— А спать где? — заворчал Роману, хотя по-моему говорил он это только из чувства противоречия. — Я вор, а не селедка в бочке…
Я кивнула, соглашаясь с ушастиком. Вместе будет спокойнее. Мало того, что нас троих одолевали недобрые предчувствия, судя по которым приходилось ожидать нашествия живых мертвецов, так еще и на корабле творилось что-то непонятное. Я не могла забыть лица моряков, когда они смотрели на казнь товарища. Ни капли сочувствия, ни тени сожаления — только затаенная злоба и облегчение, что казнят не их. Да еще эта пропажа юнги… Хоть Лэй и говорил, что мальчишка был не в себе и пытался выпрыгнуть за борт, я подозревала, что его прикончил кто-то из команды. А от трупа в открытом море избавиться очень легко. Если же вспомнить, что Дайф, всегда хладнокровный и рассудительный, вдруг тоже вышел из себя, картина вырисовывалась неутешительная. Доверять нельзя было никому.
— Лучше в мою каюту, она просторнее.
Кают на корабле было всего пять, да и те скорее напоминали кладовки, чем жилые комнаты. Но Клешня, растроганный моим якобы сходством с Берти или Герти, любительницей поблевать с пирса, выделил мне самую лучшую. В ней болтались две гамачные койки, а места на палубе хватало как раз еще на одну постель.
— Есть охота, — зевнул Роману, когда мы разместились в каюте. — Время обеда, а мы еще не завтракали. Интересно, кок делает хоть что-нибудь или тоже бегает по кораблю, выискивая, с кем бы подраться?
Громкое урчание у меня в животе было самым красноречивым ответом: изголодавшийся за время морской болезни желудок требовал пищи.
Втроем отправились на камбуз, пообедали, потом до вечера Лэй читал свою книгу, я полировала фламберг и пятипалый, а Роману показывал нам карточные фокусы. Мы сочли за благо держаться вместе.
После ужина, когда мы уже собирались спать, в дверь постучали, и заплетающийся голос произнес:
— Эй, красотка, открывай! Принимай любовничка!
Переглянувшись с друзьями, я спокойно спросила:
— Кто там?
Человек громко икнул:
— Это я, Милашка Пат!
Лэй с трудом сдерживал хохот. Милашкой звали кривого на правый глаз плюгавого матроса. Ко всем его достоинствам, у Пата еще не хватало нескольких передних зубов, лицо было покрыто оспинами, а на носу гордо торчала большая бородавка. Я вообще плохо разбираюсь в человеческой красоте, но даже мне было понятно: Пат — настоящий уродец.
— Открывай! — блажил он. — Я тебя желаю! Ты девка крепкая, статная, а что зеленая, так ничего! Я на тебя кривым глазом глядеть буду…
Даже через дверь ощущался резкий запах ржавки. Человек был пьян до беспамятства.
— Надо же… — шепнул эльф, — он до груза в трюме добрался. А ведь Клешня настрого запретил…
Я показала ему кулак, чтобы сидел молча, и громко ответила:
— Иди проспись, Пат! Клешня увидит тебя пьяным — шкуру спустит!
— Никого я не боюсь, — задиристо ответил тот. — Открывай, лягушечка моя зеленая, покувыркаемся!
Лэй с Роману зашлись в беззвучном смехе, я тоже фыркнула. Притязания пьянчуги меня ничуть не обижали — хоть какое-то веселье. Но Пата следовало прогнать ради его же блага, пока горе-любовника не заметил капитан, боцман или кто-нибудь из помощников.
После недолгих увещеваний стало понятно, что Милашка просто так не отступится. Ржавка придавала ему задора и уверенности в себе. Пришлось резко открыть дверь, приподнять Пата за шиворот, немного потрясти и отшвырнуть прочь.
— Ах ты, жаба пупырчатая! — обиженно взвыл матрос и снова принялся ломиться в каюту.
— Упорство, достойное лучшего применения, — заметил ушастик и снова распахнул дверь.
