Затем преподобный отец объявил их мужем и женой, и только тогда Коул отпустил ее. Все молчали, никто не проронил ни слова. В комнате повисла тишина. Наконец Далила сказала:
– Думаю, бутылочка белого вина была бы сейчас в самый раз. Самсон, пожалуйста, сходи в погреб принеси ее.
– И правда, на венчании всегда пьют вино, – согласился Самсон.
В комнате снова воцарилось молчание. Кристин была все еще в оцепенении. Ей то становилось жарко, то ее знобило. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой. Коул отодвинулся подальше от нее, как будто теперь, когда необходимые слова были произнесены, ему неприятно было даже прикасаться к ней. Коул поблагодарил священника и расплатился с ним. Только потом он, казалось, вспомнил о существовании Кристин. Ей следовало подписать свидетельство о браке.
Она снова замялась. Он схватил ее руку и стал водить ею по бумаге – так она нацарапала свое имя. Все происходило словно во сне. Далила сообщила, что накроет холодный ужин, и Шеннон вызвалась помочь ей. Кристин опустилась в одно из глубоких плюшевых кресел, стоявших в гости ной. Джейми встал рядом с ней, положив руку ей на плечо.
– На самом деле он не такой плохой, – шепнул он Кристин на ухо.
– Настоящее чудовище. – Девушка сжала кулаки.
Джейми засмеялся, потом его лицо посерьезнело. Он сел на диван напротив нее и взял ее руки в свои.
– Кристин, вы должны попытаться понять Коула.
– Он не хочет, чтобы я его понимала, – тихо отозвалась она.
– Вы ведь не боитесь его, правда? – спросил Джейми.
На мгновение она задумалась, потом со слабой улыбкой покачала головой.
– Бояться Коула? Никогда. Он спас мне жизнь. Нет, Джейми, я не боюсь его. Я просто хочу, чтобы…
– Что? – подтолкнул ее к ответу Джейми, увидев, что Кристин запнулась, уставившись в одну точку.
Он проследил за ее взглядом. Девушка смотрела на Коула. Почесывая затылок, он разговаривал с Малакаем. Он выглядит усталым, отметила Кристин. Она закусила губу, ей вдруг захотелось, чтобы венчание было настоящим. Как было бы приятно, подумала она, подойти к нему сзади и, поднявшись на цыпочки, дотронуться до его плеч, прижаться щекой к его спине и представить на миг, что нет войны, нет Зика, нет хаоса…
– Я бы хотела понять его, – наконец проговорила она, глядя на Джейми. – Вы поможете мне?
Он выпрямился и выпустил ее руки.
– Извините, Кристин. Я не могу. – Он встал с дивана и улыбнулся. – Взгляните-ка, Далила – настоящее сокровище. Она уже подает холодный ужин. У нее и печенье, и соус, и овощи, да еще и ветчина. Пойдемте! – Он снова взял Кристин за руки, помогая встать. Неожиданно, в порыве чувств он горячо поцеловал ее в щеку. – Теперь ты моя сестричка! – прошептал он.
Кристин взглянула через плечо Джейми и заметила, что Коул пристально наблюдает за ними. Порыв младшего брата заставил его нахмуриться.
– Я не очень голодна, Джейми, – сказала Кристин. И это действительно было так. Ей во все не хотелось есть. Она улыбнулась юноше и шепотом проговорила: – Спасибо, Джейми. – Почувствовав, что вот-вот расплачется, она встряхнулась. Все это просто абсурд. Да, сейчас они смущены, минутное замешательство, все взволнованны.
Коул, по всей видимости, тоже не проголодался. Он ждал с едва скрываемым нетерпением, когда его братья закончат трапезу. Когда же они закончили, он решительно направился к двери, и братья последовали за ним. На пороге Коул остановился и сказал Кристин:
– Мы поедем посмотреть, как обстоят дела на ранчо. Хочу поговорить с работниками.
Он торопился сообщить об их свадьбе, поняла Кристин. Она кивнула, снова увидев лихорадочный блеск в его глазах – не может дождаться момента, когда покинет ее. Но тогда зачем же, со злостью размышляла она, Коул устроил все это? Уж конечно его обязательство перед ней не требовало жениться на ней.
Коул взглянул на священника, еще раз поблагодарил его за то, что тот проделал такой путь, и посоветовал скорее отправляться домой. Затем снова застыл, словно пытался что-то вспомнить. Малакай и Джейми неловко переминались с ноги на ногу, обмениваясь тревожными взглядами.
– Напиши брату, – обратился Коул, наконец, к Кристин. – Немедля напиши ему. Не исключено, что я могу остановить пулю янки до того, как произойдет непоправимое, не хочу, чтобы произошла глупая ошибка.
Братья ушли. Кристин встала и смотрела, как за ними закрылась дверь, слушала, как затихали вдали их шаги. Внезапно в глазах у нее потемнело, к сердцу подступила боль.
– Кристин! – сквозь туман услышала она голос Шеннон.
Это было последнее, что она услышала. Потеряв сознание, Кристин упала на пол.
Несколькими часами позднее братья Слейтер вернулись после поездки по ранчо. Они рассказали всем неграм, работавшим на ранчо, о том, что хозяйка вышла замуж. Старый Пит сплюнул на землю и заявил Коулу, что он чертовски рад. Казалось, он понял, что брак Коула и Кристин защитит их всех от Зика Моро. Его мало интересовало, будет ли настоящим этот брак. Он, видимо, считал, что это не его дело.
День выдался тихий. Когда братья повернули к дому, уже подступала ночь, и тьма быстро сгущалась. И все же, когда до дома было рукой подать, Коул вдруг остановился на привал.
Джейми разжег костер, Малакай расседлал лошадей, Коул вынул бутылку виски, сушеную говядину и сухари. На черном бархате ночного неба одна за другой зажигались звезды.
Малакай чувствовал, что нервное напряжение не оставляет брата. Пусть отдохнет, подумал Малакай. Пусть все идет своим чередом. Кристин Маккайи, нет, теперь уже Кристин Слейтер, – молодая, красивая и умная женщина, и, если он не ошибается, она любит Коула. Коул еще весь во власти воспоминаний о пережитой трагедии, чтобы понять это. Впрочем, даже если бы он и понял, вряд ли что-либо изменилось бы. Малакай знал, что его брат разыгрывает из себя благородного рыцаря. Он знал также, что Кристин предпочла бы, чтобы он этого не делал. Малакай вздохнул: как сложится жизнь этих двух людей – им одним решать. А он должен уехать. Он солдат на службе в регулярной армии, и его отпуск подходит к концу.
– Все молчат, точно языки проглотили, – заметил Джейми, отпив немного виски.
– Языки проглотили? – переспросил Коул.
– Черт возьми, да! Ты взял себе в жены отличную женщину, молодую, с роскошным телом…
– А что, собственно, ты знаешь о ее теле? – вспылил Коул.
– Ну-ну, не заводитесь! – проворчал Малакай. Он один был настроен на мирный лад. Он, впрочем, как и Джейми, понимал, что беспокоит Коула. – Джейми, прекрати.
– Почему? Коул думает, что одному ему война причинила страдания?
– Да что ты, молокосос… – начал Коул со злостью.
– Этот молокосос со всех ног примчался, когда ты его позвал, – остановил его Малакай. – Так что замолчи. И вообще, черт подери, вы оба, прекратите!
– Просто я считаю, что он должен ценить эту женщину. Вот и все. А если он не собирается этого делать, нечего было связывать ее обязательствами.
Коул, взбешенный, посмотрел на Малакая.
– Заставишь ты его замолчать или это сделать мне?
– Идет война, парни! – напомнил им обоим Малакай.
– Он должен быть добрым и порядочным с ней. – Джейми не слышал его.
– Проклятие! Я и так с ней добр и куда уж более порядочен! – взревел Коул.
– Ты оставил ее одну в первую брачную ночь…
– Оставить ее одну – это самое доброе и порядочное, что я мог сделать! – воскликнул Коул. Он выхватил бутылку виски из рук бра та. – Ты еще слишком молод, чтобы понимать такие вещи.
– Черт возьми, я слишком стар, – тихо сказал Джейми. Он грустно улыбнулся брату, и напряжение между ними стало рассеиваться. – Мне двадцать, Коул. По некоторым стандартам это весьма почтенный возраст. Семнадцатилетние мальчишки сплошь и рядом гибнут в этой войне.
– Куонтрилл набирает в свой отряд одних юнцов, – сказал Коул, как-то неопределенно махнув рукой. – У него Джеймсы, Янгеры. И этот мясник Билл Андерсон. А он совсем ребенок…
Коул глотнул виски. Он сегодня изрядно набрался.
Малакай потянулся за бутылкой. Отблески огня играли в его волосах. Золотистые брови поползли
