Его особая гордость – школьный музей Ленина; Володя родился, Володя учился – все в плакатах, фотографиях, на стендах, и мы – первоклассники – экскурсоводы с указками. Я, например, рассказывал про школьные годы. Кто-то про эмиграцию, про ссылку.
Арнольд, раздуваясь от гордости, приводил к нам комиссии из РОНО.
Со стороны казалось, что мы рассказываем биографию его родного папы – так ему все это нравилось.
И ещё он знал всё про всех.
После третьего класса мы сдавали экзамен для перехода в четвертый. Я с ходу сдал математику.
Он вызвал меня к себе в кабинет.
Я вошёл млея от страха. Он увидел меня, лицо его мгновенно расцвело. Он был рад.
Нет, он был просто счастлив, и это нельзя было сыграть или подделать.
Он выскочил из-за стола, в один миг оказался рядом и уже вручал мне табель с оценками.
– Молодец! – вскричал он.
– Видите? – говорил он моей маме, которая тоже присутствовала. – Видите этого человека? – мама сказала, что видит. – Запомните! Это – гений!
Потом мы с мамой вышли.
Чувство собственной гениальности меня ещё долго не покидало.
Футбол
В футбол играли все. Я и два моих брата в том числе. Мы с Валеркой мяч гоняли, а Серега стоял на воротах. У него были цепкие руки, и он прыгал за мячом, не боясь искалечиться.
Матч часто заканчивался повальной дракой, но никого это не останавливало. Однажды мы с классом играли на школьном стадионе и в кустах сидели какие-то два пацана. Мяч укатился в их сторону.
«Эй! – крикнул я им. – Мячик подайте!» – они не шевельнулись. Когда я подбежал за мячиком, один из них встал и толкнул меня в грудь. Я тут же толкнул его. Драки не получилось. Подошел самый большой хулиган и второгодник нашего класса и развел нас.
Я поразился. Он всегда такой лихой – и вдруг.
Оказалось, это знаменитые хулиганы, и они могли привести с собой большую толпу. Её-то он и опасался. Количество приверженцев внушало уважение к этим знаменитостям довольно чахлого вида.
Пока мы оставались маленькими – это проходило. Подросли – и количество нападающих большой роли уже не играло.
Всем, кто бил меня, пока я находился в мелком состоянии, после досталось – подросли мои братья. Потом я даже не дрался – хватало одного Сереги.
Серега всегда нарушал традиции Седого Кавказа: десять на одного.
В драке его считали сумасшедшим – никто не связывался.
На уроках физкультуры мы занимались сначала отдельно от девочек. Прыгали через козла, брусья, перекладина, бег, гимнастика.
А затем наши группы объединили, и я сразу почувствовал неудобство. Тогда ещё не принято было носить плавки под спортивной одеждой, но через несколько совместных занятий я почувствовал в этом острую необходимость.
И не я один. Почти все мальчишки имели в трусах неустроенный карандаш и от этого становились пунцовыми.
Я здорово прыгал в длину. Этим и ограничивались мои познания в области легкой атлетики.
Если б меня когда-нибудь о ней спросили, я бы так и ответил: «Я здорово прыгал в длину».
В нашем классе наметился ещё один лидер – довольно сильный мальчишка, но духа у него не хватало.
Ему очень хотелось меня побить, хотя в лидеры я никогда не лез.
Почему-то всем на этом пути – в лидеры – обязательно хотелось меня побить. Ничем особенным я не выделялся. Разве что мог высмеять – но это у меня с детства.
Он – в два раза сильнее меня, а позвал подмогу.
Подмога считалась блатной и училась в восьмом классе. «Ну ты, змей!» – сказала подмога, зажав меня в коридоре. Я смотрел ему прямо в глаза. Страха не было, он все равно сильнее, так чего же бояться. Главное не уронить себя, а шишки будем потом считать.
Но драка не состоялась, кто-то помешал. «Я тебя ещё найду», – пообещал блатной, но после я его никогда не видел и этот парень со мной больше ничего не делил.
Я встретил его через несколько лет. Здоровенный детина. Я бросился к нему радостно – всё-таки мой товарищ по школе, а он меня встретил ударом в грудь.
Я устоял на ногах, но драться не стал. Не потому, что он гораздо сильнее, просто мы же когда-то учились вместе.
Мне его вдруг стало жаль, я опустил руки.
«Чего ты?» – сказал он.
