комната, которую ты будешь долбить в земле, станет в скором будущем моей.
Глава 9
Месяц пролетел незаметно, как один день. Однообразие сокращает жизнь, это Ивар понял, пока трудился на благо города. Один день в неделю он вместе с Кирой находился на смотровой площадке, наблюдая за поверхностью, а остальное время долбил породу в строящемся жилом крыле. Он был всегда сыт, накормлен. Местную стряпню нельзя было назвать идеальной, однако она содержала то количество килокалорий, которое необходимо для нормальной жизнедеятельности.
Несмотря на репутацию «опасной» девушки, Кира оказалась приятным собеседником. За тот период времени, который они провели вместе, они лучше узнали друг друга. Ивар рассказал о своей жизни скитальца, о Викторе, о том, какой он мужественный, сильный. Киру забавляла его мальчишеская наивность, восторженность, его задор, пыл. Она хохотала, когда Ивар говорил о своих приключениях, и молчала, когда Ивар рассказывал ей о Викторе. А рассказывал Ивар красочно, размахивая руками, расхаживая по смотровой площадке, и сухой ветер уносил его слова.
Кира тоже не осталась в долгу и поведала ему короткую историю о себе. Она была старше его на четыре года и несколько более искушенной в жизни. Из ее истории выходило, что до войны она жила в Пскове. Когда началась мобилизация, ее отец покинул дом, чтобы затем быть убитым в боях за Балтийск. Когда война докатилась до Пскова, и за городом стали слышны глухие разрывы, а ночное небо осветило оранжевое зарево, они с матерью покинули город и направились к родственникам в Абакан, однако поезд, в котором они ехали, подорвался на фугасном снаряде, заложенном у самых рельс. Так Кира потеряла и мать. Одинокую девочку подобрал проводник, ехавший с ней в одном поезде, и воспитал как свою дочь. Вместе с ним она осталась в Стронгейте. Полгода назад он умер, и Кира снова осталась одна. А чтобы уравновесить свою историю с длинной тирадой Ивара, она сказала ему по секрету, что она никакая не француженка, а русская, просто очень хорошо знает французский, поскольку пять лет в детстве прожила в Париже. Ивар клятвенно пообещал не раскрывать этот секрет никому.
На местности было также тихо и глухо, как и в жизни Ивара. Вокруг клубился белый туман, скрывающий передвижение живых существ. Не раздавалось ни звука, который мог бы указать на наличие таковых. Только снежинки медленно кружились вокруг, оседая на маскхалатах, падая на пол площадки. Ветер кружил их, возносил, кидал вниз, снова поднимал вверх. Ивар наблюдал за ними, отмечая несуществующие закономерности, ловил их рукой. Медленно оседала скука.
Так бы все и продолжалось, если б не один случай, который перевернул жизнь не только Ивара и Киры, но и всего города. В тот день Ивар встал словно не с той ноги. Все валилось из рук, мысль не связывалась с мыслью. Возникало ощущение внутренней пустоты, и тот душевный стержень, который Ивар старался в себе сохранить, превратился в эластичную хорду, сгибающуюся под любым давлением. Такие настроения имели место и ранее, Ивар называл эти периоды состоянием физического и психического упадка. Кира заметила странное поведение Ивара и поинтересовалась, почему его «болтает из стороны в сторону, как марионетку». Когда они поднялись наверх и остались наедине, состояние Ивара, похоже, нормализовалось. Он снова начал говорить внятно и контролировать свое поведение. Однако через полчаса нечто заставило его и Киру вытаращить от удивления глаза и уставиться на равнину перед башней.
Там показалась человеческая фигура. Медленно, дергаясь, словно тряпичная кукла, она приближалась к башне. Руки беспомощно болтались, а ноги едва слушались. Ивар схватил бинокль.
– Кира, ему надо помочь! Быстрее, этот человек… он умирает! – воскликнул он, вешая на плечо автомат.
Кира отобрала у него бинокль.
– Это Зигфрид! Он пропал месяц назад, и мы думали, что он умер, – взволнованно проговорила она.
– Спускай корзину, я пойду за ним! – выпалил Ивар.
– Будь осторожен, я прикрою, если что случится, – кивнула Кира.
