переводе на водку составляет сто двенадцать грамм в самом лучшем случае и двести двадцать пять – в самом худшем.
Не правда ли, цифры у двух бутылок пива и двух банок «джин-тоника» сопоставимы?
Зачем я вам все это рассказываю?
А затем, что от употребления всех этих замечательных напитков в возрасте от пятнадцати до тридцати лет развивается раннее слабоумие. Почему?
Я вам сейчас расскажу о том, что происходит с алкоголем при попадании его вовнутрь человека, и вы все поймете.
Например, вы выпили бокал вина. Оно попадает в желудок, а оттуда всасывается в кровь.
Из крови жидкая фаза отправляется в почки, а все, что осталось, – в печень, где частично разлагается, а потом в виде альдегидов и кетонов возвращается опять в кровь. Кровь доносит это все до мозга. При правильном раскладе спирт в мозг не попадает, и человек от выпитого чувствует только тепло.
Почувствовали вы опьянение – это печень у вас не справилась, и чистый спирт попал в мозг.
По-другому не бывает. Если печень справляется, то вы – «ни в одном глазу».
Спирт для мозга – очень большая проблема, и если эта проблема грозит мозгу каждый день, то заканчивается она белой горячкой в юности (до сорока лет) и инфарктами с инсультами в зрелости (до шестидесяти – после этого срока в России мало кто живет).
Ну, если от пьянства с вами не случилось ни то ни другое, то все равно результатом рано или поздно будет слабоумие. Еще раз: почему?
Спирт действует на сосуды головного мозга. Он растворяет стенку сосудов, она истончается и в обычное время не держит давление.
А чтоб держало, надо… добавить спирта. Это добавление и приносит временное улучшение в работе сосудов. Работают сосуды – мозг получает свое питание в виде глюкозы, которая доставляется ему кровью. Не работают сосуды – мозг голодает.
Если мозг вовремя не получит питание, его клетки начинают умирать, то есть развивается слабоумие.
Я понятно все объяснил? Еще раз: спирт растворяет оболочку стенок сосудов, образуя, скажем так, некоторые пустоты, и чтоб сосуды нормально заработали, нужен все тот же спирт, который временно заполняет эти пустоты.
Вот приблизительно так и обстоит дело, если объяснять все на пальцах.
Вот поэтому пьют дважды в день – утром и вечером, и то, что я видел утром, идя на метро, это утренняя доза.
С газированными напитками весь тот путь спирта через желудок, что я описал выше, получается короче.
Углекислый газ позволяет спирту миновать печень. В этом случае спирт сразу попадает в мозг в чистом виде. В этом случае мозг выполняет функции печени, работает фильтром.
То есть – опьянение сразу. Помните выражение: «Шампанское ударило в голову»?
Еще раз: опьянение сразу.
И облегчение, о котором мы уже говорили, тоже приходит сразу.
И все бы хорошо, вот только спирта для облегчения все время требуется больше, потому как сосуды все истончаются и истончаются. Со спиртом человек не всегда успевает, и его томит жажда.
То есть мозг все равно голодает.
Результат – слабоумие (если, конечно, до того не разорвет сосуды), и это естественный конец.
Кстати, человек, бредущий к своему слабоумию, агрессивен. Потеря ума связана с агрессией.
Людей с бутылкой пива с утра или с банкой с «джин-тоником» я видел только в России.
И тут можно принимать законы или не принимать – все едино.
Этих людей я сосчитал – их один к двум, как уже говорилось.
То есть от ста сорока миллионов отнимаем тридцать три и три десятых (в периоде) процентов (это мы все делаем на калькуляторе) и получается. сорок шесть миллионов шестьсот двадцать тысяч человек.
Вот вам и цифра.
Наконец!
Наконец человечество сообразило, что наступило на бабочку.
Наконец стремительные изменения климата очевидны даже президентам, парламентам и конгрессам.
Было тридцать ураганов – стало триста, а будет три тысячи. И это в год.
И вот наконец все бросились искать альтернативное топливо и делать новые двигатели внутреннего сгорания.
Все, ребята, приехали, вылезай!
Человечество, как и все другие животные виды, может существовать только в некоторых пограничных условиях. Например, мы живем в промежутке между пятнадцатью и двадцатью одним процентом кислорода в воздухе. Сделайте двенадцать или даже десять – половина умрет. Сделайте двадцать пять – тридцать – половина отравится тем же самым кислородом, который нам так необходим.
Мы можем жить при определенной напряженности электрического и магнитного поля земли. Всплески, возмущения этих полей убивают миллионы людей. Мы можем жить только при определенном давлении воздуха, гравитации и так далее. Список большой.
И углекислый газ с метаном в него тоже входят. Любое превышение предельных концентраций ведет к гибели видов. Разных видов, до недавних пор совершенно не замечаемых.
До недавних пор – да, но не теперь.
Теперь, ребята, каждая исчезнувшая бабочка – это нам тикает срок. И тикает он всему человечеству.
Это как маячки на разрушающемся здании – пропали маячки – жди беды. Рухнет все.
Так что держите маячки. Держитесь за каждый вид животного. Выживет он – и вы не сгинете.
То есть на Дальнем нашем Востоке надо сдувать пыль не только с леопарда и амурского тигра, кабарги, харзы, но и с бабочек, растений и морских гребешков.
Иначе конец. Человеку и человечеству.
То есть бесполезно тянуть трубопроводы, потому что погибнем как вид.
И не через тысячу лет, а завтра и послезавтра.
И это вдруг стало ясно. Проснулись. Браво!
Можно было годами орать: «Люди! Что же вы творите?!!» – никто не слышал.
А ураганы все поставили на свои места.
Спасибо вам, ураганы!
А еще спасибо наводнениям, землетрясениям, пожарам, пыльным бурям, наступлению пустынь, засухам!
Отдельное спасибо СПИДу!
Очень большое.
Вполне возможно, что из-за него человечество окончательно уверует в то, что баловаться с биологическим оружием совсем не стоит.
Еще можно было бы сказать спасибо и химическому оружию, и радиации – вроде никого не забыл.
Даже до США дошло. Сначала, правда, подумали: зачем мы платим за нефть арабам, если на эти деньги они потом нам башни взрывают, а потом подумали шире и взялись на всемирное потепление. Здорово!
Кстати, я вдруг спросил себя: а как же наши месторождения нефти, газа, каменного угля и прочих сладостей?
Ведь они скоро никому не будут нужны! И не просто «разведанных запасов нефти хватит на тридцать лет, а газа – на триста» – а они завтра никому не будут нужны.
Будет альтернатива. Везде.
Какое-то время нам еще позволят, конечно, общее небо коптить, но потом и это запретят, потому что нельзя.
И останемся мы абсолютно без золотовалютного запаса на этой очень маленькой, хрупкой планете.
И сбежать никуда не успеют.
