Поединок. Выпуск 13
В тринадцатый выпуск сборника «Поединок» вошли повести и рассказы московских писателей С. Высоцкого, А. Степанова, Г. Долгова, В. Веденеева и А. Комова и других. Их произведения познакомят читателя с будничной работой советской милиции и ее рядовыми сотрудниками, перенесут читателя в героическую эпоху первых лет революции и расскажут о борьбе МЧК с бандитизмом, об установлении и укреплении Советской власти в Казахстане, расскажут о преступной деятельности агентов и руководителей ЦРУ в одной из стран Центральной Америки.
В антологию «Поединка» включены рассказы А. Н. Толстого «Рукопись, найденная под кроватью» и «В снегах», а также незаконченная повесть «Записки Мосолова», написанная А. Толстым совместно с П. Сухотиным.
ПОВЕСТИ
Анатолий Степанов
Дорога через степь
Моря наступают и отступают. Озера становятся болотами. Реки изменяют свой путь. Деревья в лесу вырастают, умирают и падают на землю.
Древнее и неизменнее степи нет ничего.
1
Была степь. Каждый раз предполагаемо однообразная. И каждый раз неожиданно неповторимая степь. Был вечер: темнело небо, оставляя яркую полосу на западе. Был ветер: припадали к земле травы, невесело шурша.
А когда стих ветер, из речных зарослей выполз туман. И вместе с туманом явились пятеро всадников.
Черные в белом тумане. Черные на сияющем краю послезакатного неба.
Ни резкого звука, ни голоса, ни звона. Только чуть слышимый гул хорошей рыси. Пятеро молчали. Так, молча, они ехали долго.
Еле различимый во тьме обнаружился полукруг юрт. У центральной, самой богатой, пятеро бесшумно спешились.
Высокий, широкоплечий джигит, кинув поводья ближнему, шагнул ко входу в юрту. Трое двинулись за ним. Высокий, приказывая, пояснил:
— Один, — и откинул кошму. В юрте ели вареную баранину. Хозяин и несколько гостей серьезно ели баранину до тех пор, пока не увидели в черном проеме человека с карабином.
— Мне на минутку нужен инструктор исполкома. Пусть выйдет, — негромко сказал высокий. Карабин он небрежно держал в правой руке, и небрежность эта грозила выстрелом.
Гости оставались на своих местах, но непонятно, как получилось, что они отъединились от двоих, сидящих в центре. От старца с седой бородой. От молодого начальственно солидного человека в полуевропейском платье.
— Кудре! — оглушительным шепотом узнал высокого один из гостей.
— Сейсембаев! Я жду, — уже с угрозой сказал Кудре.
— Я — твой гость, Акан, — не смея оторвать глаз от карабина, еле произнес непослушными губами солидный молодой человек. Старец молчал.
— Я твой гость, Акан! — бешеным криком повторил Сейсембаев и, обхватив голову руками, упал за спину старца. Акан встал и пошел навстречу Кудре:
— Он мой гость, Кудре.
Кудре стволом карабина отодвинул старика, чтобы видеть Сейсембаева. Прикрыв голову и подтянув колени к животу, тот вздрагивал всем телом — плакал. Кудре весело глянул в глаза Акана и кивнул на Сейсембаева:
— Разве он гость? Он хозяин, потому что он — власть, советская власть.
— Но он мой гость. Пожалей меня, Кудре.
— Мне ли жалеть своего господина? Ведь я служил тебе, Акан!
— Теперь мне никто не служит. Пожалей мои седины, Кудре.
— Я хочу кумыса.
Один из гостей поспешно налил из сабы чашку кумыса и протянул ее Кудре. Но тот чашку не взял. Поймав взглядом взгляд Акана, он приказал, уже не улыбаясь:
— Ты.
Акан взял чашку из рук гостя и, склонившись в низком поклоне, поднес ее Кудре. Роняя белые капли на широкую грудь, Кудре пил мощными глотками. Все смотрели, как ходил его кадык. Выпив, он возвратил чашку Акану:
— Я жалею тебя, старик.
И вдруг, резко подняв карабин, с одной руки навскидку выстрелил. Чашка, стоявшая перед Сейсембаевым, разлетелась черепками. Сейсембаев замер на мгновение, а потом, не почувствовав смерти, зарыдал в голос. Кудре ощерился, откровенно ликуя:
— Я люблю, когда плачет власть. Плачет — слабый!
И ушел во тьму.
Сопровождаемый четырьмя безмолвными, Кудре ехал в ночи и хохотал.
2
В галифе, в сапогах, но обнаженный по пояс, Хамит перед зеркалом делал зарядку. Он, словно беркут, вертел бритой головой, приседал неистово, яростно отжимался от пола. Хамит хотел видеть свою стать, а зеркало было маленькое, и поэтому разглядывание самого себя тоже было нелегким физическим упражнением. Подобрав живот и сложив на груди руки так, чтобы рельефнее выглядели грудные мышцы и бицепсы, он, отдыхая, с удовлетворением рассматривал свое отражение, когда за его спиной раздалось слабое:
— Ой!
Он обернулся. В дверях, привычно прикрыв глаза ладошкой, стояла хозяйка дома, где он жил.
— Я слушаю вас, хозяйка, — сказал Хамит.
— Там пришли, — сообщила она, глядя в сторону.
— Кто пришел? Где это — там? — строго поинтересовался он.
