художнике, который был судим несколько лет назад за изготовление фальшивых документов, и спросил: — В каком Деркачев институте учился?
— В художественно-промышленном...
— А Штрохин?
— Там же!
— Проверьте, не однокурсниками ли они были?
— Нет, нет! Деркачева перед судом с третьего курса отчислили, а Штрохин в то время уже срок отсидел. Диплом у него был!
— Но исключать возможность, что они были знакомы, мы не можем! А если были знакомы, почему бы Деркачеву не рискнуть, не приехать к нему?
— Он ведь мог еще и до объявления розыска купить у Штрохина документы и умотать отсюда!
— Мог, мог, конечно! Но мог и подождать: объявят или не объявят розыск. Он ведь не знал: остался жив сообщник или умер? Выдал он его или нет? Версий много! И вот перед нами сигнал, — указал Батурин на письмо в руках Морозова. — А как Штрохин поживает?
— Ничего подозрительного... Говорит, что с прошлым распрощался...
— А где деньги взял на машину? Проверили?
— Мать у него в деревне умерла... На сберкнижке у нее мелочь была, но он утверждает, что мать сберкассе не доверяла. Дома держала деньги. Проверить нельзя! Да и заказ он солидный для завода перед праздником делал...
— Хорошо! Установите наблюдение за квартирой и дачей Штрохина. Там мы можем Деркачева встретить... Действуйте!
— Вы с Деркачевым знакомы? — спросил Петя, когда Морозов привел его в свой кабинет.
— Знаком! Дружок мой закадычный! — усмехнулся Валерий Григорьевич, располагаясь за столом и доставая папку из ящика. — Лет пять назад он в колхозе сейф вскрыл. Меня к тому делу подключали... Повозиться пришлось... А теперь опыта набрался, легко не дастся!.. Если он вообще в нашем городе. К кому он сюда мог приехать? Действовал раньше в одиночку. Бывшие знакомые его порядочные люди. Вряд ли кто осмелится скрывать его у себя. А вообще-то черт его знает, человек он темный! В хорошем институте учился, мог бы художником стать. Все данные были! Я интересовался. Преподаватели в один голос утверждали — талантливый парень! А он стал таскаться по колхозам, халтуру искать и доискался до сейфа. И все, что взял, за две недели спустил!
Морозов, рассказывая, пробил две дырки в письме Стыркиной и вложил его в папку-скоросшиватель вместе с объявлением о розыске Деркачева.
— А теперь что он сделал?
— В Сибири зарплату большого завода взял! Хорошо, что на этот раз был не один! А то б нам его не искать... — Валерий Григорьевич достал из ящика стола фотокарточку и обратился к Сучкову: — Слушай, Петр... — Он запнулся. Называть по отчеству розовощекого, как девочка, паренька показалось ему смешным. — Слушай, Петр, отнеси-ка фото Деркачева в лабораторию. Пусть срочно размножат... Вечером мы ее по ресторанам и танцплощадкам развезем... В таксопарк тоже нужно занести... Человек он общительный, любит погулять, повеселиться! Если он в городе, то долго в норе не просидит... Официанты и таксисты не раз помогали нам в таком деле...
На втором этаже Маркелов встретился с маляром. Девушка несла в ведре зеленую краску для панелей.
— Люба, ты точно выходишь завтра? — по инерции спросил Виталий Трофимович.
— Я — Люда, — поправила его девушка. — Я же обещала, значит, выйду!
— Да-да, Люда, извини, я уж совсем закружился.
Девушка повернулась и вошла в открытую дверь двухкомнатной квартиры, но вдруг остановилась и сказала:
— На улице вас парень какой-то ищет... Вот он, смотрите! — указала она в окно лестничной клетки.
