— Нам нельзя через ворота. Мы вон там подождем, — ушастик указал на заросший осокой берег реки. — Устроишься в Эрлгарде — отыщешь способ проникнуть внутрь и вернешься за нами.
— Я вор, а не Лак’ха всемогущая! — почти жалобно протянул Роману.
— Вот и займись своим делом! Прояви воровскую смекалку!
С этими словами Лэй отстегнул седельный мешок, в котором лежали наши деньги и книга, подхватил шпагу и спрыгнул на землю. Я тоже спешилась и забрала оружие. Злобно сплюнув, Лис привязал поводья наших лошадей к луке своего седла и поскакал в сторону города.
— А как он туда пройдет? — спохватилась я. — У него же никаких подорожных нет.
— Он вор, а не юная девица, — ответил Лэй. — Соврет что-нибудь. Наверняка скажет, что приехал из захваченного магами города и хочет продать лошадей.
Проводив Роману взглядами, мы спрятались в густой осоке и настроились на долгое ожидание. Лэй погрузился в чтение. На этот раз, памятуя о патрулях, он не стал отрабатывать заклятия на практике, ограничился лишь теорией. Я тоже решила провести время с пользой: примяла себе удобное местечко, улеглась и задремала.
Разбудил меня тихий свист Роману, когда уже совсем стемнело. Судя по расположению звезд в ясном небе, было около полуночи. Лэй, над головой которого снова висел огненный шарик, выбрался из осоки, я за ним.
— Что так долго? — спросил ушастик.
Лис оскорбленно пожал плечами:
— Не нравится — шел бы сам.
— Где лошади?
— На конюшне постоялого двора. Идемте. Осторожнее: вокруг города ходят наряды стражи.
Мы двинулись вслед за вором, который завел нас сначала в маленькое селение у реки. Здесь уже все спали, было тихо и темно. В одном из дворов подала голос собака, но эльф остановился, едва слышно что- то прошептал. Лай перешел в дружелюбное повизгивание, потом пес громко зевнул и затих. Мы запетляли вокруг маленьких домиков, припадая к земле при появлении патруля.
Когда последний ряд домов остался позади, мы увидели городскую стену, к которой деревенька лепилась почти вплотную. Роману пошел впереди, ощупывая серые камни стены и что-то шепотом отсчитывая. Наконец остановился, выбрал один камень у самой земли и принялся его расшатывать.
— Чего замерли? Помогите!
Лэй заложил руки за спину в знак того, что слишком хрупок для такой грубой работы, а я взялась за дело. Оказалось, большой валун ничем не закреплен в стене. Вдвоем с Лисом мы довольно легко его извлекли, и перед нами открылся лаз, уходящий под землю.
— Старая галерея, — прошептал Роману. — Ее давным-давно заложили, но местные бродяги разобрали.
— Быстро ты нашел сведения, — в голосе Лэя звучала тщательно скрываемая зависть.
— Купил, — похвастался вор. — С вас, кстати, по леону.
— Внутри рассчитаемся. — Лэй с мешком на плече ловко спустился в лаз. Огненный шарик полетел перед ним.
— Камень надо будет задвинуть, — невозмутимо проговорил Роману, ныряя вслед за эльфом.
Я подождала, пока они отойдут подальше, чтобы не столкнуться, и тоже полезла в нору. Пришлось спускаться ногами вперед. Потом сложила на землю оружие, высунулась наружу, ухватила камень и потащила на себя. Чтобы в одиночку, согнувшись в три погибели, сдвинуть такую махину, пришлось погрузиться в раш-и. Сил прибавилось, и камень встал на место. Развернуться не получилось — места не хватило, и я поползла задом наперед, волоча за собою фламберг, лук и колчан со стрелами.
