воспоминаний Юрия Никулина: «Через несколько дней, встретив меня у дома, он сказал: 'А мой топор-то ничего. Смешной. Ты приходи в магазин, я тебе хорошее мясо выберу'».
37
О директоре Ауде Никулин услышал однажды забавную историю. В Симферополе в 1939 году прошел футбольный товарищеский матч между стихийно собранной командой артистов цирка и сборной города, составленной в основном из игроков неплохой команды мукомольного завода. Идею этого матча «родил» тогда Николай Ольховиков, акробат, жокей, жонглер на лошади, приехавший в Симферополь на гастроли. Симферопольский стадион был заполнен до отказа. Болельщики влезли на деревья, заборы. Уже на десятой минуте защитник симферопольцев сыграл рукой в своей штрафной площадке, и судья без колебаний назначил пенальти. Пробивать его пошел лучший игрок сборной цирка Виктор Французов. Но как только он стал устанавливать мяч и готовиться к удару, на поле вдруг выбежал человек в высокой папахе, бурке, черкеске с газырями и кинжалом на боку. Публика изумленно смотрела, не понимая, что это за чудак и что ему надо. А это был директор цирка Ауде. Он подбежал к мячу, жестом подозвал цирковых и объявил: «Бить будет Ольховиков — он орденоносец!» Но так уж получилось, что Ольховиков пробил мимо ворот. Ауде рассердился не на шутку и пригрозил на весь стадион объявить Ольховикову выговор «за безответственное отношение к порученному делу». Публика захохотала, но цирк, то есть футбол, только начинался. Ольховиков принял мяч на голову и, жонглируя им, подобно тому, как он это делал, стоя на лошади, пробежал по полю метров пятнадцать и забил гол. На радостях вся цирковая команда стала делать фляки через все поле (фляк — это прыжок через голову с опорой на руки) и сальто. Зрители стонали от восторга. Вратарь цирковых Степан Свирин — силовой акробат, человек огромной физической силы, — выбивая мяч, промахнулся и ударил носком по земле. То ли грунт был мягкий, то ли удар был такой сильный, но нога вошла в землю, как соха. Смех стоял такой, что рухнула часть забора с висевшими на нем мальчишками. В итоге сборная цирка выиграла со счетом 4:2 — соперник от смеха просто не мог сопротивляться.
38
Да, именно Никулины. Татьяну тоже за эти годы ввели в качестве подсадки в «Сценку на лошади». Она изображала жену долговязого зрителя, и появление такого нового персонажа внесло в сценку еще больше смеха. Жена олуха очень артистично демонстрировала, как она недовольна тем, что ее муж собирается выйти на манеж. Она пыталась его удержать, сначала уговорами, а потом и силой — била его, удаляющегося в сторону манежа, по спине авоськой с апельсинами, с которой она явилась на представление. Зал хохотал!
39
Справедливости ради надо сказать, что травма Татьяны послужила комиссии только удобным предлогом, чтобы не пропустить сценку «Маленький Пьер» на фестиваль в Варшаву. В действительности, сценку не включили в программу советской делегации по идеологическим соображениям: она имела политизированный характер, обличала империализм на примере Франции. Внутри страны «Маленький Пьер» смотрелся хорошо, но вдруг в Польше при скоплении иностранных делегаций она вызовет неприятный резонанс?
40
Татьяна Никулина тоже преобразилась: она сидела в зале в платье в черно-белую мелкую клетку и лупила своего мужа уже не авоськой с апельсинами, а элегантной сумочкой.
41
«Сценку на лошади» клоуны показывали до тех пор, пока Никулина еще не знали в лицо. Как только он стал известным артистом (во многом благодаря кино), сценка умерла сама собой: Никулина сразу узнавали, и вся прелесть мистификации исчезала. Но пока «Сценка» шла, она менялась, «росла» по мере того, как Никулин и Шуйдин накапливали мастерство. Ведь сначала «Сценка на лошади» продолжалась две минуты, а в последние годы — десять! В ней не только увеличилось количество трюков, но, главное, углубились, уточнились характеры героев. Более того, появились новые действующие лица, а именно, жена одного из горе-«наездников». Лев Дуров рассказывал: «Однажды я стал свидетелем настоящей массовой истерики. Был общественный просмотр новой цирковой программы. Отскакали наездники. 'Ну, кто хочет быть артистом?' — спрашивает коверный. И вытаскивает из зала человека в замасленном бушлате, в замызганной ковбойке, тельняшке, сломанный козырек на мичманке, кирзовые сапоги. И когда вышло это существо и стало в ужасе озираться, зал потихоньку начал хрюкать. Потому что такого лица, таких глаз просто быть не могло. А женщина, которая сидела рядом с ним, с авоськой, в которой лежали колбаса и апельсины, говорит на весь зал: 'Куда пошел? Сиди. Тоже мне, артист'. Это была Юрина жена Татьяна, которую тоже никто еще не знал. А дальше началось… Наездники его подсаживают на лошадь, он переваливается, падает лицом в опилки. Как он их вынимал, как складывал куда-то, как долго их рассматривал и задумчиво жевал… Я видел много подсадок, но такой оригинальной и веселой, как эта, не помню. Хрюканье перешло в массовую истерику. Напротив меня в ложе сидел Михаил Иванович Жаров. Он стал фиолетовым, он хрипел, он выпадал из ложи! Его затаскивали обратно, и он, показывая рукой на Никулина, что-то хотел сказать, но получалось только: 'Ва-а, ва-а, ва-а'. И как это часто бывает, внезапно шум зала стих, воцарилась секундная пауза, и все услышали, как Жаров говорит: 'Ой, я описался!' В том-то и дело, что не обманул. Но и все были на грани. В антракте бросились в туалет, не разбирая, где 'М' и где 'Ж'. И я тогда, помню, подумал: ну не может быть такого артиста»…
42
Между прочим, дебют Кудрявцева с медведем Гошей состоялся всего лишь за год до московского фестиваля, в 1956 году, в одном из сельских клубов Молдавии.
43
Диаметр арены в цирке на Цветном — ровно 13 метров. Поэтому число «13» никто в старом Московском цирке не считает несчастливым.
