Так, может, нам реформу не проводить? Не. Реформа нужна. Только, господа мои хорошие, давайте быстрее, швыдче, что ли – не могу, сейчас слезами обольюсь, если вот прямо сейчас о реформе не закончу. А флот? Что там?
Флот? Еще раз: есть у нас отдельные корабли… и на этом все– пардон, господа, слезы душат.
Но ведь защищаться нам как-то надо!
Надо. Надо нам защищаться. Потому что по одну сторону Амура, к слову, живут два миллиона человек, а по другую – шестьдесят восемь.
И сидят эти два миллиона на чистом золоте.
Как вы думаете, долго ли будут на все это смотреть шестьдесят восемь?
Вот именно поэтому нам нужна боеготовность.
А от стран восьмерки или двадцатки по вооружению мы отстали навсегда. Вот такая у нас картина.
Мне рассказали одну историю. В ту Великую Отечественную, случился такой эпизод: роту, усиленную «чужими» (человек двести), бросили затыкать какую-то дыру в нашей обороне в районе Кривого Рога. Задача была держать «до последней капли крови» единственную дорогу, которой могли воспользоваться немецкие танки. Танки остановить и умереть – вот ведь благодать!
Роту пригнали на место, отгрузили чуть не целую «полуторку» противотанковых гранат и все. И еще сказали, что танков завтра, наверное, придет много. С тем и уехали. А эти с этим и остались, и жить им оставалось меньше суток.
Командир осмотрел местность и сказал: «Стыдно, люди, к нам в гости из Германии едут, а у нас дорога такая разбитая».
«Свихнулся, наверно, от страха» – подумали многие. Командир тем временем продолжил: «Всем вытряхнуть все из вещмешков и за мной».
Рота пошла к ближайшему от дороги холму шлака с какой-то металлургической фабрики неподалеку. Командир заставил набирать в мешки шлак и нести к насыпи. На саму дорогу шлак сыпался неравномерно – побольше там, где дорога в горочку идет.
«Чтоб им несколько было!» – бубнил командир. Шлакозасып продолжался очень долго, все мешки были изорваны в лохмотья, лопатки сточились до черенков. Засыпали чуть не два километра дороги. Народ злой и усталый, теперь ведь еще и окапываться полночи.
Утром с этих шлакогор подали сигнал:
«Вижу танки».
Сжимая свои почти бесполезные гранаты, солдаты знали, что жизнь на этом закончилась. Наконец танки начали заходить на «благоустроенную» дорогу.
Третий танк колонны потерял гусеницу первым, а через минуту эта эпидемия охватила остальные машины, числом восемь. Стоячий танк, если его не злить, штука не опасная. Не совсем поняв «вас ис дас», немцы угробили и танк-эвакуатор. Пехота у немцев не дурная, вперед без танков не пойдет – так что образовался затор.
Нашим на них «за Сталина» нарываться тоже никакого резона не было.
Командир, формально выполнивший боевое задание (остановить танки), посылает гонца найти хоть какое начальство и передать: «Задача выполнена. Потерь нет».
Гонец принес хорошую новость: «Ночью можете уходить, сзади есть оборона. Будет возможность, накроем потом артиллерией».
Секрет командира – в его образовании техника по холодной обработке металлов.
Никельшлаки – отходы металлургии, страшный абразив, лишь немного уступающий корунду и оксиду алюминия. Никакие пальцы гусениц не выдержат издевательства такой дрянью, и что приятно – гусеница приходит в негодность целиком, забирая с собой большую часть всего привода.
Меня редко можно провести фальшивыми звуками, а вот журналисты обеспокоены посланием президента Федеральному собранию.
Это у них ноябрьское. Мне даже неудобно говорить, чтоб они вместо этого занялись чем-нибудь радостным и не искали бы ум там, где его и отродясь не бывало.
Мало ли кто и что пишет. Ну, пишут люди. Некоторые фантастикой увлечены, а кто-то страдает от сильных позывов художественного свойства.
А есть еще люди, которые вышивать любят. Гладью. Неужели же кто-то всерьез должен эти узоры обсуждать? Это же все имеет отношение только к украшениям, а не к тому, что мы завтра будем есть.
Завтра будет завтра. Много ли из того, что было сказано в прошлом году, сбылось в нынешнем? И вообще, должно ли оно сбываться?
Это же фигуры речи. Танцы. Полонез. Все должны выслушать и подивиться – «нечеловеческая музыка».
А потом все вернутся к человеческому, то есть к обычному, чуть не сказал дерьму: повышению налогов (на машины, на дороги, на квартиры, на свет и на воздух), увеличению сборов, вымогательству, мздоимству, произволу властей и ко всему такому прочему. Вот оно настоящее послание. Подлинное. Единственно верное. Только его никто не посылает – оно само приходит. В каждый дом.
«В следующем году будет хуже». Вот и все послание.
Кому будет хуже, разрешите полюбопытствовать? Всем.
Не правда ли, в этих двух строчках я все и описал – Федеральное ваше собрание, тух и еще раз тух!
А все эти выкрутасы: школы, образование – это все к тетеньке, чтоб, значит, к матери не сказать.
Знаете старинное: «Вот тебе бабушка и Юрьев день!» – вот это туда. И это правда. А «нано» или «на» и еще раз «на» – это не к нам и не про нас.
Другие люди. «Узок круг этих люд-дей, страшно д… о… б… от нар…рода!» – икнув, воскликнул когда-то один наш кудесник, любимец богов.
Некоторые ищут во всем этом параллели со сливным бачком.
А я – с тем, что из этого бачка смывают.
И не путайте! Попрошу!
Это у них там, на Диком Западе, все еще течет, а у нас уже ничего не течет.
Потому что течь разучилось. Совсем.
Вы думаете, они кого-то учить собираются на этом своем собрании? Образовывать? Они там только взгляды начальства на себе ловят и обеспокоены только тем, чтоб, значит, часы на ручке холеной не по миллиону долларов были.
Скромность нынче всех одолевает. Во как!
Потому что завтра всех их поменять могут.
Новые толпятся, теснятся. У трона. «Свободы, гения и славы палачи!»
Вот так.
Все уже было.
До зевоты.
Что-то неправильное есть в том, что в госкорпорациях беспрестанно воруют. Какое-то нарушение устойчивого равновесия плода.
То ли около плода что-то не так.
Словом, во всем этом абсолютно нет времени разбираться.
Если с плодом что-то не так, следует отрубить матери голову.
Весьма убедительно! Все это так убедительно, что главным спасением будет немедленное погружение в продолжительный сон. Я наблюдал за некоторыми в зале – это я о Федеральном, знаете ли, собрании – некоторые увлеклись настолько, что это стоило им помрачения сознания.
Глаза их все еще являли миру все признаки души, но разум уже почел за лучшее сохранить себя.
Кривоногие барабанщики, бейте в свои барабаны, ибо пора!
Господин Павловский, президент Фонда эффективной политики (прошу не путать с политикой неэффективной), по поводу послания президента заметил: «Своим посланием он (президент, естественно)
