ВМФ уже не имеет. Это теперь, наверное, номенклатура прокуратуры.
У главкома тон работника этого ведомства.
Может быть, все изменилось?
Во времена застоя, когда флот был океанским и ходил в океане днем и ночью по 365 дней в году, в Главном штабе ВМФ не было ответственных «за связь с общественностью», зато существовали оперативные дежурные, которые ежедневно докладывали главкому обо всех передвижениях на флотах. И, конечно же, в те времена главком был бы в курсе того, что у него дырявую лодку, на понтонах, по неспокойному морю, несколько суток тащит буксир с непозволительной скоростью – 4,5 узла.
Кроме того, главком того периода нашего развития знал бы, что на этой лодке без света, тепла, электричества, средств спасения, с едой и водой в термосе, а дерьмом в негерметичных баллонах гальюнов, находится десять человек, готовых к подвигу, а за самим перегоном с увлечением следили бы и в штабе Северного, и в штабе Военно-Морского Флота.
Именно главком в те годы должен был бы вмешаться и прекратить творимое несколько суток безобразие («Утопят же корабль, едрит твою мать!»).
Иначе именно он, в случае утопления, отвечал бы перед комиссией ЦК.
Времена изменились. Вот только фраза: «Технический проект не выдержал насилия над собой» – пожалуй, осталась такой же.
В ней никогда не было места людям.
***
Ох, детки. До 12 лет проблем не будет. Потом – как подменили. Развитие, знаете ли. Намаялись. Зато я теперь все знаю.
Трудный у меня парень, вот я шишек и набил. Все было: милиция, потом больница, пьяный, драка с санитарами, неночевки дома, пьянство с помощью пива, шампанского, водки, вина одновременно, падение на улице, прогулы в школе, нежелание учиться, еле школу закончили, воровство денег у бабушки из кошелька и у нас на кафе для девочек, первая любовь, секс, выгоняние его мной из дома, крики, скандалы, несколько раз я его лупил, исправительные работы у знакомых на даче в течение 20 дней, вранье на каждом шагу по любому поводу, ни одного слова правды, вранье просто так, на всякий случай.
В университет засунули, от старой компании оторвали с мясом.
Может, организовать клуб отцов?
Мне однажды позвонил один и сказал: «Сын грозит уйти из дома. Что делать?» – «Сколько лет?» – «Тринадцать». – «Скажи ему, что на сборы у него десять минут и взять он может из дома все, что хочет. Потом выстави его на лестницу, отбери ключи и закрой дверь. Три ночи он будет ночевать у знакомых, потом он им надоест, и они его выгонят (это к вопросу о дружбе), и он уйдет к бабушке, она позвонит и скажет, что он у нее». Звонит еще один знакомый: «Меня сын только что на хуй послал». – «Сколько лет?» – «Двенадцать». – «Немного рановато. Деньги даешь?» – «Да». – «Много?» – «Двести рублей каждый день». – «Ты с ума сошел. Не давай ни копейки. Через неделю исправиться и тогда начнешь давать… двадцать рублей на пирожок». – «Не мало?» – «С голоду не сдохнет, а домой приучится приходить вовремя. И аппетит у него появится». Звонит третий: «Ворует деньги». – «Много украл?» – «Три тысячи рублей». – «Наркоты нет?» – «Нет». – «Это он на девочек и кафе. У девок сейчас соревнование – они мальчиков на кафе раскручивают. Строят из себя леди, а у этих сопли половые до колена текут. Дома деньги не держи. Отнеси все в сберкассу. Надо – снял. А его, если есть такая возможность, ушли куда-нибудь в интернат поучиться. На год. Потом заберешь шелкового. Папу с мамой заново полюбит».
***
Был у Эммы Григорьевны Герштейн. Ей 97 лет. Она сидела и работала. В нашем издательстве с превеликими трудами выходит ее литературоведение. «Это же никому не нужно!» – говорит она, и в этом с ней невозможно не согласиться. Статьи о творчестве Ахматовой, Мандельштама, Лермонтове, Пушкине. Громадный труд всей ее жизни. Колоссальное собрание потрясающих текстов. Зачем мы это выпускаем – один Бог ведает. Денег это не принесет, а расходов… «А когда вы мне гонорар заплатите?» – Ну вот, пожалуйста. Когда я говорю с оптовиками о гонораре для этого реликта русской литературы, вычеркнутого из справочника Союза писателей на том простом основании, что так долго не живут, мне говорят: «А зачем ей гонорар!».
