заметила, что судно движется странно, заваливаясь то на один бок, то на другой, зарываясь носом в волны.
— Корабль прямо по курсу! — голос впередсмотрящего звучал обеспокоенно.
— Да вижу я, вижу! — отозвался Бобо. — Два румба вправо!
Капитан снова приник к подзорной трубе, и, судя по сердитому сопению, происходящее нравилось ему все меньше.
— Мах, глянь только, что творит старый дурак! — он передал подзорную трубу парнишке.
Помощник посмотрел и удивленно спросил:
— А что у него с парусами?
— Это и я хотел бы знать, морского ежа ему в глотку! — взревел Бобо. — Видно, Грок все мозги пропил, раз у него кливер и стаксель поставлены на левый галс, а нижний фор-марсель — на правый.
— Грот-мачта голая, — выдохнул Мах.
Клешня вырвал у помощника трубу.
— Да «Челестой» никто не управляет! — воскликнул он. — У штурвала никого нет! Тащи мне «голос божий»!
Заинтересовавшись происходящим, мы передумали спускаться в каюту.
Мах принес капитану широкую короткую медную трубу. Между тем бригантина поравнялась с «Хромой Мэри», и мы все могли рассмотреть пустую палубу, свободно вращающийся штурвал, изодранные паруса…
Бобо приложил к губам узкий конец трубы и проорал:
— Эй, на «Челесте»! Ответь, Абер! Тебе нужна помощь?
Суда разошлись. Бригантина, казавшаяся пустой, медленно двигалась на юго-восток, флейт под всеми парусами летел на северо-запад. Клешня коротко выругался:
— Не может быть, чтобы у Грока такой бардак на судне творился! Он столько не выпьет! Видно, беда случилась.
— Ты же не собираешься их догонять? — тревожно спросил Лэй.
— Собираюсь, сто мортов мне в душу! Неужто ты думаешь, Бобо Клешня оставит друга в беде? — оскорбился капитан.
— Не забывай, Бобо, это мы тебя наняли.
— А ты не забывай, что я на этой посудине — и бог, и король, — парировал Клешня. — Да не дрейфь, салага, доставлю я тебя в целости и сохранности.
Эльф собирался что-то возразить, но я перебила:
— Оставь его. Пусть делает, как хочет.
Друга нельзя предавать, даже если он — просто пьяный старик. И я на месте Бобо поступила бы так же, и Лэй тоже. Видно, эти мысли отразились на моем лице, потому что ушастик спокойно кивнул и прекратил перебранку.
— Лечь на обратный курс! К повороту! — разорялся тем временем Бобо.
На палубу поднялся Роману в компании старшего помощника, Лиера Толстяка. Вид у вора был довольный: глаза азартно блестели, уголки губ приподнялись в улыбке, незаметной для тех, кто не знал Лиса, но много говорящей нам. Пухлый Лиер, напротив, выглядел растерянным и несчастным. Он удивленно уставился вслед неуклюжей «Челесте».
— Опять всю ночь в кости играл? — шепотом осведомился эльф. — На какую сумму облапошил беднягу?
Роману понизил голос:
— Я вор, а не шулер… три леона. Только у него денег уже не осталось, играли в долг.
— Так он тебе и отдаст, — ухмыльнулся эльф.
— Как не отдаст? Долг чести! — обиделся Лис.
— Долг чести — это карточный, — терпеливо, как малому ребенку, пояснил ушастик. — А в кости не считается. Да и посмотри на Лиера. Разве он похож на человека чести? Не удивлюсь, если узнаю, что они тут все еще и пиратством промышляют.
— Шлюпку левого борта к спуску! — ревел Клешня.
— Шлюпка готова к спуску! — звонко откликнулся Мах.
— Толстяк, тухлую креветку тебе в печень! — крикнул Клешня. — Где ты шлялся, треска сухопутная?
— Я здесь, капитан! — Лиер подтянулся.
— Вижу, что здесь! Бери двух матросов и отправляйся на «Челесту»!
— Есть, капитан!
— Растолкай там этого старого дурака, — уже тише добавил Бобо. — И передай, чтобы ложился в дрейф.
Толстяк в сопровождении двух матросов двинулся к борту. Лис решительно направился вслед за ними. Лэй ухватил его за рубаху:
— А ты куда?
— Так я и оставлю должника! А вдруг сбежит?
— Куда он сбежит? Вокруг море!
— На «Челесте» сбежит, — упорствовал Роману.
— Но там может быть опасно, — сердито воскликнул ушастик.
— Я вор, а не эльф трусливый! — окрысился Лис и тут же оглянулся, проверяя, не услышал ли кто из команды о его ремесле.
Лучше бы он этого не говорил. Лэй немедленно обиделся за свой распрекрасный народ и объявил, что тоже идет на «Челесту». Я попыталась вразумить уже друга:
— Ты не понимаешь, что он тебя просто подначивает?
— Плевать! — мальчишка всерьез разошелся. — Среди эльфов трусов нет!
Ну что взять с задиристого подростка? Ведь по эльфийским меркам он именно подросток… Я поправила за поясом пятипалый и шагнула к левому борту. Не бросать же друга. Мне абсолютно все равно, где страдать морской болезнью, а путешествие на «Челесту» — хоть какое-то разнообразие.
— Куда поперлись, морские гнилушки? — ласково осведомился капитан. — Прогуляться решили? Хорошо. Толстяк, тогда пусть наши гости гребут, а матросы отдыхают.
Лиер, уже сидя в шлюпке, злорадно рассмеялся, видимо, представив, как обобравший его Роману будет работать веслами. Матросы, которых освободили от работы, тоже довольно улыбались. Они были близнецами, похожими как две капли воды — высокие широкоплечие парни. Мы с Лэем по очереди перебрались в шлюпку. Лис немного помаялся у борта, потом вдруг с невозмутимым видом заявил:
— Я тут подумал… кто-то должен присмотреть за нашими вещами. Так уж и быть, беру это на себя. А вы, раз все равно уже в шлюпке, проследите, чтобы Толстяк не сбежал.
С этими словами он быстро убрался прочь с палубы.
— Ах ты… орквин отторно! — судя по выражению, с которым Лэй произнес два слова, это было какое-то ругательство.
— Вот это хитрец! Скользкий, как угорь, этот ваш Роману! — снова расхохотался Лиер, к которому вернулось хорошее настроение. Он выкрикнул: — Шлюпку на воду! — И маленькое суденышко быстро заскользило вниз вдоль борта.
Днище шлюпки коснулось воды. Матросы хором вознесли молитву Сиверентусу, мы ухватились за весла.
— Мара, ты злишься? — смазливая физиономия эльфа выражала раскаяние. Еще бы, это ведь из-за его упрямства мы влезли в глупое приключение.
Но мне вдруг заметно полегчало — то ли оттого, что в маленьком суденышке ощущение качки напоминало обычную езду верхом, то ли из-за физической работы. Я отрицательно покачала головой и налегла на весла.
Шлюпка, бодро взбираясь на гребни волн, быстро неслась к бригантине. По мере приближения к «Челесте» лица матросов становились все бледнее. Парни перешептывались, с ужасом поглядывали на корабль, тряслись и даже клацали зубами. Толстяк тоже не выглядел счастливым. Он посмотрел на нас,
