— Мне бы только до твердой суши добраться. Я больше на корабль никогда, ни ногой… — и уснул.
Мы с Лэем улеглись в койки и тихо переговаривались.
— Ты уверен, что мы справимся с личем? — задала я вопрос, который давно уже меня волновал.
— Я даже не уверен, что лич существует, — мрачно ответил друг.
Вот это была новость! Я едва из гамака не вывалилась от удивления.
— Но почему же ты сказал Клешне…
— А что я еще мог сказать? Что у меня странные ощущения? Не забывай, я здесь единственный маг, меня запросто могут обвинить во враждебном колдовстве. Решат, что я все организовал. Так уже было один раз, в Приграничном, помнишь?
— Да уж… Такое разве забудешь?
— Но там меня хотя бы просто держали связанным, а здесь… Мы с Лисом тебе уже объяснили, что будет здесь. И потом, я правда до последнего момента склонялся к версии с Мертвым капитаном. Но вот сейчас чем больше думаю, тем больше понимаю: скорее всего, я ошибся. Здесь что-то другое.
— Почему ты так решил?
— Я, конечно, очень мало знаю о продавшихся. Но на занятиях по теории магии нам рассказывали, что становясь некромантом, волшебник отрекается от стихий и больше не может обращаться к источникам. Силу ему дает только магия смерти. — Лэй замолчал и уставился в подволок.
— И что? — поторопила я.
— А, извини, я не объяснил. Вызвать такой сильный туман может погодник, но для этого ему надо воззвать к стихии воды. Либо такое колдовство доступно опытному магу жизни, который напрямую обратится к силам природы. Лич не в состоянии этого сделать. И потом, тебе не кажется странным, что у всей команды изменилось поведение? Сначала я думал, что это предчувствие нежити, как у нас. Но ведь люди неспособны ощутить ее приближение, тем они от нас и отличаются. Значит, причина странного поведения моряков в чем-то другом.
— И в чем же?
— Не знаю, — приуныл ушастик.
— Но тогда выходит, и наш страх — не предчувствие?
— Выходит, так… — протянул Лэй и вдруг шикнул: — Тише!
Он ловко и беззвучно выскользнул из койки, замер посреди каюты, к чему-то прислушиваясь. Я тоже насторожилась, но не услышала ничего, кроме отдаленных пьяных выкриков со стороны кубрика, где жили матросы. Эльф стоял неподвижно довольно долго, потом обернулся, и меня поразило выражение страха на его лице. В широко распахнутых зеленых глазах плескался неподдельный ужас.
— Эй, ты чего? — спросила я.
— Я что-то слышал… — мальчишка потряс головой, словно избавляясь от кошмара, — Что-то странное…
— Что именно? Где?
Я не стала оспаривать слов Лэя. Ушастый — он на то и ушастый, у него слух тоньше, чем у орка.
— Скрип, — эльф зябко передернулся. — Тихий такой, противный скрип, словно водят чем-то острым по металлу. И еще перестукивание.
Вдруг судно содрогнулось от страшного удара. Следом из-за двери донеслись испуганные крики моряков. Я выскочила из каюты, поднялась на палубу. Там бестолково суетились матросы.
— Что за морт? — услышала я голос боцмана. — Такое чувство, что на риф сели. Так ведь корабль никуда не двигался…
Дайф послал моряков проверить трюмы, но пробоин не нашлось.
Я постояла на палубе, но больше ничего не происходило. Пока озлобленная команда не обратила на меня внимание, я сочла за благо вернуться в каюту.
— Что это было? — спросил Лэй.
— Никто ничего не знает.
— Это должно быть как-то связано со звуками, которые я слышал, — пробормотал ушастик. — А знаешь, что самое странное?
Он надолго замолчал. Устав от ожидания, я поторопила:
— Так что?
— Эти звуки шли снаружи, из-за борта корабля.
Лэй снова улегся в койку и уже спокойнее сказал:
— Что бы ни творилось на «Хромой Мэри», это очень напоминает случившееся с «Челестой». Там исчезли люди, и здесь тоже начали исчезать.
Я вспомнила последнюю запись в судовом журнале «Челесты».
— Неужели мы и правда подхватили проклятие от другого корабля?
— Не думаю, — процедил ушастик. — Вернее, что-то подхватили, но вряд ли оно похоже на проклятие в традиционном понимании.
Весь остаток дня мы проговорили, строя догадки и ища ответы. Роману мирно сопел на палубе. Ночью договорились дежурить по очереди, вора решили не трогать.
— Люди слабее нас, — сказал эльф. — Вся эта дрянь действует на них гораздо сильнее. Пусть отдыхает, пока может.
Он вызвался дежурить первым. Я уснула и сразу же погрузилась в затягивающий кошмар. В нем не происходило ничего особенного, но все было пронизано ужасом. Поэтому, когда Лэй меня разбудил, я даже испытала облегчение. Но в тусклом свете масленого фонаря увидела перекошенное лицо друга, который с трудом перебарывал страх, и поняла: отдыха не будет.
— Что случилось?
— Опять звуки, — трясущимися губами выговорил эльф. — На этот раз близко. И другие…
— Что именно?
— Услышишь. Будь осторожна, — загадочно произнес ушастик, свалился в койку, накрылся одеялом с головой, как ребенок, и засопел.
Я выбралась из гамака и уселась на палубу, лицом к двери, прислонившись спиной к переборке и поставив перед собой фонарь. Я ловила каждый шорох в ночной тишине. Конечно, оркам с эльфами не сравниться, но слух у нас более чуткий, чем у людей.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я различила новый звук, появившийся в ночи. Он был очень тихим, для человеческого уха неразличимым. Звук появился далеко на палубе и стал медленно, очень медленно приближаться.
«Шлеп-шлеп… хлюп-хлюп…»
Я поднялась на ноги, подошла к двери, осторожно проверила крепость засова. Вытащила из-за пояса пятипалый и встала, прижавшись к косяку — так, чтобы если тот, кто издавал странные сырые звуки, вошел в каюту, мне удобно было нанести удар.
Звук стал ближе, он доносился с трапа.
«Шлеп-шлеп… хлюп-хлюп… шлеп-шлеп…»
Меня пронизал бесконечный страх перед тем, что находилось в коридоре. По спине стекали струйки ледяного пота, сердце колотилось как загнанное. Что-то спустилось по ступеням и двинулось по коридору — неторопливо, размеренно, сводя с ума своей медлительностью.
«Шлеп-шлеп… хлюп-хлюп… шлеп-шлеп…»
Вдруг звуки стихли, и я с ужасом поняла: оно рядом. Что-то стояло прямо напротив нашей каюты. От него исходил сырой холод и рыбья вонь, и оно было совсем близко, нас разделяла только дверь. Что-то, наверное, тоже прислушивалось к моему дыханию, решало, насколько я сильна. А может, оно искало способ проникнуть в каюту…
Я боялась дышать. Мелькнула мысль, что надо бы разбудить Лэя, но я опасалась шевелиться. Казалось, так прошла целая вечность. Наконец нечто двинулось дальше:
«Шлеп-шлеп… хлюп-хлюп…»
Оно прошло из конца в конец коридора, потом вернулось, поднялось по трапу и затихло где-то на палубе. Я на цыпочках отошла от двери. Вернула пятипалый за пояс, при этом мне с трудом удалось
