составил себе представление о том, что именно похитили?
— По словам мажордома — да-да, у нее был мажордом, как в Англии, полный чувства собственного достоинства и очень чопорный, — она хранила в сейфе все свои драгоценности, а их у нее было огромное количество. Страховой полис оценивает их в сто тысяч евро. Дело серьезное.
— Префект проявляет очень большой интерес к этой истории. Он сообщил нам, что у нее хранились документы.
— Какие документы?
— Фотографии. Больше я ничего не знаю.
— Так или иначе, но сейф пуст. Я попросил одного из своих ребят навести справки в банке. Она посещала его дня за три-четыре до того, как ее убили. Шофер сказал, что возил ее туда, но сам ждал ее возвращения в машине. Было бы интересно выяснить, что она там делала. Сегодня утром мы, вероятно, получим ответ.
— Нашли ли какие-нибудь следы криминалисты?
— Полное зеро. Похитители работали в перчатках, на них, несомненно, были маски, а на обуви — пластиковые пакеты. Никаких следов. Замок вскрыт профессионально. Они проникли в дом около девяти вечера. Убитую обнаружила горничная, она живет этажом выше, когда в половине десятого спустилась выпить стакан молока ну или что-то в этом роде. Ничего не слышала. Сегодня ночью туда выезжала «скорая помощь», потому что у этой женщины был нервный срыв. Вот и все новости.
— Что ты намерен делать?
— Снять со всех показания, на всякий случай установить прослушивание телефонов персонала и встретиться с коллегами из отдела по борьбе с организованной преступностью, чтобы заняться скупщиками краденого. Драгоценности скоро всплывут где-нибудь.
Мистраль одобрительно кивает.
— А что насчет мальчика?
— Абсолютно ничего. Кальдрон поехал на вскрытие, я жду его возвращения, слабо надеясь на то, что там откроется какой-нибудь реальный след. А затем состоится вскрытие твоей подопечной.
— Да, я знаю. Я отправил туда нашего лейтенанта. Это его первое вскрытие. Молодым нужно привыкать к таким вещам. Смотреть, как препарируют, а потом снова придают ему исходную целостность, — это часть нашей работы!
— Вижу, ты все такой же практикующий романтик.
Дюмон встает, застегивает куртку и пожимает руку Мистралю.
— Я пошел, завтра у меня куча работы. Счастливо, пока!
Большую часть дня Лекюийе посвящает выполнению заказов, при этом практически не разговаривая с клиентами. Между вызовами он внимательно слушает «Франс инфо», но пока что журналисты хранят молчание по поводу убийства мальчика. Все начинается с шестичасовой вечерней газеты. Статья криминальной хроники открывается сообщением о произошедших минувшей ночью убийствах старухи — Фокуснику на нее абсолютно наплевать — и ребенка. Газетчик, сработавший очень даже неплохой репортажик, завершает его следующим заявлением: «Пока что у полиции нет никакой зацепки, но некоторые обстоятельства произошедшего заставляют сопоставить его с серией убийств детей, повергших всю Францию в ужас более двенадцати лет назад». Когда Лекюийе дочитывает статью, демоны тут же берут слово: «Ну вот, реакция пошла, как и много лет назад, но только более сильная. Флики будут работать остервенело. Тебе нужно быть еще осторожнее, чем всегда. Можешь продолжать совершать свои подвиги, но не провоцируй фликов. Действуй с умом. И будешь хозяином положения». Фокусник слушает их очень внимательно. Он знает, что демоны правы. Именно поэтому он воздерживается от посещения улицы д’Аврон. Пока что он не испытывает потребности в адреналине. Напряжение спало, он может размышлять хладнокровно. Несмотря на свою одержимость этим мальчишкой. Он знает, что еще вернется туда, рано или поздно, чтобы свыкнуться мыслями о случившемся. А пока что ему надлежит готовиться к предстоящей в скором времени встрече с психиатром и с инспектором по делам условно-досрочно освобожденных, сменившему судью по исполнению наказаний. Еще один персонаж, к коему предстоит являться неуверенной походкой, с низко опущенной головой и с потухшим взором, так и сяк теребя руки. Однако Лекюийе верит в свои актерские способности. «И все-таки будь осторожен», — предостерегают его демоны.
Кальдрон возвращается из Института судебной медицины около семи вечера и сразу же отправляется к Мистралю. Тот, видя смятение на лице своего подчиненного, открывает две бутылки свежего пива. Кальдрон с удовольствием делает несколько глотков и приступает к отчету.
— Я так понял, что у вас серьезный разговор с Дюмоном, и решил подождать окончания.
— Правильно сделали. Ну так что?
— Ничего хорошего. Я понимаю, почему никто добровольно не соглашается присутствовать на вскрытии детских трупов.
— Да, я знаю, это не для слабонервных.
Кальдрон вынимает из кармана блокнот, в котором он делал записи на месте происшествия. И начинает спокойно листать страницы.
— Мальчика сначала оглушили, потом убили посредством удушения, после чего изнасиловали. На лице гематома, словно его ударили прежде, чем оглушить. Теперь уже нет никаких сомнений, все это указывает на Фокусника, хотя в данном случае применена и несколько иная тактика. Однако убивает он тем же способом, что и тринадцать лет назад.
