Налетайте, покупайте, верхом отсюда уезжайте!
— Почему только эльфам? — обиженно спросил пожилой мужчина, судя по богатой одежде, успешный торговец.
— Да, что за несправедливость! — поддержали его молодые парни.
Зрители недовольно загудели. Я под плащом завела руку за спину, взялась за рукоять пятипалого. Возможно, дело кончилось бы дракой, но тут, растолкав возмущавшихся людей, к Роману подошел высокий худощавый эльф.
— Камзол расшит золотом, на груди герб дома Рай’Лиасских — богатая семья, сильные маги, — шепнул Лэй. — А еще они славятся вспыльчивостью и суровым нравом.
— Не надо Зверю таких хозяев! — возмутилась я.
— Да что ты, — тихо рассмеялся мальчишка. — Настоящий даллириец никогда не обидит животное! Просто этот эльф сейчас быстро всех успокоит.
Тем временем люди, зная магические способности ушастых и их паршивый характер, примолкли.
— Сколько? — коротко бросил Рай’Лиасский, положив руку на шею Нарцисса.
— Десять леонов.
По толпе пробежал удивленный шепоток. Пожилой торговец с сожалением вздохнул: цена была слишком высока. Но эльфа она не смутила.
— Разумно, — сказал он.
— Это цена за передачу во временное пользование, — пояснил Роману. — На два года.
— Совсем озверели! — воскликнул пожилой торговец.
Лис пустился в пояснения о том, что он уходит в дальний поход, но расставаться с конем навсегда не желает… Рай’Лиасский немного послушал его, скучливо покачивая головой, потом прервал:
— Двадцать. И жеребец мой.
Судя по ошарашенному выражению лица Роману, он бы с радостью уступил Нарцисса за такие огромные деньги. Но выразительный взгляд Лэя заставил вора отказаться.
— Что ж, очень жаль, но это меня не устраивает.
— Погодите, погодите, добрый господин! — воскликнул Роману. — Но ведь я могу и не вернуться. Тогда конь достанется вам!
Эльф решительно отказался, ему требовалась определенность.
— Я возьму, — раздался голос из толпы, и в круг вышел еще один даллириец.
Этот был вроде бы постарше — хотя кто их разберет, ушастых? Все юные и прекрасные до безобразия. Только холод взгляда выдает опыт прожитых лет, да и то не всегда.
— Я возьму, — повторил он. — Всех коней. Сколько?
— А этот из какого дома? — спросила я Лэя.
Но мальчишка не ответил. Он замер с открытым ртом, глядя куда-то в сторону.
— Эй, очнись! — Я пихнула его в бок.
Друг обернулся, и меня удивило выражение его лица: рот растянулся в блаженной улыбке, зеленые глаза влажно блестели. Выглядел он так, словно увидел перед собою мифические сокровища Дикого архипелага.
— Это Мариэль! — сообщил ушастик, как будто имя все объясняло, и указал на хрупкую невысокую эльфийку. — Мариэль Вэй’Силийская! — немного очнувшись и встретив мой вопросительный взгляд, добавил: — Мы вместе учились…
Я не нашлась, что ответить — только пожала плечами, а Лэй принялся проталкиваться к девице. Схватив его за руку, я прошипела:
— Ты что, совсем сдурел? Забыл, что мы в розыске?
— Но это же Мариэль!
Глаза у друга стали совсем шальными, как у дзерена в брачный сезон. Он хотел было вырваться, но замер. Его знакомая сама двинулась сквозь толпу, остановилась возле лошадей и что-то спросила у немолодого эльфа на своем мелодичном языке. Тот произнес в ответ несколько фраз. Мариэль коснулась тонкими пальцами белоснежной гривы Нарцисса.
— Она сказала, что ей нравится конь, — шепнул Лэй. — Понимаешь?
— А что, разве она не знает, что это твой?..
— В том-то и дело, что знает! — возликовал ушастик. — Но не выдает меня! Значит, я ей небезразличен!
— Ладно. А кто это с нею?
— Ее отец. Он хочет купить всех коней. — Лэй вдруг схватил меня за руку. — Она идет сюда!
Его прекрасная Мариэль шла прямо к нам.
— Сделай другое лицо, Мара, — приказал эльф. — Ты ее напугаешь!
Я сочувственно покосилась на друга: знатно его скрутило!
— Ну хотя бы капюшон посильнее натяни, — сдался Лэй, поняв, что я не смогу в одночасье превратиться в прекрасного ангела.
Эльфийка остановилась рядом, произнесла на всеобщем:
— Приветствую тебя и твоего друга, Лэйариел.
Голос приятеля был слаще меда, но ответил он на эльфийском. Некоторое время они беседовали, ласково глядя друг на друга и заговорщически улыбаясь, потом Мариэль подвела к нам отца. Тот отсчитал деньги, изящно поклонился и на прощанье протянул Лэю небольшой блестящий предмет.
— Что это? — спросила я, когда эльфы, взяв под уздцы лошадей, двинулись прочь с ярмарочной площади.
— Пряжка от плаща, — произнес ушастик, печально глядя вслед уходящей Мариэль.
— Зачем она?
— На ней выбит знак дома. Теперь, попав в Даллирию, я буду желанным гостем у любого из семьи Вэй’Силийских. К тому же, он отменил срок два года. Мы сможем забрать коней, даже если вернемся позже или раньше. Если вернемся…
— А он никому не расскажет, что встретил тебя?
— Эльфы своих не выдают, — гордо вскинулся Лэй.
Продав лошадей, мы пополнили припасы и покинули Эрлгард пешим ходом. До Энифа оставалось всего несколько дней пути, которые мы и прошли без всяких приключений. Сначала, правда, Мара была угрюмей тучи, из-за того, что пришлось расстаться со Зверем. Но вскоре орка успокоилась, и все стало как обычно, просто у нас появился еще один повод вернуться из путешествия живыми.
Но для меня теперь главным поводом стала Мариель. Сердце замирало при одной мысли о словах, произнесенных ею на прощание. Конечно, она сказала: «Я буду ждать твоего возвращения» не в том смысле, который… Да морт с ним, со смыслом! Мне было приятно думать, что Мариель меня ждет, и точка! Забыв и о трудностях пути, и об опасностях, что поджидали нас на Диком архипелаге, я предавался мечтам. В них я спасал мир от вырождения, находил огромные сокровища и возвращался к Мариель с победой. О том, что господин Вэй’Силийский вряд ли захочет выдать единственную дочь за изгнанника, я старался не думать.
Наверное, у меня было какое-то особенное выражение лица, потому что, ненадолго выныривая из плена грез, я замечал взгляды товарищей: насмешливый — Роману и опасливый — Мары.
Добравшись до города, мы не стали всей дружной компанией прорываться в Эниф через главные ворота. Для начала решили остановиться в небольшой деревеньке недалеко от города и добыть побольше информации о том, что происходит в Энифе.
Благодаря пронырливости Лиса, который умел договориться хоть с мортом, хоть с ангелом, одна деревенская старушка приютила нас, не спрашивая, кто мы и откуда. Но бабка за свою скромность заломила невозможно высокую цену — по пять крионов с носа в сутки. И это за три охапки соломы и еду. Делать было нечего, пришлось соглашаться.
Отдохнув и насытившись бабкиными харчами, которые ощутимо били по карману, мы устроили совещание — обсуждали, как пройти в город. Исходя из того, что Роману удалось разузнать, вырисовывалась довольно скверная картина. Порт был в руках имперцев, и они ввели в городе военное
