– Это хорошо, – кивнул Трефилов и пошел выбирать себе место, где приклонить голову. На глаза ему попались телеги, на которых китайцы везли оружие. Запасы у них, судя по объему, были внушительные.
Не то что в милиции, подумалось ему, приходится по счету выдавать патроны.
Еще начальника милиции поразило, насколько тихо и дисциплинированно ведут себя наемники. Ни одного лишнего слова. Все разговоры только шепотом или жестами. Ничего не звякает. Никто не курит. Даже костры не стали раскладывать. Для защиты от гнуса весь отряд намазался каким-то вонючим снадобьем, которое раздавал всем Ву – седой невысокий китаец, которого начальник отряда выбрал себе в заместители в отсутствие Ли. Получив свою порцию, Трефилов пошутил, что, может, их из-за запаха и бандиты не тронут. Ву на шутку не ответил. Казалось, он вообще не умеет улыбаться. Тогда Трефилов приказал своим людям намазаться и соблюдать строжайшую тишину. Милиционеры, впрочем, и не собирались шуметь. Глядя на наемников, они вели себя так же. Все были мрачные, предвкушая грядущий бой.
Ночью Трефилову не спалось. Он не верил, что такими малыми силами они смогут одолеть бандитов. В прошлый раз их было в три раза больше, но закончилось все печально. Начальник милиции подозревал, что на этот раз будет еще хуже. От этого и не спалось.
И тут он увидел, как Кван шепчется о чем-то со своим заместителем у телег. По-китайски Трефилов не понимал, но догадался, что те что-то затевают, а его не хотят посвящать. Как работать в таких условиях? Он чувствовал себя не нужным. Кван не обсуждал с ним своих решений, большую часть времени нарочно болтал на китайском, чтобы чужаки не поняли. В очередной раз начальник милиции пожалел об отсутствии Коновалова. Тот бы живо навел порядок. Поэтому-то Кван и не отправил людей искать чекиста, не хотел делить власть.
К ночи Антон Семенович Рыков окончательно спятил от страха. Заключенный в каменный колодец, он кидался на стены и дико орал. Руки были содраны так, что он не мог ими ни к чему прикоснуться. Боль была невыносимая. О том, чтобы выбраться наверх, не было и речи. Все, конец. Никто не знает, что он тут в пещере на дне колодца. Тут он и умрет в темноте и одиночестве. Осознавая это, Рыков орал, выл, плакал, а потом начал истерически смеяться. Тело била крупная дрожь, тошнило. Он совсем потерял счет времени. Вскоре Рыкову стало казаться, что он сидит в ловушке уже несколько дней. Озноб усиливался. Упав на дно колодца, он скрючился, принял позу эмбриона и жалобно заскулил, точно побитый пес.
Сверху не переставая капала вода. Примерно на час Рыков отключился, а когда проснулся, то снова принялся дико орать от отчаяния. Он орал до хрипоты, потом выбился из сил и вновь упал на дно колодца. Было понятно, что никто не придет его спасать. Затем ему стали слышаться голоса. В звуке падающей воды Рыков явно различил зловещий шепот:
– Ты умрешь! Умрешь!
– Не-е-е-т, – закричал он, зажимая руки.
Следом к шепоту присоединился голос Андреева:
– Говорил же тебе, что золото проклято. Все из-за него умирают. Не надо было его трогать…
– Заткни-и – и – сь, – взвизгнул Рыков. Голос звучал в его голове, и защититься от него не было никакой возможности – зажимай, не зажимай уши.
– Я умер, и ты умрешь. В аду для тебя уже подготовили место, – продолжал надоедать Андреев.
– Нет, я не умру, – возразил Рыков с тоскливой злостью.
– Умрешь, – возразила ему капающая вода.
– Эта гора священная, – вклинилась в разговор невидимая девочка, которую он похитил до этого.
– А ты чего лезешь? – обиделся на нее Рыков. – Ты же жива. Я не сделал тебе ничего плохого.