Пат, который в прошлый раз не заметил Лэя, очень удивился, икнул и пробормотал:
— Колдунья что ли? В эльфа перекинулась…
— Точно, — ответил мальчишка и бросил в пьяного заранее приготовленное заклятие.
Над головой Пата пролился мощный ливень. По-собачьи встряхнувшись, протрезвевший матрос побрел прочь. Посмеявшись, мы улеглись. Ночью вернулись дурные предчувствия и сны.
А наутро выяснилось, что Милашка Пат исчез.
Снова вся команда бросилась искать пропавшего, и снова поиски ничего не дали. Стали вспоминать, кто и где в последний раз видел Милашку. Я хотела было рассказать о том, как Пат стучался в мою каюту, но Лэй больно толкнул меня в бок и прошипел:
— Не смей! Останешься виноватой…
Я послушалась друга. Судя по угрюмым лицам людей, злобным взглядам, им хватило бы любого повода, чтобы расправиться с кем угодно. Особенно, если этот кто-то — чужак и нелюдь. Все были на пределе: жуткие сны, странные исчезновения, тело несчастного Дака, болтающееся на рее… Мы уже не могли его разглядеть из-за тумана, но знали: где-то над нашими головами словно приманка для нежити висит труп. От этого было тошно. А сам туман… Он стал еще гуще, и теперь на расстоянии шага невозможно было ничего разглядеть. Если подойти к борту, то казалось, что корабль висит в небе — воды не было видно, а вокруг клубилось белое облако.
— Так вчера Пат к орке ходил! — сказал один из моряков, кто именно, я не разглядела из-за тумана.
— Как это? — удивился боцман.
— Сидели мы с ним, это… — матрос вовремя вспомнил, что нельзя рассказывать про то, как они распивали чужую ржавку, и осекся, — это… трубки курили. А он возьми и скажи: соскучился я, мол, по бабской ласке, и пойду орку поимею.
— Ты что несешь? — сплюнул Дайф.
— Правду говорю! А ты не перебивай, — огрызнулся матрос. — Сказал он так и ушел. А больше я его не видел.
— Ясно. — Кажется, боцман ни на мгновение не поверил в эту историю. — Кто еще видел Пата?
— Так вот я и говорю, — настаивал тот же матрос, — может, это орка его и пришибла? А что? Кто знает, что промеж них вышло? То ли она разозлилась, что Милашка ей спать помешал, то ли он ей еще чем не угодил, то ли, может, допустила до себя. А вдруг у них, у орков, обычай такой — полюбовников убивать, чтоб никто не узнал?
Засучивая рукава, моряк подошел ближе, и я смогла его рассмотреть. Он был немолодым и коренастым. Курносое лицо выражало решимость.
— Может, мы ее допросим? Она и расскажет, куда Пата подевала…
— Тысяча мортей и один распроклятый Десид! — взревел боцман. — Это наши пассажиры, они заплатили за фрахт! И еще заплатят, поэтому мы должны их доставить, куда договорено! А ты, Йен, не моряк, а куча акульего дерьма! Если знал, куда Пат идет, почему не остановил?!
— Да не успел…
— Чтоб ты старухе своей не успевал… Простите, леди орка, — боцман осекся, покосился на меня и подобрал более приличное выражение: — Чтоб ты всю жизнь штаны в гальюне снять не успевал!
— А ты где был, Дайф? — внезапно окрысился матрос. — Это твоя работа — команду в строгости держать! Боцман ты или хрен китовый?
— Что?! — старик побагровел, сжал кулаки и шагнул к смутьяну. — Сейчас увидишь, кто я!
— Давай, сука причальная! — Йен дико оскалился и рванул на груди рубаху.
Команда поддержала его глухим ворчанием, плотнее сжимая кольцо. Боцман с матросом подходили все ближе друг к другу, готовые пустить в ход кулаки, а может, даже ножи…
— Вот уж нет! — прошептал эльф, сплетая новое заклинание.
Наверное, на этот раз он успел бы с помощью магии разнять обезумевших моряков, но я не
