Вот ведь… никакого мата не хватает.
– Наши стреляли на двенадцать.
– Почти на пятнадцать при заявленных девяти тысячах триста.
– Это что ж за стратеги такие?
– Откаты. Откаты лодку съели. Она стоит теперь столько, что на эти деньги немцы бы три корабля построили.
– А американцы?
– Американцы построили бы пять лодок.
– То есть…
– То есть хорошо, что на нас никто не нападает.
Действительно, хорошо. Вот я все думаю: а не пора ли нам в НАТО? Откаты уже съели наше государство. Вступим в НАТО, съедим и их.
«Душа его была захвачена вихрем, и в тот же миг она была унесена прямо в жаркие объятия ада» – так напишут на его могиле.
А вы знаете, я думаю, пора. Пора нам в НАТО.
Зовут нас американцы, давно зовут, а мы все сопротивляемся.
Собственно, наши чиновнички в НАТО давно. То есть в странах НАТО, я хотел сказать, у них давно уже все: дети, жены, счета, а тут у них только страдания да кровеносная система – так что получается, что не в НАТО только мы – все остальные, которые не чиновники.
Вдумайтесь, Стабилизационный фонд был у нас там, ну и остальное – трубы, газ, валюта, прибыли, доходы, лес. А все, что не там, то готовится к отправке.
А что у нас здесь? Экономики нет, потому что это не экономика, это что-то другое. Про сельское хозяйство я не говорю – о покойниках ни слова. Политика и идеология – что это такое, все забыли. Церковь мечтает в школе преподавать, а милиция мечтает, чтоб ее разогнали и набрали новых. Суды мечтают, чтоб им объяснили, что такое закон. Парламент – чтоб ему объяснили, что такое парламент, а армия мечтает, чтоб ей объяснили, чем же она все-таки отличается от тюрьмы.
Корабли военные – у нас нет кораблей.
А еще у нас нет самолетов, вертолетов, подводных лодок, танков и орудий. Есть только ГЛОНАСС, но в виде слова, и это слово я уже слышу лет десять.
Образования нет, из медицины один только министр, культура – мама моя, и это культура? А над нашей пенсией не смеются только в Зимбабве.
А малый бизнес, основа всего там, у нас на уровне серых мышей, на которых ежегодно открывается сезон охоты.
Дети родятся плохо, с помощью иммиграции население не набрать.
На Дальнем Востоке всем запретили торговать машинами, и народ оттуда побежал – теперь все думают о дополнительных стимулах.
Так что пора нам.
В НАТО.
Говорим о России. А еще мы о ней думаем, думаем, думаем. Каждую минуту никуда не деться. Эмоционально. Конечно, эмоционально. Эмоции – это ничего. Главное, чтоб разума не затмили. Для того и беседа, чтоб выслушать оппонента.
В России слушать не умеют – слов не хватает. А потом уже не хватает ума, культуры.
Мы все разные – тем и хороши. Были б все одинаковые – вот был бы ужас. А раз разные, то и говорим об одном и том же по-разному.
Безнаказанность, говорят, в России причина всех российских неурядиц.
Безнаказанность не причина. Она представляется мне следствием. А рабство представляется причиной.
Рабство в России было всегда – экспериментировало правительство с аракчеевщиной или нет, но было. И аракчеевщина – это тоже рабство.
Все-таки освободили крестьян в 1861 году. И это официально. А неофициально? Когда рабство в России перестало существовать фактически? На следующий день после отмены?
Николай Второй коронован в 1898. С момента отмены рабства прошло 37 лет. Те, что жили при крепостничестве, еще живы.
Чего больше всего хочется рабу? Стать хозяином. Что делает раб, став хозяином? Он унижает. Он над законом. Ему сапоги в крови своих жертв хочется омыть.
Восстания рабов случались зачастую не тогда, когда гнет был особенно сильным, а тогда, когда начинались преобразования. Раб ждет, чтоб кандалы ослабли.
Расцвет России при Николае? Да, но рабы восприняли это как ослабление власти. И неважно, кто они были: Милюковы, или генералы, или Витте, покупающий рабочих для забастовок, – они рабы, и рабы почуяли – настал их час.
Зажимать и давить раба бесполезно. Он раб. Римская империя рухнула. Рабы ее разрушили. Рабы на улицах, в домах, в Сенате.
Недаром Калигула привел в Сенат своего жеребца и объявил его сенатором. Он унизил Сенат, и Сенат это проглотил. Сенат был рабским – рабство прилипчиво.
И Калигула тоже был рабом, но он был рабом, взобравшимся на вершину рабства.
Да, что бы мы ни говорили о прошлом, мы говорим о сегодняшнем, о России. Да, мы говорим о рабстве сегодня. И сегодня дающий взятку и берущий ее – рабы.
И главная задача главного раба – встать во главе страны пожизненно.
Посмотрите на страны, образовавшиеся после распада СССР. Во многих мгновенно образовались султанаты.
Рабство их развалит. Оно все разваливает. Все империи. Вандалам не заплатили за службу, и они разрушили Рим.
Рабы пришли за зарплатой. Им пообещали деньги и обманули – кто же считается с рабом? Зачем ему деньги?
Рабство очень живуче. Особенно на Востоке. На Востоке главнейшим является не богатство, а власть.
Украшал ли чем-нибудь себя Сталин? Может быть, у него были счета, деньги? Нет. У него была власть. Огромная. Ему больше ничего не надо было – длилась бы только эта власть вечно.
Как только у правителя появляются деньги, виллы, украшения и прочие побрякушки, власть слабеет. И меняется.
На Востоке ради власти отца родного не пожалеют, братьев перебьют.
Обречена власть на Востоке? Да. Рабство – это увеличение энтропии, хаоса.
А увеличение энтропии – это против Вселенной. Вселенная против хаоса.
Иначе был бы один только хаос.
Что такое современный Китай? Это попытка организации хаоса с сохранением рабства. Получается у него выстроить тысячелетие? На первых порах – да.
А потом? А потом – слабина, восстание рабов, и Китай распадается.
Государство – это не рабство. Государство – это выстраивание закона. Ежедневное, ежесекундное, утомительное, кропотливое.
Кромвель казнил короля за предательство. На самом деле он казнил его за преступление перед законом. Кромвель разогнал парламент, состоящий из взяточников, – они съедали страну. Кромвель установил диктатуру, но он же создал английский парламент.
Преступление любого члена парламента сейчас же становилось достоянием гласности. Вот что сделал Кромвель. С именем Бога. Ничего для себя, все во имя закона. Король – это тот, кто первым исполняет закон, – вот мечта Кромвеля. Получилось ли у него? Да.
Короли в Великобритании служат закону. Они на него не влияют. Они его исполняют первыми.
Всегда ли все так уж у них идеально? Нет, не всегда, но на это есть свободная пресса. Она любое
