и она очень любила наряды. Однажды отец ей даже сказал, что это ее слабое место, но в глазах его сверкнули озорные искорки. Отец всегда хотел, чтобы его дочери росли настоящими леди. Работящими, умеющими делать все – и, не смотря ни на что, настоящими леди. Ему всегда доставляло удовольствие выполнять капризы Кристин, позволять ей рассматривать ткани, покупать последние номера журнала мод «Леди Годой», как только они появлялись в продаже в их местах. Ее шкаф до сих пор был полон платьев, а в сундуках лежало множество нижних юбок и кринолинов, шемизеток и корсетов, чулок и панталон. Когда-то все эти вещи придавали ее жизни на ранчо определенную утонченность. Когда-то… до того, как началась эта резня. Днем они работали в поте лица. Пыль и грязь оседали на их одежде. Вечером они умывались, переодевались, и после ужина отец усаживался с сигарой в свое любимое кресло, а Кристин и Шеннон по очереди играли на спинете. Что до Кристин, у нее был довольно сносный голос, а вот Шеннон пела – как соловей.

Случались вечера, когда с ними был Пол. Иногда зимой за окнами завывал ветер, но дома им было тепло и уютно – тепло от огня в камине и от любви и веселья, которые их объединяли.

Она подумала, что все это Зик особенно ненавидел. Он никогда не мог понять, что веселье и любовь нельзя купить или украсть. Он называл ее предателем дела южан, но она ни когда не предавала свой Юг. Она только научилась презирать Зика, и еще она потеряла своего отца и Пола.

Сегодня Кристин много вспоминала Пола. Он любил книги и выглядел особенно красивым, когда сидел у камина, такой оживленный, рассказывая о трудах Готорна[15] и Вальтера Скотта. Никто не сказал ей, что Пол помчался за Зиком. У нее не было возможности остановить его. Теперь Кристин мучительно размышляла о том, любила ли она Пола на самом деле. О, конечно же, любила! Он был таким чудесным, добрым, скромным, заботливым. И с ним она часто смеялась.

Но она никогда не думала о Поле так, как о Коуле Слейтере, никогда не представляла себя делающей с Полом то, что она делала недавно с Коулом. Нет, она не любила Коула Слейтера. Она не могла его любить даже теперь. Разве женщина способна любить мужчину, который так с ней обращался?

Но как выбросить мысли о нем из головы? Как могла она забыть все, что пережила и перечувствовала с тех пор, как впервые увидела этого человека? Как могла она забыть то, что произошло между ними? Кристин понимала, что теперь ей будет трудно даже просто находиться с ним в одной комнате. У нее мгновенно подступал комок к горлу и учащалось дыхание, она не могла оставаться спокойной, ей хотелось убежать всякий раз, когда она встречала его. Глядя на него, Кристин вспоминала ночь, которую они провели вместе, и не знала, куда деть глаза. Она мечтала только о том, чтобы спрятаться куда-то. Кристин больше стыдилась не того, что произошло между ними, а того, что это произвело на нее такое впечатление. Потому что она все еще чувствовала, как вспыхивают внутри ее искорки возбуждения, когда он входил в комнату, когда она ощущала его присутствие.

И сегодня инстинктивно почувствовала, когда он вошел в дом.

Уже наступила осень, и вечера были прохладными. Кристин надела белое платье из мягкого бархата с черным кантом. Лиф платья был с низким вырезом. Под широкую юбку она надела кринолин и три нижние юбки. Она попросила Далилу так туго стянуть ей корсет, что не была уверена, сможет ли вообще дышать в этот вечер.

Внезапно забота о своей внешности стала для нее необыкновенно важна. Коул не был с ней жесток, но он насмехался над ней, будто снова и снова предупреждал, что их близость не имела ничего общего с его личной жизнью, не была частью этой его жизни. Это сильно ущемляло ее гордость, и она мечтала оставить его валяться в пыли. Когда-нибудь. Когда она больше не будет нуждаться в нем.

