— Ее тело было привезено сюда?
— Кажется, да. У семейства есть свое фамильное кладбище в поместье. Послушайте, я не должен был об этом говорить. Насколько мне известно, отец Джеймс еще маленьким мальчиком мечтал о далеких плаваниях. «Титаником» восхищалась и гордилась вся страна, и он, может быть, просто стеснялся своего увлечения. — Доктор вы тащил часы из кармана и взглянул на циферблат. — Я должен принять трех больных до того, как пойду обедать. Есть еще вопросы?
Интонация его была такова, словно Ратлидж грубо принудил его сказать нечто неприличное, потому что им двигало вульгарное любопытство, а не профессиональный интерес.
Ратлидж встал и поблагодарил доктора. Он уже взялся за ручку двери, как вдруг доктор негромко попросил:
— Послушайте, забудьте о том, что я вам сказал. — В его голосе было глубокое сожаление о вырвавшихся словах и открытая неприязнь к инспектору, который каким-то образом вынудил его сделать это.
Шагая по Уотер-стрит, Ратлидж размышлял о том, что рассказал доктор, и о том, действительно ли отец Джеймс солгал. Если и так, это была маленькая ложь и не представляла важности. Если только не вышла из целой цепочки лжи. Может быть, именно это и произвело такое сильное впечатление на доктора. В холле гостиницы ему навстречу поднялся с кресла монсеньор Хольстен.
— Я пришел пообедать. Вы присоединитесь?
Неожиданное приглашение.
— Только позвольте мне сначала умыться.
— Разумеется.
Ратлидж, шагая через две ступеньки, поднялся по лестнице, думая о том, что привело священника в Норидж.
«Он не может остаться в стороне, хотя не хочет это демонстрировать», — заметил сухо Хэмиш, который невзлюбил монсеньора Хольстена.
Ратлидж резко свернул в коридор к своему номеру и чуть не сбил с ног другую гостью.
— О, простите, — он поспешно поддержал ее за руку, — я торопился.
Мэй Трент, не ожидавшая его внезапного появления, ответила неуверенно:
— Я только что стучала вам в дверь. Еще сегодня утром, при нашей встрече у церкви, я должна была извиниться за тот вечер в «Пеликане». Вы пытались помочь, а я напустилась на вас, как мегера. Это было неблагодарно и грубо. — Она виновато улыбнулась.
— Ну вы не обязаны были верить в мой метод.
— Хотя не было причин не верить. Что касается Питера — такая у меня привычка, выбрать слабую овцу в стаде и защищать ее от воображаемых волков. И мои друзья, когда я вернулась в паб, меня за это отругали. Вы можете считать, что я понесла заслуженное наказание.
Ратлидж засмеялся и в ответ получил искреннюю улыбку. Он заметил ямочку на щеке мисс Трент и сказал вдруг под влиянием момента:
— Ко мне пришел друг, он пообедает со мной. Священник. Он, вероятно, знает много интересного о старинных церквях Норфолка. Если миссис Барнет сможет обслужить нашу компанию, не возражаете присоединиться?
Хэмиш пробормотал что-то неодобрительное.
— Вы очень добры, — поколебавшись немного, сказала Мэй Трент, — но мои друзья сегодня вечером уезжают в Лондон и просили приехать к ним в Кингс-Линн. Я обещала.
Она направилась к лестнице, но он остановил ее:
— Мисс Трент, я должен спросить, не из простого любопытства, это касается полицейского расследования. Вы знали, что отец Джеймс оставил пункт в завещании касательно вас?
— Меня? Это какая-то ошибка.
— Но солиситор, который должен огласить волю отца Джеймса, не сможет выполнить этот пункт. Потому что никто, включая экономку, не смог найти этот предмет. То, что он вам завещал.
Она покачала головой:
— Понятия не имею, о чем идет речь. Ничего об этом не слышала и не знаю. — Она была явно заинтригована и даже немного напугана.
— Речь идет о фотографии. Она лежала у него в ящике стола, но куда-то исчезла. Может быть, он просто отдал ее вам? И не успел убрать пункт из завещания.
— Он мне ничего не давал. И ничего не говорил о завещании. Вы уверены? Зачем ему было оставлять мне какую-то фотографию?
— Вы можете поговорить об этом с солиситором. Имя, указанное в завещании, — Марианна Трент. Из Лондона.
— Но меня давно не звали Марианной, только в детстве. Все зовут меня Мэй. Марианна — также имя моей тетки, может быть, он имел в виду ее? Но отец Джеймс никогда не говорил, что знаком с ней. — Замешательство на ее лице казалось вполне искренним.
— Скажите, он когда-нибудь показывал вам какую-то фотографию? Может быть, его самого или его семьи, может быть, кого-то другого, кто по какой-то причине был ему дорог? И вдруг обнаружил, что вы тоже знали этого человека?
Теперь смущение сменила задумчивая складочка на лбу.
— Я думаю… Кажется, я понимаю, о чем вы. Но у меня сейчас нет времени обсуждать этот вопрос. Я уже опаздываю, мои друзья заждались. Давайте поговорим завтра, когда я вернусь в Остерли. Идет?
Он хотел задержать ее и получить ответ сейчас, настоять, но она так стремилась уйти, что у него не было выбора. Он отступил в сторону, освобождая ей дорогу. Она быстро сбежала по ступеням, каблуки приглушенно простучали по ковру в холле. Он слышал, как открылась и закрылась входная дверь.
Хэмиш сказал: «Кажется, эта фотография не представляет для нее интереса».
— Наоборот, — ответил ему Ратлидж задумчиво, — она, по-моему, предпочитает вообще о ней не вспоминать.
Миссис Барнет уже усадила за стол монсеньора Хольстена и теперь о чем-то оживленно с ним беседовала. Когда Ратлидж вошел в обеденный зал, она улыбнулась:
— Вот и он. Я сейчас подам суп.
За исключением их двоих, обеденный зал был пуст, столиков сервированных тоже не было, значит, никого больше к обеду не ожидалось.
От корзинки, накрытой салфеткой, шел вкусный запах теплого хлеба. Ратлидж взял стул и сел у окна.
— Кажется, это самый лучший местный хлеб, — сказал монсеньор Хольстен.
— Не могу пожаловаться на еду в гостинице, — согласился Ратлидж, — не понимаю, как она управляется одна, без помощников. Видел служанку пару раз наверху, и еще кто-то помогает на кухне. Но хозяйка всю основную работу делает сама. Она вдова, кажется?
— Да. У ее мужа были золотые руки. К чему ни прикасался, все просто оживало. Но Барнет умер перед самой войной от гангрены. Лошадь наступила ему на ногу, и пошла инфекция. Врачи отняли ему ногу, но больше ничего не смогли сделать, чтобы его спасти. Она видела, как он умирает на ее глазах, и сама ухаживала за ним.
— Вы его знали?
— Да, знал. Его нанял отец Джеймс для работы в церкви, и я утвердил его должность у епископа.
— Вы, по-моему, хорошо знаете паству в этом городе. Каждого прихожанина?
— Большинство. Старые церкви и другие церковные постройки требуют больших затрат на содержание. Местный священник делает все, что может, но епархия берет на себя основные расходы. Я приезжал, чтобы проверить целесообразность работ и одобрить смету, чтобы потом утвердить ее у епископа. Я предпочитаю такое служение — издалека. Поэтому так раздумывал, когда мне предложили вести службу в церкви Святой Анны.
Миссис Барнет принесла на подносе тарелки с горячим супом. Овощной, решил Ратлидж, на крепком