Виталий Трофимович нахмурился, нагнулся, чтобы посмотреть в низко, над самым полом, расположенное окно, кто его ищет. О Деркачеве он забыл и решил, что снова пришел Витька Заварзин, бывший приятель по строительному техникуму. Витька жил в зятьях. С женой не ладил. Сегодня она в очередной раз выставила его за дверь. Заварзин приходил утром к Маркелову, просился пожить недельку. Он знал, что у Виталия Трофимовича трехкомнатная квартира. Место есть. Но Маркелов не пустил, сказал, что у него живет теща. Теща у него не жила, а отказал он потому, что Заварзин был бабником. Поэтому и с женой не ладил. Маркелов боялся, как бы Витька не стал приударять за его женой. Виталий Трофимович с раздражением думал, как ему отвязаться от Витьки. Но от прорабской к подъезду уверенным шагом шел парень в розовой сорочке и джинсах, совсем не похожий на Заварзина. В руках «дипломат». Что-то знакомое было в облике парня. И чем ближе он подходил к подъезду, тем тревожнее становилось Маркелову. Когда парень быстро метнул взгляд влево-вправо, Маркелов вспомнил — Деркачев! — и отпрянул от окна. На мгновение перехватило дух. Виталий Трофимович, осторожно ступая по лестнице, поднялся на один пролет, потом кинулся вверх, стараясь как можно бесшумней опускать ноги на ступени. Так бежал он этажей пять, пока не задохнулся. Остановился и, переводя дыхание, стал прислушиваться. Сердце разрывалось у самого горла.
— Девочка, ты Маркелова не встречала? — услышал он через минуту.
— Сейчас только наверх побежал!
Виталий Трофимович сразу сник, оперся на забрызганные шпаклевкой перила, потом неожиданно спокойно и деловито отправился вниз. Встретив звеньевого плотников, остановил его и громко сказал:
— Саша, у вас клеймера не прибиты на чердачной двери. Срочно надо сделать! Не забудь!
Показался Деркачев. Он неспешно поднимался по ступеням. Увидев Маркелова, улыбнулся и пошел навстречу. А Виталий Трофимович разговаривал с плотником, не обращая внимания на Деркачева, каждый приближающийся шаг которого давил и давил на него. Но ничем не выдал своего состояния Маркелов.
— За клеймерами надо вниз бежать, в будку. Может, завтра, с утра? Зачем сейчас время тратить? — возражал плотник.
— Нет!.. Выход на чердак и на крышу сегодня ночью должен быть на замке!
Деркачев остановился в двух шагах от них и, когда плотник недовольно взял ящик и двинулся вниз, обратился к прорабу:
— Извините, вы Маркелов?
— Он самый! — повернулся Виталий Трофимович к нему и стал разглядывать Деркачева. — Где-то встречались, а где не припомню, — улыбнулся он. — Вы не из газеты?
— Почти угадал! — усмехнулся Деркачев.
— Дима! — воскликнул Маркелов и радостно шагнул к нему, протягивая сразу обе руки.
— Дима, Дима! — ворчливо заговорил Деркачев и кинул взгляд на плотника, который, спускаясь, оглядывался на них.
Они вошли в комнату.
— Значит, не забыл? А я боялся, что напоминать придется, — сказал Деркачев.
— Долг свой я хорошо помню... Вернуть готов хоть завтра!
— Давай лучше о нем не вспоминать. Я не за этим... Нора мне нужна недельки на две. Отсидеться! И будем квиты!
Виталий Трофимович, не глядя на Деркачева, шарил дрожащими руками по карманам в поисках носового платка. Потом стал торопливо и нервно вытирать вспотевшую шею и лоб:
— Понимаешь, я бы с удовольствием... Тем более, помня... Ну, сам понимаешь... Я сейчас ничего не имею с тем, прошлым... Дурость то была... Понимаешь, семья у меня... Жена, дочка... Кабы я один, то с удовольствием... Прости, друг, не могу... А деньги я верну! Все!.. И теща у меня сейчас... Не надо лучше, а?
Деркачев насмешливо следил за Маркеловым.
— Читал уже?