Ивар встал, ухватившись за перила, на платформу, дотянувшись, ударил кулаком по кнопке пуска, и корзина медленно поползла вниз. Кира сняла с предохранителя свою AUG-A1 и, приложившись к оптическому прицелу, стала наблюдать за Зигфридом.
Хлоп! Корзина коснулась земли. Ивар открыл дверцу корзины и, держа автомат перед собой, побежал к шатающейся фигуре. На Зигфриде почти не было одежды, ветер развевал рваные лохмотья. Кожа потемнела, словно его вываляли в саже, тут и там были заметны ссадины. Выпученные глаза блуждали. Босые ноги оставляли на снегу кровавый след.
– Стой! Кто такой?! – крикнул Ивар. Он не решался вплотную подойти к человеку, выставив автомат, остановился метрах в десяти от него.
Сделав еще несколько шагов, Зигфрид рухнул лицом в снег. Ивар сорвал с лица противогаз, подбежал к нему, перевернул.
– Эй, брат, ты чего? – засуетился он. – Не смей мне тут… Кира! Как там на горизонте?
– Пока чисто! – послышался ответ.
– Ну-ну, брат, не смей… – Ивар схватил Зигфрида за руку и, закинув автомат за спину, погрузил его на плечи.
– Отправляйся с ним вниз, – заявил Ивар, когда они поднялись наверх. – А я присмотрю за обстановкой.
– Как ты? – спросила Кира, унося Зигфрида на платформу.
– Пока нормально, – деловито ответил Ивар. – Поволновался немного, но так бывает. Этому парню не повезло, конечно. Надышался дряни в воздухе, теперь интоксикация будет или что там у них…
Кира кивнула и, нажав на кнопку пульта, исчезла в шахте. Ивар остался наедине с пустошью.
После дежурства Ивар выяснил все о дальнейшей судьбе Зигфрида. Неизвестно, где он пробыл столько времени, однако чудо, что он выжил. В его случае имело место сильнейшее истощение организма, обезвоживание и отравление радиоактивным песком. Казалось, из его тела выжали все соки. Ноги истерлись едва ли не до костей, образовалось заражение крови. Едва Зигфрида отвезли в госпиталь, у него начался жестокий жар. Его дергало, он сучил ногами, оставляя на носилках алые полосы крови. Только после того, как врач положил его под капельницу, состояние Зигфрида нормализовалось, и он затих.
Однако Вождь не одобрил действия Киры и Ивара. Вызвав их в Тронный зал, он заявил, что в сложившейся ситуации приводить человека, побывавшего неизвестно где, крайне опрометчиво. Тьма все сильнее сгущается вокруг города. Недаром кто-то разоряет все кладбища в округе, и само появление Зигфрида является более чем странным. Быть может, за ним следили. Быть может, за ним придут. В данном случае, единственное, что следовало сделать Ивару и Кире – это избавить Зигфрида Сигурда от дальнейших мучений и посмотреть, кто заберет его тело.
Время показало, что Вождь был прав. Через день Киру и Ивара буквально за шиворот вытащили на смотровую площадку.
– Смотри! – завопил Мак прямо в ухо Ивару. – Смотри внимательнее! Кто это, а? Не узнаешь? Что они делают?!
Ивар насчитал семнадцать катмессеров, ползущих, как муравьи по сладкой дорожке, по высохшему кровавому следу, оставленному Зигфридом. Они принюхивались, шурша черными лезвиями по снегу, подпрыгивали, издавая странные хрюкающие звуки, повизгивали.
– Доволен, да? Ты этого хотел? Быть может, тебя сбросить к ним, посмотрим, что они с тобой сделают!
– Прекрати, Мак, мы сделали это из сострадания! – прикрикнула Кира на Мака, который вот-вот грозил исполнить свое предостережение.
– Заткнись, дура! – ответил ей Мак.
– Макаров, замолчи, – послышался сзади твердый голос. Толпа глазеющих гвардейцев позади Ивара раздвинулась, и появился Вождь. Закутанный в меховое пальто, он, казалось, являл собой образец величественности и великой мудрости.
– Что здесь происходит? – спросил он.
– Господин! Наблюдается подозрительное скопление враждебных созданий на равнине перед башней, – отрапортовал Мак. – Такого никогда раньше не было, и мы видим в этом следствие спасения Зигфрида, что сделали эти оба…