Путешествовать таким образом пришлось недолго. Вскоре я ощутила свободу и остановилась, услышав сдержанные смешки. Я поднялась, оглянулась и поняла, что нахожусь в узком проулке между домами. Неподалеку стояли Роману с Лэем и радостно хихикали над моим странным способом передвижения. Почему-то меня это очень разозлило. Впервые подумалось: а может, не так уж плохо быть хрупкой, слабой — такой, как эльфийские и человеческие женщины? Ведь что выходит: эти мортовы дети выбрались, предоставив мне одной задвигать огромный камень, а теперь надо мною же и потешаются!
Я широко улыбнулась, отчего с эльфа сразу слетела веселость. Роману еще не знал, что означает мой радостный оскал, и продолжал хихикать. Я медленно подошла к ним, дружелюбно похлопала по плечам, а потом резко столкнула лбами — совсем легонько, чтобы не покалечить.
— Ты сдурела, зеленая! — воскликнул ушастик.
— Я вор, а не игрушка! — поддержал Роману, потирая лоб.
Не обращая внимания на их возмущение, я спросила:
— Куда дальше?
Вор досадливо махнул рукой и зашагал вперед. Я пошла за ним. Злость улетучилась, обида тоже: ну, кто из человеческих женщин или худосочных эльфиек сумеет набить шишек сразу двум парням? Мы долго пробирались по задворкам и наконец вышли к длинному двухэтажному дому.
— Постоялый двор, — объяснил Роману. — Конюшни только для гостей, так что я снял здесь комнату. Но вам через дверь идти нельзя.
Пришлось лезть в окно, благо, комната была на первом этаже. Мы наскоро перекусили и принялись укладываться.
— Кровать одна, так что придется вам спать на полу, — важно произнес вор, укладываясь на мягкое ложе, застеленное чистым бельем.
— Это с чего бы? — возмутился Лэй.
— А с того, что комнату снимал я, значит, и кровать моя, — невозмутимо ответил Роману. — Кстати, с вас по криону.
— Дороговато, — обиделся ушастик, передавая вору две серебряные монеты за комнату и две золотые — за покупку сведений о подкопе в город.
Я подошла к кровати, молча дернула за простыни. Вор скатился на пол.
— Ты что сегодня, дурманной травы наелась? — воскликнул он.
Я задула чадившую на столе свечу, поправила белье, улеглась в кровать и спокойно пояснила:
— Это мое место.
— Почему? — хором воскликнули Лэй с Роману.
— Потому что я леди. И хрен вам.
Ответом было изумленное молчание. А я лежала и улыбалась в темноте. Почему бы нет? Воин тоже может быть леди. Одно другому не мешает.
— Нежности какие! Прямо Степной изумруд, а не зеленая баба, — обиженно пробурчал вор, укладываясь на пол.
— Что такое Степной изумруд? — удивилась я.
— Да так… — подозрительно небрежно произнес Роману. — Я спать хочу…
— Нет уж, расскажи! — потребовала я.
Но Лис уже старательно храпел, изображая спящего.
— Это и я могу рассказать, — с усмешкой в голосе сказал Лэй. — Вообще-то стыдно не знать о таких вещах. Это ведь история твоей родины.
Я никогда не слышала о Степном изумруде. В ответ на упрек эльфа пробубнила, что не интересуюсь камешками, и приготовилась слушать.
— Дело было давно, лет пятьсот назад, — заговорил ушастик. — Началась эта удивительная история в Холодных степях. Один старый орк, который изготавливал горшки для всего племени, принес глину из ямы-копанца. Разложил ее на досках и, как обычно делают гончары, стал вытаптывать, чтобы убрать из материала мусор, который мешает изготовлению посуды. Он месил глину босыми ногами, время от времени наклонялся, выковыривая из нее камешки. Орку уже казалось, что дело подходит к концу, как вдруг он вскрикнул от боли: что-то острое оцарапало ему пятку. Изрыгая ругательства, старик вытащил облепленный грязью булыжник и хотел отшвырнуть его прочь. Но вдруг луч Атика упал на камень, и сквозь глину пробилось зеленое сияние. Гончар удивился, промыл находку, и его глазам предстал крупный изумруд величиной с голубиное яйцо. Орки равнодушны к драгоценностям, не понимают их прелести, но камень был