Девочка не ответила. Вместо этого в темноте стало сгущаться белое облако. Облако сформировалось в высокую костлявую фигуру в белом саване. То была сама смерть. Она улыбалась. Костлявая рука протянулась к нему. Антон Семенович отпрянул, споткнулся, упал и завопил во всю силу легких.
– Интересная история, – восхитился Коля Рыжий, заметив покойника у входа в пещеру, – да это мертвяк!
– И что, – саркастически спросила Анисья, – мертвых боишься? Тебе ли бояться?
– Да нет, – Рыжий посмотрел в усыпанное звездами небо, освещая пространство перед собой факелом. Полная луна висела над самой вершиной, точно звезда на рождественской елке. – Просто, чего он так сидит… Странно как-то.
– Как его замочили, так он и сидит, – сердито буркнула Анисья, – если боишься, то так и скажи. Дальше я могу и одна пойти, только потом на бабки не рассчитывай. Ничего не обломится.
– А этот клад – он и правда стоящий? – неуверенно спросил Рыжий. – Не хотелось бы за три копейки в преисподнюю лезть.
– Тебе там до конца жизни хватит. И всем остальным тоже, – заверила Анисья, направив коня к входу в пещеру. – За мной.
Бандиты зароптали. Змей, Хмурый и Гриня в один голос заорали, что незачем лезть в пещеру ночью, а надо дождаться утра.
– Да утром и веселей, – поддакнул Суслик, зябко поежившись, – от этого места в штаны наложить можно.
– Какая хрен разница, что сейчас, день или ночь, – рявкнула на них Анисья, – в пещере все равно темно. Будем факелами светить.
– Мы это к тому, хозяйка, что в таких местах ночью всегда привидения шастают, лучше до утра подождать, – пробормотал Глаз, удерживая коня на месте.
– Я вас с собой не звала, – напомнила Анисья, – оставайтесь, я пойду одна.
Она решительно направила коня внутрь пещеры. Пламя от факела касалось каменных сводов. За ее спиной послышалось дробное цоканье лошадиных копыт. Устыдившись своей трусости и обуреваемые жаждой наживы, бандиты ехали следом. Поведение атаманши вселило в них некую уверенность, однако разбросанные кругом человеческие кости оптимизма не добавляли, поэтому лица у каторжников были кислые. Их словно на расстрел вели. Потом своды пещеры стали опускаться. Всем пришлось спешиться и идти пешком. Лошадей вели за собой.
– Если какие упыри навалятся, можно им коня бросить, а самим свинтить, – шепнул Глаз товарищам. Остальные согласились, что это стоящая идея. Путь преградила большая куча черепов и костей, а ход сузился настолько, что с конем было не пройти.
– Да что это за место такое? – простонал Гриня, освещая кости факелом.
– Это просто кости, – оборвал его Рыжий, покосившись на атаманшу.
– Да чего тут бояться, просто кости, – подтвердила Анисья и добавила: – Нет никаких духов, привидений и прочей нечисти. Все это фантазии.
В ответ на ее слова из глубины пещеры раздался многоголосый вопль отчаяния и ужаса, а за ним взрыв сатанинского хохота.
– Ну, на хер, – выразил общее мнение белый как мел Гриня и ломанулся к выходу.
За ним молча последовали остальные. Анисья тоже здорово перепугалась в первые мгновения, чуть не выронила факел, но потом быстро сообразила, что вопил, скорее всего, тот, что убил в ските их крестного. Заблудился, верно, и вот теперь орал, свихнувшись в темноте. Она поймала за руку Рыжего:
– Стой.
– Ну чего еще, – болезненно скривился он, со страхом поглядывая в глубь пещеры через ее плечо.
– Я пойду дальше, – твердо сказала Анисья, – идем со мной, и мы поделим все золото только на двоих.
– Ну там это… Орет кто-то! Может, лучше утром, – задергался Рыжий, – я привидений не боюсь, просто…
– Они нас не тронут, – заверила его Анисья, – разве ты забыл, что я дочь бога и неуязвимая. Будь мужиком…
– Ладно, ладно, я иду, – поспешно перебил Рыжий, немного успокоившись.
