Финны, которых красноармейцы так ненавидели в финскую войну, в Великую Отечественную по сравнению с немцами казались гораздо человечнее. Никулин рассказывал, как пехотинцы во время ленинградской блокады, в самый голод, наладили с финнами особые отношения, пользуясь тем, что те любят выпить: наши оставляли в условном месте на берегу реки котелки со спиртом, а финны приносили взамен колбасу и консервы.
16
Более того, зрячие бойцы выводили, как поводыри, больных куриной слепотой зенитчиков на позицию, наводили орудия, а потом слепые вели огонь. Зрячим или слепым был Юрий Владимирович в своем артиллерийском расчете? По тому, каким его описывают близкие и друзья, он вряд ли стал бы добывать для себя дополнительные витамины, и, похоже, он был тогда, как и большинство, слепым солдатом.
17
Отрывок из романа Э. М. Ремарка «На Западном фронте без перемен».
18
Ефим Лейбович и Юрий Никулин очень сблизились на фронте и оставались дружны всю жизнь, до самой смерти Ефима. Он жил в Ленинграде, на улице Декабристов, в доме 37. О Лейбовиче сейчас известно только то, что он не сделал артистической карьеры, чего очень хотел, работал в многотиражке на железной дороге, потом диспетчером, а потом умер в доме на улице Декабристов в середине 1990-х. А в 2008 году не осталось никого из его семьи и в квартиру Лейбовичей въехали другие люди. Всё, что осталось от прежних владельцев, они сразу же понесли на помойку. Не читая, выбросили вместе со всем прочим скарбом и какие-то письма — к чему интересоваться чужой перепиской? Каждое письмо начиналось словами: «Здравствуй, дорогой Ефим!» Это были письма Юрия Никулина своему фронтовому другу. Они были бы утрачены, если бы не питерские бомжи. Один из них нашел письма в мусорном баке и принес в музей цирка на Фонтанке. Вначале мужчину в грязной и дурно пахнущей одежде даже на порог не хотели пускать. Но когда заведующая музеем спустилась к посетителю и своими глазами увидела бумаги, которые он принес, тут же написала служебную записку в бухгалтерию: сейчас же выдать Евгению, как представился гость, денежное вознаграждение…
19
Усов и сам был когда-то футболистом, но в 1931 году получил тяжелую травму и стал судьей. Футбольным судейством он занимался на общественных началах, а профессионально работал инженером на Балтийском заводе в Ленинграде.
20
Видимо, Никулин натренировался в написании таких текстов еще в 1930-е годы, когда все очень любили играть в шарады. Например на тему кино. Никулин придумывал целые рассказы, построенные на названиях фильмов того времени: «Однажды летом» «У самого синего моря» сидело «Семеро смелых». Вдруг подошел «Последний табор» в «Рваных башмаках», сказал: «Мы из Кронштадта» и пригласил «Подруг» идти в «Цирк» смотреть «Праздник святого Иоргена».
21
Отрывок из романа Э. М. Ремарка «На Западном фронте без перемен».
22
Отрывок из романа Э. М. Ремарка «Возвращение».
23
На фронте Владимир Андреевич не был, перед войной ему было уже почти 50 — его и не призвали. Он остался в Москве и, как и всё трудоспособное население, рыл в сентябре 1941 года окопы на подступах к городу с Волоколамского направления.
24
Послевоенное угощение мало напоминало обычное русское праздничное застолье. То есть настроение, радость застолья были прежними, а вот стол выглядел не так, как до войны. «Положили жареной картошки в тарелку по самую каемочку» — вот уже и пир!
25
В коллекции Никулина есть такой анекдот времен карточной системы. Дочка возвращается домой и говорит: «Мама, у меня несчастье — я потеряла честь». Отец: «А я-то испугался — думал, хлебные карточки».
26
Позднее Никулин узнал, что большинство членов приемной комиссии были против его зачисления. Он