Девушка подобрала волосы и сделала высокую прическу, оставив одну длинную прядь, которая спускалась по шее и красиво ложилась возле ложбинки на груди.

Кристин никогда не пользовалась губной помадой – отец не позволял ее вообще держать в доме. Она пощипала себе щеки и слегка покусала губы, чтобы сделать их поярче. И все же, взглянув в зеркало, она увидела, что ужасно бледна и выглядит скорее как испуганная девчонка, нежели как женщина, владелица ранчо, хозяйка собственной судьбы.

Кристин старалась грациозно спуститься с лестницы, но, чувствуя какую-то слабость в коленях, передумала и быстро сбежала вниз.

Шеннон ставила чашки на стол. Она взглянула на сестру, но ничего не сказала. Кристин не спросила о Коуле.

– Он в кабинете папы, – не выдержала Шеннон.

Кристин кивнула и вышла из столовой. Подойдя к кабинету, толкнула дверь и остановилась на пороге.

Коул сидел за письменным столом отца, читал газету. Его брови слились в одну темную линию. Кристин еле сдержалась, чтобы не уйти. Он оторвался от газеты и взглянул на нее. Кристин была уверена, что он вздрогнул от неожиданности, но Коул сумел быстро скрыть это и вежливо поднялся, не отрывая от нее взгляда.

– Плохие новости? – спросила она, указывая на газету.

Коул пожал плечами.

– Сегодня ничего особенного.

– Не пишут о великой победе южан? О замечательном поражении Армии Союза?

– Вы говорите это не без горечи.

– Так и есть.

– У вас родственник в армии?

– Мой брат.

– С северянами или с южанами?

– С северянами. Он в войске штата Иллинойс. – Кристин колебалась, ей не хотелось, чтобы Коул считал их предателями дела южан. – Мэтью был здесь, когда убили отца. Он научился ненавидеть.

– Понимаю.

Она кивнула, затем с любопытством спросила:

– А из ваших кто-нибудь служит, мистер Слейтер?

– Да.

– На стороне северян или южан? Он немного помолчал.

– И там, и там.

– Вы были в Армии Союза?

– Да. – Он снова помолчал. Потом тихо сказал: – И каждый раз, когда я просматриваю список убитых – с каждой стороны, – у меня, черт возьми, замирает сердце. Вы видели самое ужасное, Кристин. На каждой из сторон есть люди добрые и порядочные, самые лучшие из когда-либо появившихся на свет, не важно, откуда они родом.

Момент был необычный. Кристин была растрогана, она испытывала сейчас какое-то теплое чувство к Коулу, чувство, глубина которого была выше ее понимания; ей было радостно, что он здесь, что он остался из-за нее.

Но лишь на мгновение.

Коул повернулся, и она увидела его жесткий профиль. Кристин невольно вспомнила женщину на фотографии. Должно быть, он сильно любил эту женщину. Кристин вдруг стало неловко, нервы снова напряглись до предела.

– Ужин, наверное, уже на столе, – сказала она.

Коул кивнул.

– Хотите, я принесу вам выпить? Или что-нибудь?..

Или что-нибудь. Кристин видела, как при этих словах вялая усмешка искривила его губы. Она покраснела, чувствуя себя дурочкой. Он снова кивнул.

– Мадеру?

– Глоток виски было бы чудесно.

Кристин кивнула, гадая, что заставило ее сказать так. Коул сидел ближе к шкафу, где стояла бутылка виски, чем она, и он знал это, но не сделал ни малейшего движения, чтобы взять эту бутылку. Он не отрываясь, с на смешливой улыбкой смотрел на Кристин. Она подошла и взяла виски из шкафчика. Теперь они были очень близко друг от друга. Он по-прежнему неподвижно сидел за столом. На нем все еще были

Вы читаете Время страстей
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату