Туман перед глазами превратился в пробитый пулями парусиновый полог. Прежде чем до меня окончательно дошло, что мое бренное тело болтается поверх грузов в фургоне, словно та самая субстанция в проруби, как внутрь просунулась голова в стальном шлеме с козырьком и гребнем, а за ней широкие плечи в легких кожаных доспехах. Вторженец развернулся ко мне лицом. Буян! Как же я обрадовался его протокольной роже!
— Кто командует? — прохрипел я, едва мастер-стрелок снял стальной шлем и приблизил ухо к моим губам. Левая щека от угодившей щепки припухла и, мерзавка этакая, давала о себе знать при каждом слове.
— Кадет Белов, — ответил он и поднес мне горлышко солдатской фляги.
Сделал жадный глоток воды, отдышался. Слава богу, не плен. И мы все-таки победили!
— Доложи обстановку, мастер! — потребовал я, ворочаясь на жестком и тряском ложе — стопке солдатских одеял, брошенной поверх деревянных ящиков. Я испытывал законное желание контуженого командира узнать, с каким счетом разгромили супостатов.
— С нами тридцать четыре бойца. Обозных ратаев двадцать один. Всего девять раненых, двое из них тяжело. Взяли картечницу, много оружия и провианта. Еще десять малых двухколесных повозок взято, фургон этот, да еще два десятка куланов с грузом. Двигаемся по тропе к ущелью.
— Что важного пропустил? — Силы возвращались, и Буяну уже не требовалось прислушиваться к моему шепоту. Очевидно, я самым позорным образом пропустил штурм башни, освобождение пленных и много чего еще.
— Башню взяли, пленных освободили. Бой был на тракте у поворота на воровскую тропу. С ходу сшибли банду голов двадцать. Те шли к Длани. Нас подпустили близко. Господин кадет скомандовал. Дали мы залп-другой, да в штыки бросились. Они и опомниться не успели. Никто не ушел. Лютовали ребятушки после ихнего гостеприимства. В куски псов рубили, иных оттаскивать пришлось и вот… — Мастер показал сбитые костяшки пальцев. — А едва на тропу свернули, как за нами увязались еще одни. Белов взял дюжину стрелков, встретит проклятых.
Хмеля в голове как не бывало, словно не я пил с Ральфом, а кто-то другой. А компресс мне бы сейчас не помешал — растрясло кости нереально, мутило порядком, а слабость сковала по рукам и ногам.
Кряхтя, полез наружу. Сухонький возница со сморщенным, как печеное яблоко, лицом пожелал мне «доброго здоровьица» и подвинулся, пропуская нас. Буян спрыгнул пружинисто и практически бесшумно, несмотря на доспехи и пистолеты за поясом. Каменистая земля лягнула меня в подошвы, но мне удалось устоять. Замутило так, что горечь добралась до горла, «старую» рану под лопаткой пронзило острой болью, а новая от кошачьего укуса на ляжке полыхнула жарким пламенем. Усилием воли вернул себя в действительность. Отдышался, отер выскочившие на лбу бисерины пота, опираясь другой рукой на пробитый пулями деревянный борт фургона. Хорошо хоть предупредительный возница тормознул четверку куланов со впалыми боками и лоснящейся рыжей шкурой.
— Выходит, правду сказал тот… тайный, — я почесал затылок левой рукой, тщетно пытаясь усилить мыслительный процесс. С этими словами оглядел окружающий мир, показавшийся мне особенно ярким после «смертника» покойного мага.
— Выходит, что по тракту не пробиться. И госпожа нам сказала так. И тот. А откуда ему-то было ведомо?
— Где он, кстати? Пора бы познакомиться, так сказать, в более другой обстановке.
— Когда мы вошли, его не было! — сообщил Буян, вновь переживая недавнее удивление. — Слуги и бабы ихние мертвые лежали. Видно, кого мы в бойницы побили, а других он зарезал да пострелял. Кровь свежая, ворота открыты. А сам пропал, как и не было!
Мастер-стрелок неуловимо пожал плечами под толстой кожей кирасы и на пару секунд сделался задумчив. В чувство его привела ветка куста, хлестнувшая по лицу.