Дадим мы ей гонорар. Дадим, и нас услышат на небесах. Она сиделкам должна платить. Они ее одевают, обмывают, обчищают, кормят, поят, спать кладут, по ночам дежурят, а она сидит и работает, как вол, и при этом у нее болит в десяти местах и чешется на спине аллергия – «Я почешусь, ладно? Это моя аллергия».
Она замечательно смеется, Эммочка Григорьевна Герштейн, потрясающая лермонто-ахматово- мандельштамововедка и очень мужественный человек, шагнувшая в свой 98-й год. Ее мемуары возмутили самого Кушнера – как она посмела! О Мандельштаме!
Возмущающемуся Кушнеру ответил один пушкинист, кстати, выдающийся, по фамилии Вацуро: «Саша! Ты только пыхтишь и предполагаешь, а она видела!»
Дополнение.
Я ей говорил, что мы ей ставим памятник. Она смеялась: «И принимаете в академики». – «А что вы думаете, Эмма Григорьевна, примут вас в академики. Приедут, обернут вас в мантию, и сверху наденут квадратную кастрюлю с кисточками, и вы будете высказываться по любому поводу. Например, о прыщах на Луне».
***
Однажды Гете очень долго распинался насчет того, что управлять страной должны молодые. Старые глупы, капризны, трусливы, жадны, скаредны, блудливы. В их порывах не хватает свежести, пылкости, авантюризма юности. Они тормозят развитие, а завистью к молодости способны вызвать к себе только лишь чувство гадливости. И потом кругом эта затхлость суждений, не способность видеть себя со стороны, ханжество, пошлость, падкость на грубую лесть, угодничество и тупость.
Ему сказали: «Но вам же самому почти 80 лет».
А он ответил: «Я – гений».
***
По порядку:
1. «До капитана 3 ранга на флоте все нормальные люди» – это я сам себя цитирую. Наверное, тонкие организмы ежедневного хамства не выдерживают, а ведь именно они, как говорит наука, умны. То есть, чем выше ранг, тем человек менее чувствителен или умен. Но все это для мирного времени. Во время войны и умным находится место.
Пока я служил, я знал только трех умных адмиралов, что, мне кажется, немало.
2. Флот держится на сумасшедших. Их еще называют авантюристами.
3. «Курск». Взрыв, скорее всего, был внутренний. Очень смущает тот факт, что взрывов было два. Второй, понятное дело, детонация боезапаса, а первый что? Загадка, да и только. Почему боезапас не сдетонировал от первого взрыва, откуда взялся второй? Ответа нет. Нет даже предположений. Версия столкновения или торпедирования «вражеской пл», мягко говоря, некорректна. Она больше подходит для домохозяек. Сталкивались и раньше. Несколько десятков раз. И потом та лодка должна была бы двигаться в надводном положении. От столкновения подобного рода может быть разрушение легкого корпуса, никак не прочного (а тем более не взрыв, не детонация. Взрывчатое вещество торпеды рассчитано на ускорение в 1000 же, на гигантский удар).
Иное дело, надводный корабль класса «Адмирал Кузнецов». Он мог отправить «Курск» на дно, но причем же здесь взрывы? Американцы по нам не стреляли. Кроме того, что они слабо походят на людей, выживших из ума, такую стрельбу слышали бы акустики всех кораблей, а кораблей там было предостаточно.
«Курск» в 11.30 доложил о готовности к учебной торпедной стрельбе. До этого он был на связи с кораблем-мишенью («Петр Великий») Учебная торпеда прошла бы под ним и отловилась бы торпедоловом. Там еще были корабли обеспечения («Адмирал Чабаненко», «Адмирал Кузнецов» и прочие). Учебная торпедная стрельба проходила в полигоне (отсюда глубина 100 метров: там легче искать утонувшую торпеду) на расстоянии минимальном (где-то 15 каб. или 3 км). Это очень близко. При подобных стрельбах проверяется слаженность действия экипажа, а не дальность хода учебной торпеды, никому неохота ее потом долго искать, поэтому дальность стрельбы минимальна.