«А чего ты ожидал, Богдан? — говорил я сам себе. — Что к твоей команде присоединится элитный боец и поможет одолеть супостатов? А ты не думал, что у него своя задача и твое появление на сцене, возможно, помешало ему внедриться к врагу? У супердревича свой путь, а у тебя особая миссия, парень».
Тропу, названную «воровской», с обеих сторон плотно обступал густой подлесок, едва тронутый дыханием осени. Просвет между деревьями свидетельствовал, что уже за полдень. Следовало сориентироваться во времени, для чего обратился к часам в браслете. Итак, пространственно-временная ориентация была восстановлена: минуло два часа дня, отряд уверенно двигался по тропе от тракта Висельников к ущелью Рока. Поставил себе в «оперативной памяти» галочку — непременно поискать среди трофеев карту.
Извлек револьвер из расстегнутой кобуры, проверил наличие пуль в каморах и заряд камня. Вернул готовое к бою оружие назад, но кобуру не застегнул. Тело разогрелось. Идти стало легче, если бы не раны и гнетущее чувство неизвестности, то происходящее малым отличием можно счесть туристическим походом. Или продолжением ролевой игры.
— Где Молчун?
— Его господин Белов на болото отправили за Фомой и ранеными. Пятеро с ним, еще тягло и куланы.
Мастер-стрелок пустился в объяснения, что встреча с группой Молчуна оговорена в известном ему месте, что тот ушел сразу от крепости по нашим следам и «должон» успеть к месту встречи первым. Если обстоятельства — понимай «враги» — позволят, то там же отряд и заночует. А потом Буян рассказал, что рядовой Трындец героически погиб, когда тащил к зиндану лестницу. Это его подстрелили из донжона.
— Всего пулями испятнали, — с горечью в голосе произнес русин. — Он лестницу двигал, а они били и били…
Помолчали под скрип колес и крики возницы, жалея всеобщего любимца. Но это война, а она только кровью солдатской сыта бывает.
— Кто еще погиб из тех, кого знаю?
Буян перечислил имена: Нил, Афанасий и Глеб. Из названных никак не мог вспомнить последнего, мой блокнот с записями остался в ранце, а тот в фургоне. Да, хреновый из меня Александр Македонский пока, надо память на имена и лица тренировать.
— Вместе с отрядом Молчуна личный состав считал? — Голова все еще соображала плохо, но обязанности офицера никто с меня не снимал. Следовало подсчитать наличные силы, прикинуть маршрут, места стоянок, уйти от погони и спланировать прорыв через ущелье Рока, занятое противником. И попутно решить гору иных вопросов, определить ответственных, нарезать им дел и проконтролировать исполнение.
Буян отрицательно покачал головой. Оказалось, что ушедшие за ранеными шестеро стрелков, включая Молчуна, при шести тягловых ратаях не входили в число тридцати четырех солдат, что двигались сейчас с нами. Так же и двенадцать бойцов под командой Белова, что продолжали прикрывать тыл отходящего отряда. Однако немалая сила собралась. Если с головой распорядиться, то выйдет много вражеской крови выпустить на землю Скверны. Если не сложу эту самую голову по глупости…
— Кто в головном дозоре?
— Рядовые Паленый и Григорий Рыжий. Обозники, но вроде сметливые. Из старослужащих, — гримаса на лице мастера-стрелка выражала сомнение в способностях новоявленных разведчиков. Вот только других в наличии не было — в зиндан попали как раз те самые обозники, прочие же полегли на тракте. К слову, самые боевитые бандиты и наемники навеки остались вдоль него же. Именно благодаря героизму русинских стрелков, проявленному в том бою, мы сейчас «живы и ножкой дрыгаем» — пришла на ум имперская поговорка.
Снова вдоль тропы пошли густые кусты — тут любая тварь незамеченной подкрадется к любой части обоза. Ладно, отмахнулся я от важного дела, как от мухи, пока важен сам факт наличия дозора, а кто там службу исполняет… эх, кто есть под рукой — теми и воюем. Вон из какой передряги выбрались, да еще с прибытком в силах и средствах. Притом немалым. Надо срочно разбираться со всем хозяйством. Битву наполовину просохатил, так хоть на оргвопросах отыграюсь.
— Приготовь умыться и переодеться, — озвучил просьбу-приказ.
С трудом стащил с себя липкие почерневшие лохмотья, еще утром бывшие вполне справной рубахой.
